Суммируя вышесказанное, мы можем сделать вывод, что большинство лингвистов определяют ФЕ как такую языковую единицу, которая имеет определенный, только для них характерный набор дифференциальных / категориальных признаков: переосмысление, или семантическая транспозиция, лексико-грамматического состава, устойчивостьи воспроизводимость.
Под переосмыслениемвсего лексико-грамматического состава или одного из компонентов понимается существенный признак фразеологизма, лежащий в основе его образования и создающий его структурно-семантическую специфику, внутриязыковую идиоматичность, проявляющуюся в невыводимости значения фразеологизма из «прямых» значений составляющих его слов и синтаксических конструкций [Телия 1998: 559].
Вторым универсальным признаком фразеологизма является фразеологическая устойчивость.Она представляет собой результат закрепления узусом соотношения нового содержания за определенным лексико-грамматическим обликом сочетания в целом или за одним из конституентов. Признак устойчивости выражается в наличии константных элементов в структуре ФЕ – хотя бы в одном из его уровней (фонетическом, морфологическом, лексическом, синтаксическом) [Телия 1998: 559; ср.: Жуков 1978, Мокиенко 1989, Телия 1996]. А.В. Кунин отмечает тот факт, что, хотя ФЕ и является устойчивым образованием, взгляды лингвистов на устойчивость не совпадают. Так, наиболее распространенным пониманием данного явления представляет собой трактовка устойчивости как воспроизведения в «готовом» виде. Но подобное понимание может относиться ко всем единицам языка, а не только к ФЕ. А.В. Кунин изучает явление устойчивости комплексно. Выделяя тип инвариантности, то есть неизменяемости тех или иных элементов при всех нормативных изменениях, как основу устойчивости ФЕ, он предлагает 5 видов фразеологической устойчивости, а именно: устойчивость употребления, а именно тот факт, что фразеологизм является единицей языка, а не индивидуальным образованием, структурно-семантическая устойчивость (ФЕ состоит не менее чем из двух слов, является раздельнооформленным образованием и не обладает типовым значением), семантическая и лексическая устойчивость, а также синтаксическая устойчивость, которая подразумевает полную незаменяемость порядка компонентов ФЕ или изменение порядка компонентов в рамках вариантности [Кунин 1972: 6-8]. Таким образом, устойчивость – это не абсолютная неизменяемость, а ограничение разнообразия трансформаций, допустимых в соответствии с множественностью регулярных способов выражения одного и того же смысла [Телия 1998: 559].
Воспроизводимостьфразеологической единицы – это проявление устойчивости в речи: употребление фразеологизма либо в «готовом виде» (при узуально фиксированном диапазоне видоизменения), либо в соответствии с закономерностями лексически и семантически связанного выбора слова со связанным значением [Телия 1998: 559; Жуков 1978, Мокиенко 1989].
С таким категориальным признаком, как фразеологическое переосмысление тесно связано понятие фразеологической номинации.
Под номинацией понимается «процесс и результат наименования, при котором языковые элементы соотносятся с обозначаемыми ими объектами» [Гак 1977: 30]. Вторичной лексической номинацией В.Г. Гак и В.Н. Телия считают использование уже имеющихся в языке номинативных средств в новой для них функции наречения. По их мнению, в языке «закрепляются такие вторичные наименования, которые представляют собой наиболее закономерные для системы данного языка способы наименования и восполняют недостающие в нем номинативные средства» [Телия 1996: 129; ср.: Гак 1977]. Несомненно, фразеологическая номинация обладает рядом особенностей по сравнению с лексической номинацией. Эти особенности в первую очередь связаны с механизмом фразеологизации, исследуемым в теории ономасиологического процесса. В ней различают два основных направления. Согласно одному подходу, возникновение фразеономинации представляется процессом медленным и постепенным, длящимся годами до момента приобретения ФЕ общеупотребительной воспроизводимости [Ларин 1977, Ройзензон 1977, Гавриш 1987, Кунин 1972]. Согласно второму - это процесс быстрый, одноактный, работа человеческого мозга, приводящая к материализации, закреплению в звуковой оболочке фразеосочетания некоторого относительно целостного идеального содержания [Торопцев 1994, Бурмистрович 1986, Копыленко, Попова 1989]. Анализируя сложность фразеологической номинации в отличие от номинации словной, А.В. Кунин объясняет ее раздельнооформленностью ФЕ, сочетанием в ней слов с различными типами значений, соотнесенностью с фразеологическим прототипом, богатством внутренней формы и коннотации [Кунин 1986: 25].
А.В. Кунин в книге «Фразеология современного английского языка» выделяет следующие типы фразеологизации:
1. Первичная фразеологизация, к которой он относит переосмысление переменных сочетаний слов, переосмысление устойчивых сочетаний слов нефразеологического характера, создание ФЕ, минуя стадию переменного сочетания слов и искажение компонентов словосочетания.
