3.Интересно использовать в данном аспекте мнение академика А.А. Шахматова, который предлагал указывать на подобное явление внимание, а не увлекаться пропагандой отрицания сленга и указанием, как надо говорить.
Однако не следует подходить к сленгу исключительно с позиции исследователя-лингвиста, так как язык – явление не статичное, но многогранное, и в первую очередь по способу выражения (сленг присутствует преимущественно в устной речи). С точки зрения стилистики, жаргон, сленг– это не вредный паразитический нарост на теле языка, который вульгаризирует устную речь говорящего, а органическая и в какой-то мере необходимая часть этой системы.
Русский молодежный сленг представляет собой интереснейший лингвистический феномен, бытование которого ограничено не только определенными возрастными рамками, как это ясно из самой его номинации, но и социальными, временными и пространственными рамками. Он бытует в среде городской учащейся молодежи – в отдельных более или менее замкнутых референтных группах. Как все социальные диалекты, он представляет собой только лексикон, который питается соками общенационального языка, живет на его фонетической и грамматической почве.
О природе молодежного жаргона, который привлекает пристальное внимание исследователей, существуют различные мнения. Некоторые лингвисты отказывают жаргону в систематичности и целостности, представляя его как "особый словарь" некой социальной группы. М.Копыленко пишет: "Значительная часть носителей русского языка в возрасте от 14-15 до 24-25 лет употребляет в общении со сверстниками несколько сот специфических слов и сильно идиоматических словосочетаний, именуемых молодежным жаргоном"[3]Многие отмечают, что жаргон обслуживает лишь самые важные для его носителей ситуации. В такой трактовке жаргон - это "совокупность слов, расширяющих речевой репертуар группы носителей того или иного конкретного языка, структурных аспектов которого жаргон не затрагивает, реализуясь лишь на лексическом уровне для описания наиболее значимой для группы ситуации"[4].
Другие исследователи видят в жаргоне часть, довольно-таки сложную подсистему русского языка, которая выделяется избирательностью семантических полей, сниженным стилем и ограниченностью круга носителей. "Опираясь на языковую систему в целом, жаргон является частью этой системы - частью, которая живет и развивается по законам, общим для всей системы. Вместе с тем жаргону свойственны некоторые особенности, которые и позволяют выделить его в отдельную подсистему"[5]. Похожее мнение высказывает Е.Уздинская: "Молодежный жаргон - это особый подъязык в составе общенационального языка, используемый людьми в возрасте от 14 до 25 лет в непринужденном общении со сверстниками. Молодежный жаргон характеризуется как особым набором лексических единиц, так и спецификой их значения. Носители - это социально-демографическая группа в составе народа, которую объединяет, прежде всего, возраст"[6].
Таким образом, молодежный сленг - это живой организм, находящийся в процессе постоянного изменения и обновления. Он непрестанно заимствует единицы из жаргонов и прочих подсистем русского языка, а также сам становится поставщиком слов просторечного, разговорного обихода - такая судьба ожидает популярный сленгизм, который из-за многократного повторения теряет свою экспрессивную окраску. Подвижность сленга делает невозможной его фиксацию на бумажном носителе, а также подсчет количественного состава. Возможно лишь проследить некоторые общие особенности, свойственные молодежному сленгу, законы его развития.
1.2 Происхождение и формирование исследуемых лексических единиц
Русский молодежный сленг представляет собой интереснейший лингвистический феномен, бытование которого ограничено не только определенными возрастными рамками, как это ясно из самой его номинации, но и социальными, временными и пространственными рамками. Он бытует в среде городской учащейся молодежи - в отдельных более или менее замкнутых референтных группах.
Как все социальные диалекты, он представляет собой только лексикон, который питается соками общенационального языка, живет на его фонетической и грамматической почве.
Поток молодежной лексики никогда не иссякает полностью, он только временами мелеет, а в другие периоды становится полноводным. Это связано, разумеется, с историческим фоном, на котором развивается русский язык. Но связь эту нельзя трактовать слишком прямолинейно, объясняя заметное оживление и интенсивное словообразование в сленге только историческими катаклизмами. Сначала века отмечены три бурные волны в развитии молодежного сленга.[7] Первая датируется 20-ми годами, когда революция и гражданская война, разрушив до основания структуру общества, породили армию беспризорных, и речь учащихся подростков и молодежи, которая не была отделена от беспризорных непроходимыми перегородками, окрасилась множеством "блатных" словечек.
