Стратегия Вавилова устраивала большинство генетиков, но не всех. Кольцов, например, последовательно вел собственную кампанию в поддержку генетики [7; 21]. Он резко реагировал на любой выпад против автономии генетики и своего Института и нередко убеждал оппонентов в своей правоте (однако многие из них исчезали в ходе чисток; другие, в том числе даже В.М.Молотов, оказывались бессильными). Он занял бескомпромиссную позицию на IV сессии ВАСХНИЛ и играл там роль лидера активных антилысенковцев.
С.Г.Левит, старый партиец, замечательный ученый и организатор научных исследований, работал на переднем крае науки – и далеко за пределами того, что могли допустить сталинские идеологи. Это понимал и он сам, и его друзья. Так, И.И.Агол, работавший вместе с Левитом в лаборатории Меллера и ставший по возвращении из США администратором науки, назвал его мысль создать Медико-Генетический Институт – самоубийственной (однако способствовал созданию МГИ). Действительно, развитие событий в 1934-1936 гг. все более определенно указывало на генетику человека в качестве носителя враждебной идеологии, следовательно, подлежащую уничтожению. В эти годы Левит мужественно продолжал и расширял свое дело, выводя медицинскую генетику и генетику человека в СССР на новые, доселе нигде не виданные высоты: прогресс легко увидеть, например, при сравнении III (1934) и IV (1936) томов "Трудов" его Института. Обстоятельства складывались так, что защиту МГИ могла обеспечить лишь демонстрация поддержки медицинской генетики (в самом широком понимании термина) со стороны высшей инстанции – лично Сталина.
В этот момент Меллер старался доставить успех своей драгоценной мечте: управлять наследственной природой человека. Он желал увидеть свою книгу "Выход из мрака" напечатанной и по-русски. Левит ответил, что принять решение такого рода способен только Сталин. Меллер обратился к Сталину с письмом, датированном 5 мая 1936 г. Он называл "пустой фантазией" представление (Лысенко – Презента) об искусственном изменении наследственности в желаемом направлении; он подчеркивал, что нужно не гены изменять, но увеличивать концентрации желательных генов в населении; он настаивал: "Ввиду непосредственно предстоящей дискуссии по вопросам, относящимся к генетике, важно, чтобы позиция советской генетики в этом вопросе была быстро выяснена", и предлагал "позитивную большевистскую точку зрения", изложенную в своей недавней книге.
Заблуждался ли Левит, полагая, что Сталин, возможно, поддержит Меллера и тем самым Медико-генетический институт? Считал ли он, что Меллера все равно не удастся убедить молчать о своей евгенической программе, когда в американской прессе обсуждалась свежая книга "Выход из мрака" с ее изложением? – Быть может, он думал, что следует выполнять свой долг и вести вперед свое дело при любых обстоятельствах, и что отступление невозможно.
Ответ Сталина превзошел худшие ожидания. Накануне декабрьской сессии ВАСХНИЛ 1936 г. была развернута и весь ноябрь шла подлая газетная кампания против С.Г.Левита и его Института. Несмотря на отважную и отчаянную защиту наркомом здравоохранения СССР Г.Н.Каминским Левита, 4 декабря он был исключен из партии "за связь с врагами народа [он поддержал Карева], за протаскивание враждебных теорий в трудах института и за меньшевиствующий идеализм". Другую причину назвали "Известия": Левит "пытался ... скомпрометировать работу прекрасного советского ученого Лысенко" [26]. "Правда" сообщила: "Левит и руководимый им институт в своих трудах протаскивают по существу фашистскую "научную" концепцию: о биологической предопределенности рас, о всемогущей роли наследственности, о биологической обусловленности преступности и т.д." [27]. В это время Левита постоянно сопровождали агенты политической полиции, готовые арестовать его в любой назначенный момент и предотвращавшие несанкционированные контакты. Поэтому Меллер даже не знал, жив ли Левит, а если жив, то находится ли он на свободе (в юридическом смысле слова).
14 декабря 1936 г. влиятельная американская газета "Нью-Йорк Таймс" сообщила, что назначенный на август следующего года VII Конгресс по генетике в Москве отменен по распоряжению советского правительства, что профессора Н.И.Вавилов и И.И.Агол арестованы в Киеве, а профессор С.Г.Левит подвергается травле [28]. Накануне начала научной программы, в воскресный день после торжественного открытия сессии ВАСХНИЛ, "Известия" напечатали "Ответ клеветникам из "Сайенс Сервис" и "Нью-Йорк Таймс"", тон которого не оставлял сомнения касательно нового официального статуса Вавилова (и вообще генетиков) и Лысенко. "Ответ" в характерных выражениях отрицал сообщение об аресте Вавилова: он на днях будет выступать с докладом, "критикующим научные взгляды молодого ученого Лысенко, а последний – выступает с докладом, критикующим антидарвинистический характер некоторых теоретических положений Вавилова". Газета охотно признавала, что "господин Агол, ничего общего не имеющий с наукой, действительно арестован следственными органами за прямую связь с троцкистскими убийцами" (формулировка означала расстрел И.И.Агола, скорый или уже состоявшийся). Наконец, "Ответ" разъяснял, что VII Конгресс по генетике 1937 г. отложен "по просьбе ряда ученых, пожелавших получше к нему подготовиться" [29]. Для всех, читающих между строк, это означало, что Конгресс уже окончательно отменен Сталиным [30].
