Очевидно, что только желание еще и еще раз объявить именно общество в его тлетворном влиянии на личность, и на личность Печорина в том числе, а также нежелание искать какие-то подводные течения в замысле автора в конце концов увели всех в сторону столь однозначного истолкования центральной фигуры романа Лермонтова "Герой нашего времени". Ярким примером непонимания может служить суждение о Печорине Авдеева, написавшего Целый роман "Тамарин", который должен был развенчать этот тип: "...Господи! разве можно винить писателя за то, что плохо мыслящие люди приписывают ему жалкий кругозор бедного своего понимания. Разве можно винить Лермонтова за то, что люди его поколения, а пожалуй, и следовавшего за ним поколения, приняли сатиру его за идеал и спешили наперерыв представлять из себя Печориных." (Висковатов. С.320). А ведь роль подтекста в классической литературе огромна, но особенно поражает пробивающаяся яркость сквозь самые сдержанные тусклые краски.
Так, по мнению исследователя И. Нетбая, "...в России 1839 года, когда, кажется, уже окончательно не подлежат реставрации мечты о свободе, равенстве, братстве, которые основательно захоронены под обломками французской революции и расстреляны в декабре 1825 года на Сенатской площади, когда иссяк живительный источник, в свое время питавший бойкую и жизнерадостную музу Пушкина, новое время неизбежно рождало новые образы. И эти образы были не самые жизнеутверждающие..." (Нетбай. С.324).
Все эти обстоятельства и стали причиной того, что на свет появился Григорий Александрович Печорин. Автор считает его пародией на романтического, изжившего себя в нынешний век героя в его логическом развитии. Хорошо зная и глубоко понимая историческую сущность окружающей его действительности, двадцатипятилетний Лермонтов создал образ героя своего времени, в котором обобщил большой жизненный материал. Лермонтову нужно было не только осмеять устаревший идеал, но и показать этот характер в различных ситуациях таким образом, чтобы стало ясно следующее: личность сильная, критически мыслящая и в высшей степени разумная, направляющая свой ум и знания не на благо людям, в конце концов трансформируется в антигероя, носителя зла.
В предисловии к "Журналу Печорина" читаем: "Недавно я узнал, что Печорин, возвращаясь из Персии, умер. Это известие меня очень обрадовало: оно давало мне право печатать эти записки, и я воспользовался случаем поставить свое имя над чужим произведением." (Лермонтов. С.498). Вся эта фраза иронична. Подчеркнуто радуется человек смерти другого, который ему при встрече понравился. Заметим: к моменту вышеназванного события рассказчик достаточно хорошо был знаком с записками Печорина, и именно поэтому, помимо возможности печататься, известие о смерти героя так его обрадовало. Это слово сразу настораживает. Только в одном случае смерть может обрадовать: если речь идет о законченном негодяе и злодее, каковым постепенно и становится эстет, неординарная личность и романтический герой Печорин, шагающий по судьбам и по трупам, как по персидскому ковру в своем кабинете.
Лермонтов относится к своему герою не иронически; но сам тип печоринской личности, возникший в определенное время и в определенных обстоятельствах, - ироничен.
У.Р. Фохт, в своей работе говорит, что "один из самых отвратительных пороков светского общества - фальшь и лицемерие - отражен и в образе Печорина". (Фохт. С.167).
М. Бахтин отмечает, что в "Герое нашего времени" Лермонтов с огромной художественной убедительностью и социально-философской глубиной показал, что "...человек до конца невоплотим в существующую социально-историческую плоть... Всегда остается нереализованный избыток человечности... существенный разнобой между внутренним и внешним человеком..." (Бахтин. С.119).
Характер Печорина задан с самого начала и остается неизменным; духовно он не растет, но от эпизода к эпизоду читатель все глубже погружается в психологию героя, чей внутренний облик как бы не имеет дна, принципиально неисчерпаем. В этом и состоит история печоринской души, ее загадочность, странность и привлекательность. Равная самой "себе, душа не поддается измерению, не знает пределов самоуглублению и не имеет перспектив развития. Поэтому Печорин постоянно испытывает "скуку", неудовлетворенность, чувствует над собой безличную власть судьбы, которая ставит предел его душевной деятельности, ведет его от катастрофы к катастрофе, угрожающим как самому герою ("Тамань"), так и другим персонажам ("Бэла", "Княжна Мери"). Печорин сам себе кажется демоническим существом, злым орудием неземной воли, жертвой ее проклятия. Поэтому "метафизическое" самоощущение героя, его человеческие качества важнее для Лермонтова, чем "социальная прописка" Печорина; он действует не как дворянин, светский человек, офицер, а как человек вообще.
