Мир, по Ницше, есть наша интерпретация, и мы сами суть наша интерпретация. Вне нас нет никакой подлежащей познанию реальности в себе. Когда мы пытаемся увидеть ее, то совершаем филологическую ошибку, так как перестаем различать свою интерпретацию и наличный текст (мир). Этот текст имеет свою материальную реальность, которая нуждается в подходящих методах истолкования.[10]
В. фон Гумбольдт
«Язык, – писал он еще в начале XIX в., – есть орган, образующий мысль. Умственная деятельность – совершенно духовная, глубоко внутренняя и проходящая бесследно – посредством звука речи материализуется и становится доступной для чувственного восприятия. Деятельность мышления и язык представляют поэтому неразрывное единство»[11].
В работах В. Гумбольдта можно обнаружить еще много и других замечательно тонких наблюдений и суждений («...в слове всегда наличествует двоякое единство – звука и понятия»; «звуковая форма есть выражение, которое язык создает для мышления» и др.). Подобного же рода высказывания встречаются и у других крупных языковедов – А. Шлейхера, Г. Штейнталя, И. А. Бодуэна де Куртене и проч.
Но, делая правильные наблюдения, В. Гумбольдт связывает их с другими своими суждениями, подсказанными его идеалистической философией, в результате чего искажению подвергаются и сами наблюдения, сделанные В. Гумбольдтом благодаря глубокому проникновению в действительную сущность языка.
В. Гумбольдт среди прочих делает и следующее замечание: «...весь язык в целом находится между человеком и воздействующей на него внутренним и внешним образом природой. Человек окружает себя миром звуков, чтобы воспринять и усвоить мир предметов. Это положение ни в коем случае не выходит за пределы очевидной истины. Так как восприятие и деятельность человека зависят от его представлений, то его отношение к предметам целиком обусловлено языком. Тем же самым актом, посредством которого он из себя создает язык, он отдает себя в его власть; каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг»[12].
Эта констатация представляет собой своеобразный перекресток дорог, которые ведут в разные стороны. Действительно, поскольку язык является орудием мысли и вне языка понятийное мышление невозможно, познавательная деятельность человека, направленная на объективную действительность, всегда осуществляется с помощью языка. Таким образом, человек всегда замкнут в определенном кругу – в кругу того языка, на котором он мыслит и с помощью которого он общается. Но таких кругов существует много – каждый из языков представляет такой круг. Кроме того, эти круги не остаются неподвижными и границы их постоянно меняются – так учит нас опыт исторического изучения языков.
Чем же следует объяснить наличие разных языков (разных замыкающих человеческое мировоззрение кругов) и каковы причины и закономерности их изменения?
Одно объяснение исходит из того, что язык, включаясь составным элементом в единую цепь отношений человеческого сознания и объективной действительности, является производным и от сознания (и его деятельности, т. е. мышления) и от объективной действительности. Он отражает и состояние сознания, и направления его деятельности, и условия, в которых осуществляется эта деятельность (совокупность всех форм объективной действительности). Так как все эти факторы являются отнюдь не стабильными, а меняются во времени и в пространстве, то их различие в конечном счете (только в конечном счете, так как тут наличествует очень сложный клубок опосредствований) обусловливает и различие языков и их изменение. Это материалистический путь исследования данной проблемы.[13]
Другое объяснение предлагает В. Гумбольдт. «Язык, – пишет он, – есть как бы внешнее проявление духа народа; язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык – трудно себе представить что-либо более тождественное. Каким образом они сливаются в единый и недоступный нашему пониманию источник, остается для нас необъяснимым. Не пытаясь определить приоритет того или другого, мы должны видеть в духовной силе на рода реальный определяющий принцип и действительное основание различия языков, так как только духовная сила народа является жизненным и самостоятельным явлением, а язык зависит от нее»[14]. Определив дух народа в качестве причины различия языков, В. Гумбольдт с духом связывает и развитие языка. Язык, – утверждает он, – есть душа во всей ее совокупности. Он развивается по законам духа[15].
Таким образом, в понимании В. Гумбольдта, язык находится в промежуточном положении между человеком и внешним миром и развивается не в процессе человеческой познавательной деятельности, направленной на объективную действительность, а по законам развития духа.