2. Вторичная фразеологизация, подразумевающая процесс обособления фразем, входящих в состав более сложных фразем [Кунин 1972: 26].
А.В. Кунин приходит к выводу, что процессу фразеологизации «способствует потребность людей в ярких оборотах, обогащающих язык», а также «переосмысление значения и многократное повторение, которые придают ФЕ устойчивость»; а также то, что «хотя фразема и начинает жить самостоятельной жизнью, ее значение и тип переосмысления определяется семантикой исходного фразеологизма» [Кунин 1972: 35].
В дополнение к выше перечисленным категориальным признакам фразеологизмов Т. Шиппан в книге «Лексикология современного немецкого языка», равно как и В. Фляйшер [Fleischer 1997: 30], выделяет еще лексикализацию (то есть фразеологизмы, по сравнению со свободной синтагмой, образуют новое семантическое единство; конституенты фразеологизма могут терять свою самостоятельность частично, либо полностью) и идиоматичность (значение фразеологизма не может быть истолковано по значению его конституентов) [Schippan 1992: 47].
Наряду с переосмыслением, устойчивостью и воспроизводимостью, важную роль для понимания фразеологического значения играет понятие внутренней формы.
Общеизвестно, что понятием «внутренняя форма» наша наука обязана лингвистической концепции В. фон Гумбольдта, который считает внутреннюю форму явлением многогранным, вытекающим из духа народа или национальной духовной силы.[Гумбольдт 2000: 132].
Подобное определение внутренней формы получило в дальнейшем различные толкования. Прежде всего, возникло противопоставление внутренней формы языка внутренней форме языковых единиц, причем внутренняя форма языковых единиц понимается разными лингвистами по-разному. Одни ученые [см.: Потебня 1999; Гвоздарев 1978] определяют внутреннюю форму как ближайшее этимологическое значение языковых единиц, другие [см.: Гак 1977; Мелерович 1979] считают внутренней формой контрастный признак, связывающий название с его источником. По словам В.В. Виноградова, внутренняя форма слова, образ, лежащий в основе значения и употребления слова, может уменьшиться только на фоне той материальной и духовной культуры, той системы языка, в контексте которой возникло или преобразовалось данное слово или сочетание слов [Виноградов 1972: 17 – 18].
По мнению О.Б. Латиной, внутренняя форма направлена на воссоздание некоторой существенной связи для цели вторичной номинации или передачи системы связей (целостной ситуации), она также способствует возникновению в сознании ассоциативных связей. Кроме того, типизированная ситуация, выражаемая внутренней формой, несет в себе определенную целостную ориентацию, закрепленную за ней надындивидуальным сознанием предшествующих поколений, выработанную общественной практикой в процессе исторического развития данного общества [Латина 1991: 137].
Под внутренней формой фразеологической единицы принято понимать «<...> диахроническую связь фразеологического значения оборота и его этимологическое значения» [Кунин 1986:42]. Однако внутренняя форма фразеологизма является, по утверждению В.Г. Вариной, «также и элементом содержательной стороны в синхронном аспекте семантики» [Варина 1976: 156]. Весьма удачным представляется расширенное определение внутренней формы ФЕ, предложенное В.Н. Телия: «внутренняя форма идиом есть ассоциативно-образный мотивирующий комплекс, организующий содержание в языке» [Телия 1996: 12]. Внутренняя форма может быть живой, то есть осознаваться на современном этапе развития языка, и мертвой, которая когда-то была живой, то есть свойственной ФЕ в диахроническом плане. К забвению внутренней формы, иначе говоря, демотивации, приводит нарушение деривационной связи между ФЕ и ее прототипом вследствие исчезновения обозначаемой термином реалии или искажения компонентов. Наряду с понятием «внутренняя форма» для формирования фразеологического значения важным представляется также понятие «фразеологическая образность». По определению А.Л. Кораловой, лингвистический образ – это созданное средствами языка двуплановое изображение, основанное на выражении одного предмета через другой [Коралова 1982: 79].
В целом фразеологическая единица – это феномен исключительно сложный. Он обладает рядом отличительных категориальных признаков и своеобразной семантической структурой, все элементы которой находятся в тесной связи и взаимодействуют между собой.
§ 2. Фразеологическое переосмысление
У каждого типа ФЕ имеются свои семантические особенности, так же как и сходные черты, например та или иная степень переосмысления значения. Буквальное значение компонентов ФЕ, а так же буквальное или переосмысленное значение ее прототипа – составная часть семантической структуры фразеологизма [Кунин 2005: 160]. Таким образом, существуют ФЕ полностью переосмысленные, то есть ФЕ, в которых значение каждого компонента является переосмысленным. Полностью переосмысленная ФЕ является, как правило, немотивированной, так как значение ее генетического прототипа не способствует пониманию самой ФЕ, то есть, зная смысл отдельных слов соответствующего переменного словосочетания, мы не можем судить о значении всего фразеологизма.