1.2.1.2. Создание специальных «языков»
«Языки» этой группы, как правило, создаются с целью отграничиться от людей общего языка. Такое отграничение нередко связывается со всякого рода «тайной», «секретной» или антиобщественной деятельностью. Сам язык используется в качестве своеобразного, покрывающего подобную деятельность, средства.
Среди таких «секретных» языков в современной лингвистике выделяют арго, жаргон, сленг. Эти термины часто употребляются как синонимы. Однако целесообразно разграничивать понятия, скрывающиеся этими названиями: арго- это, в отличие от жаргона, в той или иной степени тайный язык, создаваемый специально для того, чтобы сделать речь данной социальной группы непонятной для посторонних. Поэтому предпочтительнее словосочетания «воровское арго», «арго офеней»- бродячих торговцев в России 19в., нежели «воровской жаргон», «жаргон офеней». Как считают авторы современного словаря лингвистических терминов, «...в жаргоне преобладает выражение принадлежности к [данной] группе, в арго языковая маскировка содержания коммуникации».
Но такое противопоставление касается, прежде всего, истории формирования жаргонов и арго. Следует отметить, что «секретность» уголовного арго весьма относительна. Те, кто борется с преступностью, как правило, владеют этим языком вполне хорошо, а идея тайно договориться на арго в присутствии предполагаемой жертвы преступления выглядит вообще наивно. Для этой цели в рамках конкретных преступных сообществ создаются разовые коды того же типа. «Скрытность» же языка уголовников чаще нарочитая, показная, рассчитанная в первую очередь на сохранение групповой идентичности, на противопоставление «своих» и «не своих». В арго существует множество слов, которые, в силу незначительного отличия от нормативных, не могут претендовать на секретность (ср. больничка-больница, любое медицинское учреждение, поджениться - завести сожительницу), в других случаях внешне неотличимые от нормативных единицы имеют в арго лишь несущественные для рядового носителя языка отличия в семантике. Неслучайно в арго слово люди обозначает лишь тех, кто соблюдает воровской закон; если, входя в камеру, вор спрашивает: «Люди есть?», он имеет в виду принадлежащих к уголовному миру. Еще одна причина существования арго- потребность в удовлетворении экспрессии. В связи с этим многие словарные единицы заменяются в арго относительно часто, другие, эмоционально менее окрашенные, остаются неизменными на протяжении столетий. Д. С. Лихачев указывает на еще одну важную причину возникновения и существования арго: особенностью воровского мышления является наличие элементов магического отношения к миру. Первобытно-магическое восприятие сказывается и на отношении к языку: неудачно, не вовремя сказанное слово может навлечь несчастье, провалить начатое дело. В связи с этим в преступном мире обычные слова заменяются арготическими, существует также ряд табуированных тем, о которых не принято говорить даже на арго. В этом отношении уголовное арго напоминает жаргонную и профессиональную речь охотников, военных и лиц других, связанных с риском профессий. [Беликов 2001: 49]
Заимствования из арго могут заметно менять значения. Например, опустить (в арго - «придать максимально низкий социальный статус») в речи современных журналистов и политиков означает «поставить на место, унизить»; гопник (первоначальный, с 19 в., смысл в арго- «оборванец», затем также «грабитель») в современном молодежном жаргоне приобретает в качестве основного значение «малокультурный агрессивный подросток». При перенесении уголовной фразеологии в разговорный или жаргонизированный вариант общего языка часто утрачивается внутренняя форма, ср. дать на лапу - «дать взятку» (из уголовн. дать лапу, где само слово лапа имеет значение «взятка»).
Термин сленг более характерен для западной лингвистической традиции. Содержательно он близок к тому, что обозначается термином жаргон. [Беликов 2001: 52]
1.2.1.3.Социальная и профессиональная дифференциация общенародного языка
Социальная дифференциация общенародного языка всегда дает себя знать - в одних случаях с большей силой, в других- с меньшей; все зависит от конкретных исторических условий существования народа.
Сама социальная структура общества, большая или меньшая степень отграниченнности его социальных слоев друг от друга также оказывают прямое влияние на общенародный язык, способствуя его социальной дифференциации.
Социальная дифференциация языка, как правило, осуществляется за счет лексики, семантики, стилистики и фразеологии - и всегда на основе общенародного языка. Поэтому вполне правомерно говорить о социальных диалектах как об ответвлениях общенародного языка. Собственно лексические различия социальных диалектов имел в виду А. И. Герцен, когда писал: «Простой смертный носит рубашку, а барин — сорочку... один спит, а другой почивает, один пьет чай, а другой изволит его кушать». Применительно к английскому обществу об этом же говорит в романе «Айвенго» В. Скотт, указывая, что до тех пор, пока животные бегают на крестьянских полях, они именуются ox (бык), calf (теленок), sheep (баран), pig (свинья). Но стоит им попасть на господский стол, как они получают уже иные, французские в своей основе, названия: beef (говядина), veal (телятина), mutton (баранина), pork (свинина).