Жадное воображение юности принесло Печорину лишь усталость: "В первой молодости моей я был мечтателем; я любил ласкать попеременно то мрачные, то радужные образы, которое рисовало мне беспокойное и жадное воображение. Но что от этого мне осталось? Одна усталость, как после ночной битвы с привидением, и смутное воспоминание, исполненное сожалений. В этой напрасной борьбе я истощил и жар души, и постоянство воли, необходимое для действительной жизни; я вступил в эту жизнь, пережив ее уже мысленно, и мне стало скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге." (Лермонтов. С.585). Таким образом, получается, что жизнь Печорина - это всего лишь жалкая попытка воспроизвести сюжеты прочитанных им романтических книг, приключений в жизни.
Ощущая жизнь как банальность, Печорин тем не менее всякий раз надеется, что очередное любовное приключение освежит его чувства и обогатит его ум. Но разъедающий, скептический разум Печорина уничтожает непосредственность чувства. Любовь к горянке Бэле и Вере взаимна, но непродолжительна; влюбленность в "ундину" остается без ответа, а влюбленную в него княжну Мери Печорин не любит сам. В конце концов власть над женщиной оказывается для него важнее, чем искренность чувства. Любовь превращается в игру, направляемую рассудком, и в конечном итоге - в игру судьбами женщин, которые должны жертвовать собой, испытывать "преданность и страх" и тем доставлять " пищу нашей гордости". Герой тоже готов жертвовать собой ради женщин (он пускается в опасное для его жизни приключение в "Тамани", стреляется с Грушницким, защищая честь Мери, рискуя, захватывает казака), но отказывается жертвовать своей свободой ради чужого счастья. По той же причине он не способен к дружбе. Вернеру Печорин только приятель, сохраняющий дистанцию в отношениях. Свою посторонность он дает почувствовать и Максиму Максимычу, избегая дружеских объятий. Так Печорин невольно, бессознательно становится эгоистом.
Печорин нередко переступает грань, отделяющую добро от зла, так как, по его убеждению, в современном ему обществе они давно утратили свою определенность. Он свободно меняет их местами, исходя не из бытующей морали, а из своих представлений. Это смешение добра и зла придает Печорину черты демонизма, особенно в отношениях с женщинами. Он всякий раз безжалостно разрушает "гармонию неведения" как "неведение гармонии", как иллюзорное о ней представление, не выдерживающее столкновений с реальной жизнью.(Удодов. С.84)
Вторгаясь в чужие судьбы со своей сугубо независимой личностной меркой, требуя и от других такого же подхода, Печорин как бы провоцирует дремлющие в них до поры до времени глубинные конфликты между социально-видовым и личностно-человеческим началом, что становится для него источником страданий и жизненных катастроф.
Каждую жизненную ситуацию, имеющую ту или иную связь с романтизмом, Печорин стремится обострить, довести до конфликта, потому что именно в конфликте сущность человека раскрывается лучше всего: "У меня врожденная страсть противоречить; целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу и рассудку". (Лермонтов. С.516).
Е.Н. Михайлова отмечает, что "Лермонтов безусловно развенчивает Печорина за жестокость, эгоизм в отношении к людям, за мелкий, ничтожный характер его действий". (Михайлова. С.348).
В этом и состоит беда и вина Печорина, что его подлинно независимое сознание, его свободная воля переходят в ничем не ограниченный индивидуализм. В своем противостоянии действительности он исходит из своего "я" как единственной опоры в этой схватке. По словам Б.Т. Удодова, "Его мироотношение основывается на сознательно исповедуемом индивидуализме, ставшем краеугольным камнем его философии, главным стимулом и критерием его поведения." (Удодов. С.85). Именно эта философия обусловила отношение Печорина к окружающим как к средству удовлетворения потребностей его ненасытного сердца и еще более ненасытного ума, с жадностью поглощающих радости и страдания людей.
Мы в своей работе постараемся выявить и проследить, согласно сюжетного построения, этапы преображения героя произведения в антигероя.
2.2.2. “БЭЛА”
С самого начала главы "Бэла" намечается противостояние по двум линиям: Печорин - Грушницкий, Печорин - княжна Мери. К моменту столкновения Печорина с представителями того общества, к которому он сам принадлежит, на его совести уже много чего накопилось: смерть Бэлы, оплаканная двумя слезами и осмеянная сатанинским хохотом; рухнувшие иллюзии Максима Максимыча и подорванная вера в человечество; разоренное гнездо "честных контрабандистов", Янко и старуха, брошенные умирать голодной смертью. Черед быть первой жертвой по композиционному построению выпадает Бэле: "Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою... Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, - только мне с нею скучно..." (Лермонтов. С.483).