Меллер, сделавший один из четырех основных докладов на IV сессии ВАСХНИЛ, завершил его четким и энергичным пассажем с убийственной критикой идеи наследования приобретенных свойств (Лысенко-Презента) как логической основы расизма. Этот пассаж повторял смысл аргумента Филипченко против основы биосоциальной евгеники (Меллер до сессии обсуждал это выступление с Кольцовым, как мне известно от участников сессии). Однако теперь дело касалось не маргинальных философов, а креатур Сталина, и редакторы опубликованного официального отчета заменили яркий фрагмент речи Меллера вялой, бесцветной и невразумительной фразой [31].
Вопрос о генетике человека не был уместен на сессии Сельхозакадемии, посвященной проблемам генетических основ селекции животных и растений. Однако перед ее началом, или в ее ходе, отдельные участники получили инструкции идеологических руководителей, после чего наспех включили в выступления всякие мерзости в адрес генетики человека, трактуя ее расширительно и связывая, без каких-либо на то оснований, с расизмом и фашизмом. Это создавало впечатление хотя и бледной, но зато заказанной начальством критики, так что генетика человека стала теперь ассоциироваться в научных кругах и у общей публики со смертельной опасностью для всякого, кто станет ею интересоваться.
Серебровский на сессии снова разоружился [32]: он был вынужден извиняться за свои евгенические взгляды 1929 г., совпадавшие с таковыми Меллера. (Меллер выступил в защиту Серебровского; но его слов мы не найдем ни в официальном отчете о Сессии, ни в ее "Бюллетенях".) Газеты сообщали (и это мы с полным правом можем назвать посланием Сталина Меллеру): "тов. Ермолаев разоблачил бредовую теорию акад. А.С.Серебровского о "человековедении", о "селекционном плане у человечества", теорию, которую фашизм охотно включит в свою программу" [33]. Так широкой публике предлагалось определенное отношение не только к евгенике, но и к медицинской генетике.
Сталин опубликовал единоличное решение о судьбе генетического сообщества, по обыкновению представив его мнением номенклатуры, подкрепленным мнением (прогрессивных) научных кругов: "Закрывая сессию, президент Академии А.И. Муралов в своей речи подытожил развернувшуюся дискуссию и призвал всех деятелей с.-х. науки перестроить свою работу по опыту академика Т.Д. Лысенко" [34].
Биограф Меллера указывает, что письмо Меллера Сталину от 5.V.1936 получено адресатом в начале 1937 г., когда был сделан перевод книги "Выход из мрака" и Сталин начал читать ее. Тогда к Меллеру просочилось словцо, что Сталин "недоволен ею"; все печатающиеся в СССР рецензии на американское издание книги были изъяты [35].
Эта версия чрезвычайно выгодна Сталину: в соответствии с ней он демонстрирует "недовольство" не по самодурству, а на основе мнения широких кругов специалистов, выясненного в ходе событий мая 1936 – января 1937 гг. Однако логика поступков Сталина не позволяет предположить, чтобы он оставил непрочитанным какой-либо документ по вопросу, которым он как раз занимался. Также совершенно беспочвенно навязываемое этой версией предположение, что для перевода книги на актуальную для Сталина тему потребовалось восемь или девять месяцев (по неофициальным сведениям, перевод такой книги не мог занять больше недели, – то есть, ежели не требовалось сделать это за одну ночь). Наконец, отметим, что Ю.Н.Вавилов получил из Личного архива Сталина ксерокопию не оригинала, а машинописной копии, датированной 19.VII.1936 г. (Об архивном конвое этого документа он, к сожалению, ничего сообщить не смог.) Факт заказа копий – для рассылки определенному кругу лиц плюс копия в архив – говорит либо о намерении обсуждать суть предложения Меллера (эту версию поддержать нечем), либо о намерении Сталина использовать этот документ для аргументации своей позиции при вынесении решения руководства – ЦК, ПБ или СНК – по более общему вопросу. (Как раз в ноябре 36-го СНК постановил, что Когресс в 1937 году не состоится.) Поэтому мы заключаем, что Сталин не откладывая прочел письмо Меллера и тогда же принял фатальное для русской медицинской генетики решение.