Выделение в обществе профессиональных групп способствует созданию так называемых «профессиональных языков». Так как в данном случае речь идет исключительно только о лексических особенностях, то правильнее говорить о профессиональной лексике. Профессиональная лексика обычно не знает локальных различий и ориентируется исключительно на профессиональные интересы. В значительной степени она комплектуется из терминов (имеющих часто международное хождение и охотно использующих иностранную лексику), но очень широко прибегает и к лексическим ресурсам общенародного языка, придавая отдельным лексическим элементам специальное значение. Ясно при этом, что само образование профессиональных «языков» связано с характером и значимостью той или иной профессиональной группы, ее большей или меньшей ограниченностью в пределах общества и т. д.
Само понятие профессионального языка (или профессиональной лексики) не имеет четкого определения. Сюда относят и цеховые «языки», и «языки» отдельных профессий, и различные научные и технические «языки», и «языки» таких групп, которые трудно подвести под какую-нибудь определенную категорию. Так, в насыщенной огромным и интересным материалом главе о специальных языках (Sondersprache) Г. Хирт в одном ряду рассматривает «языки» нянек, студентов, юристов, канцелярий, поэзии, земледельцев, охотников, шахтеров, типографщиков, нищих, купцов, солдат, моряков, различных наук — философии, математики, грамматики и т. д.
«Профессионализация» языка обычно осуществляется тремя путями: 1) посредством создания новых слов (также и через заимствования), 2) с помощью переосмысления слов общенародного языка, 3) сохранением архаических элементов.
Примеры первой группы слов приводит в своей книге Р. Шор. Типографские рабочие употребляют такие непонятные для непрофессионалов слова, как реглет, бабашка, шпон, шпация, тенакль, реал, кегль, гранка, цицеро, корпус и т. п. Коноводы в лошадином беге различают аллюр, грунцу, рысцу, нарысь, хлынцу, притруску, грунь, хлынь, рысь, развал, перевал, плавь, иноходь, перебой и пр. Птицеводы выделяют в соловьином пении двенадцать колен: пульканье, клыканье, дробь, раскат, пленканье, лешева дудка, кукушкин перелет, гусачок, юлиная стукотня, почин, оттолчка и т. д. [Шор 1986: 59]
1.2.2. Отражение в языке демографических изменений
Демографические изменения могут определенным образом отражаться в языке. Так, например, сильное увеличение городского населения в нашей стране по сравнению с дореволюционным периодом расширило сферу употребления городского койнэ, в известной мере способствовало расширению сферы употребления литературного языка и ограничило употребление диалектной речи. В то же время приток сельского населения в города в связи с развитием промышленности оказал известное влияние даже на литературный язык. Исследователи истории русского литературного языка отмечают, что в 50-60-е годы снова наблюдается некоторая раскованность в речевом использовании нелитературных слов и оборотов и, в частности, - элементов просторечия. Это проявляется в широком включении просторечных слов (и просторечных значений общеупотребительных слов) в различные жанры литературной речи - причем стилистическая инородность их в этом случае ясно ощущается. [Серебренников 1970: 439]
Население более пожилого возраста обычно легче сохраняет особенности диалекта, тогда как молодежь, побывавшая на стороне, всегда вносит различные инновации. Сокращение численности какой-нибудь этнической группы всегда ведет к сокращению сферы употребления языка и сокращению его функций.
На языковое состояние может оказывать влияние такой фактор, как многонациональный характер государства. Во всех многонациональных государствах, почти, как правило, выделяется какой-нибудь один язык, выступающий в роли главного средства общения. Примером может служить русский язык в нашей стране, индонезийский язык в Индонезии, английский и в известной мере хинди в Индии и т. д.
Движение населения, выражающееся в переселении на новые места, может способствовать смешению диалектов или усилению диалектной дробности. Известный исследователь русских диалектов П. С. Кузнецов отмечает, что граница русского и белорусского языков не может быть достаточно точно определена. На территории, занятой русским языком, прилегающей к территории белорусского языка, имеется большое количество говоров, содержащих известные белорусские черты и образующих как бы постепенный переход от русского языка к белорусскому. Это объясняется тем, что территория к западу от Москвы (например, Смоленская земля) постоянно служила предметом борьбы между Русским и Литовским княжеством. Эти земли неоднократно переходили из рук в руки, они входили в состав то Литовского княжества, то русского государства. Можно предполагать, что каждое завоевание этой территории влекло за собой приток русского или белорусского населения. В результате языкового смешения и возникла область переходных говоров.