Вторая волна приходится на 50-е годы, когда на улицы и танцплощадки городов вышли "стиляги". Появление третьей волны связано не с эпохой бурных событий, а с периодом застоя, когда удушливая атмосфера общественной жизни 70-80-х породила разные неформальные молодежные движения, и "хиппующие" молодые люди создали свой "системный" сленг как языковый жест противостояния официальной идеологии.
Береговская Э.М. отмечает одну своеобразную особенность отечественных работ, посвященных изучению сленга: некоторые лингвисты, словно стыдятся, что взялись за исследование такого «недостойного», «низкого» предмета, начинают или кончают призывами к борьбе с ним и свое исследование оправдывают необходимостью глубоко изучить зло, чтобы знать, как лучше с ним бороться. «Такой подход,- пишет Э.М.Береговская,- представляется нам научным: лингвист не может и не должен бороться с языком, задача лингвиста- исследовать его многообразие, в том числе и ненормативные проявления».[8]
Для чего же нужен сленг? Если у воров жаргон призван помочь скрыть свои мысли и намерения, то молодежный сленг нужен совсем не для этого. Он делает речь более краткой, эмоционально выразительной. Сравним два выражения. На литературном языке: «Я испытываю сильное приятное чувство от прослушанной песни». На сленге: « Я тащусь от этой песни». Сленг служит опознавательным знаком того, что этот человек принадлежит к данной социальной среде. Свой сленг есть у фанатов, рокеров, хиппи и т.д.
Надо сказать, что выделить ту или иную разновидность сленга в чистом виде чрезвычайно сложно, а подчас просто не возможно. Понятно почему. Слова одной социальной группы заимствуются другой. Слово «тусовка», например, употребляется в печати как типично молодежное, в то время как своему происхождению оно обязано уголовной среде и обозночает «собрание воров». А.Сергеева в статье «Сленг студень-ческий» приводит следующую версию происхождения слова «тусоваться». «В словаре новых слов и выражений Комлева: «тусоваться» от фр.- кашлять, в т.ч. от дыма»[9]
На сегодняшний день источниками пополнения молодежного сленга являются иностранные языки, заимствования из языка музыкантов, спортсменов и компьютерная терминология. Впрочем, как раньше, так и теперь источником сленга служит обычный литературный язык. Просто смысл отдельных слов нормальной речи переиначивается (обломать, абзац, косяк, ботаник и т.п.).
Для изучения молодежного сленга в нашем распоряжении есть три рода материалов: 1) дополняющие друг друга словарные списки, вышедшие в последнее десятилетие (как отдельные издания, так и лексиконы, которые включены в работы о молодежи нее языке);
2) многочисленные материалы из газет и журналов, в языке которых появляется все больше сленгизмов;
3) лингвистические анкеты, заполненные информантами-носителями русского языка, которые представляют интересующую нас социально-возрастную группу.
Формирование словаря так называемого «системного» сленга происходит за счет источников и средств, которые свойственны языку вообще и русскому языку в частности. Разница только в пропорциях и сочетаниях.
а) нa первое место по продуктивности выходит иноязычные заимствования, причем почти исключительно из английского языка: (крэйзи (crazy) – сумасшедший, респект (respect) – уважение, трабл (trouble) – проблема, плисс (please) – пожалуйста, суперстар (superstar) – знаменитость сенька (thank you) – спасибо, пэренты(parents) - родители, бездник(birthday)-день рождения). Этот способ органично сочетается с аффиксацией, так что слово сразу приходит в русифицированной форме (диджействовать – работать ди-джеем, юзать – использовать, копирнуть – переписать, дисочек – компакт-диск, айтишник – компьютерный пользователь). Появившись в таком гротескном облике, заимствованный сленгизм сразу активно вступает в систему словоизменения (герла - герлы, герлов), и сразу активно включается механизм деривации (герла - герлёныш, герлица, герлуха, герлушка, герловый; дринк (дринч) "спиртные напитки" - дринкач, дринкер, дринк-команда, дринчать, дринкать, выдринкать, надринкованный, надринченный, дринканутый и т.д.).
Интересно отметить, что некоторые иноязычные слова, давно ассимилированные русским языком, как бы заново заимствуются в другом значении (а иногда и с другим ударением) и уже в этом значении образуют дериваты (митинг "встреча" - смитингнýться "встретиться").
б) Аффиксация как средство очень продуктивна. И вслед за Е.А. Земской мы рассмотрим этот вид словообразования.
Имя существительное:
-ух(а) используется для образования слов с экспрессией грубости, пренебрежительности, ироничности: кличка - кликуха, заказ - заказуха, показ - показуха, спокойствие - спокуха.
При этом основа сложного, обычно иноязычного базового слова подвергается усечению: презентация - презентуха, стипендия - стипуха.