Б.Рассел
Б. Рассел, который по праву считается главой аналитического движения, впервые при анализе реальных взаимосвязей провел параллель между онтологической структурой реальности и логической структурой высказываний и истолковал высказывание как отображение действительности. Отсюда становится понятным особое внимание Рассела к языку. В своем анализе Рассел исследует фактическое положение дел (анализ отношений между положениями дел - тема, лежащая в основе всей философии Рассела) и сопоставляет знаки с реальными сущностями. В результате он приходит к выводу, что в языке могут отображаться категориальные различия, а языковая двойственность субъектных и предикатных знаков передает онтологическое разделение на субстанции и свойства. Этот параллелизм логической и онтологической структур показывает, что между логикой и онтологией существует тесная связь, что логический анализ языка и онтологический анализ реальности близки друг другу. Вот почему Рассел так упорно подчеркивает значение анализа языка для философии.
Исследуя отношения между индивидуальным опытом и общим составом научного знания, Рассел в книге «Человеческое познание» уделяет огромное внимание определению и описанию языка и некоторых его элементов: «Язык, наше единственное средство сообщения научного знания, социален в своем существе, происхождении и главных функциях... Тем не менее главной целью языка является общение, и для того, чтобы служить этой цели, он должен быть народным, а не личным диалектом, изобретенным самим говорящим»[16], Наиболее личное в опыте индивида стремится исчезнуть в процессе выражения этого опыта; научное же познание стремится стать вообще безличным и пытается утверждать то, что «чем больше мы подходим к законченной абстрактности логики, тем меньше становится неизбежная разница в значениях, которые различные люди связывают со словом»31.
Итак, у языка две главные функции: выражения мысли и коммуникации и два достоинства: он социален и является для общества средством выражения мыслей, которые остались бы личным достоянием индивида. Без языка наше познание ограничилось бы только тем, что нам дают собственные органы чувств. То есть язык – это средство превращения личного опыта в опыт внешний и общественный. Язык служит не только для выражения мыслей, но и делает возможными мысли, которые без него не могли бы существовать.
Письменная форма языка дает человеку возможность «вести свои дела с внешним миром посредством знаков (символов), которые имеют (1) определенную степень постоянства во времени и (2) значительную степень дискретности в пространстве»[17].
Слово может ассоциироваться с каким-либо предметом окружающего мира, когда это происходит, тогда оно ассоциируется еще и с идеей или мыслью об этом предмете. Произнесение слова может быть вызвано данным предметом, и слышание его может вызывать идею предмета - это, по Расселу, простейший вид значения, из которого развиваются другие его виды. Идеи отличаются от впечатлений, которые есть прототипы идей, но сходство идей и впечатлений гарантируется тем, что они выражаются в одних и тех же словах. Это объясняет возможность наглядного изучения слова посредством единичного чувственного явления.
Х.-Г. Гадамер
Особое значение герменевтика приобрела благодаря работам Х.-Г. Гадамера. Критически осмыслив предшествующую герменевтическую традицию, выявив в ней основные направления, он предложил собственный подход. Гадамер претендовал на раскрытие таких предпосылок познания, которые не могут быть обоснованы методами самой науки. Проблемное поле герменевтики философ понимает весьма широко: речь идет об особой области, задача которой «раскрыть опыт постижения истины, превышающей область, контролируемую научной методикой, везде, где мы с ним сталкиваемся, ипоставить вопрос о его собственном основании» .[18]
Намечая дальнейшее развитие герменевтики, Гадамер задумал онтологический поворот герменевтики к языку. Здесь он во многом следует Хайдеггеру, Основные категории, используемые Гадамером, «предпонимание», «традиция», «предрассудок», «горизонт понимания».
Предпонимание - это предпосылка понимания и одновременно его условие. Предрассудок - это «предсуждение, то есть суждение, вынесенное до окончательной проверки всех фактически определяющих моментов»40. Традиция- это одна из форм авторитета, связывающая историю и современность. В современности имеют место элементы традиции, которые, по Гадамеру, и есть предрассудки, в своей совокупности составляющие то, что может быть названо «горизонтом понимания».