Поэма Генриха Гейне "Атта Троль"
Н.А.Жирмунская
Поэма Гейне "Атта Троль" знаменует вместе с написанной вслед за ней "Германией" кульминацию творческой зрелости поэта. Позади были десять лет изгнания сначала добровольного, затем, после запрещения сочинений Гейне в Германии, вынужденного.
В 1831 г. Гейне, окрыленный известиями об Июльской революции 1830 г., приехал в Париж. Последующее десятилетие это годы интенсивной литературной работы, в которой, однако, журналист и литературный критик явно отодвигает на второй план поэта. В этот период Гейне пишет серию корреспонденций для аугсбургской "Всеобщей газеты", вышедших потом в виде отдельной книги "Французские дела"; "Романтическую школу", в которой дает характеристику только что завершившемуся периоду в истории немецкой литературы; книгу "К истории религии и философии в Германии". Он посвящает ряд статей французской литературе и искусству, одновременно пристально следит за событиями общественной и литературной жизни на родине и живо откликается на них. Германия 1830-х годов все еще представляла собой конгломерат тридцати шести отдельных государств, сохранивших тягостные особенности феодального мелкодержавия. Созданный в 1834 г. Таможенный союз не мог разрешить экономических проблем, вытекавших из вековой раздробленности страны. В сфере духовной жизни царил жесткий контроль, осуществляемый цензурой. Всякое проявление свободомыслия строго каралось. В этой атмосфере политической реакции обозначились характерные тенденции развития общественной мысли и литературы, по-разному отразившиеся в творчестве Гейне. Это, с одной стороны, подъем националистических настроений, тевтономания, культ "истинно германских" традиций и добродетелей. С другой стороны либеральная оппозиция, в достаточной степени беспочвенная и абстрактная.
И то и другое становится постоянной темой политической поэзии Гейне и составляет идейную основу сатирической поэмы "Атта Троль". Еще в первой части "Путевых картин" "Путешествии по Гарцу" (1826) Гейне вывел эпизодическую фигуру студента-тевтономана в "рыцарском берете", с длинными грязными нечесаными волосами сочиняющего поэму об Армении и хранящего в медальоне на груди прядь волос из оста лошади Блюхера. Десятилетием позже этот гротескный набросок приобретает черты реального лица и превращается в публицистически заостренный сатирический портрет идейного вождя тевтономанов Масмана. Предметом сатирического обличения становится и реакционный критик и историк литературы Вольфганг Менцель, сыгравший недвусмысленную роль в официальных гонениях на прогрессивных писателей. На основании критических статей Менцеля, являвшихся неприкрытыми политическими доносами, немецкий бундестаг принял в декабре 1835 г. решение, налагавшее официальный запрет на сочинения писателей либерально-оппозиционного объединения "Молодая Германия" и Гейне. В 1837 г. Гейне напечатал в качестве предисловия к своей книге "Салоны, часть 3-я" статью "О доносчике", в которой разоблачал позиции Менцеля и его деятельность. Националистическая демагогия и ханжество Менцеля, игравшего на их популярности у немецкого обывателя, послужили одной из главных сатирических тем поэмы "Атта Троль".
Однако к началу 1840-х годов обозначился и второй объект сатиры Гейне либерально-оппозиционная литература, с которой еще несколько лет назад его до известной степени объединяла общность позиций и общность судьбы. Отношение Гейне к этому течению и его различным оттенкам и группировкам не столь однозначно и требует более пристального рассмотрения. Около 1840 г. в немецкой поэзии наблюдается заметное оживление интереса к политической и общественной тематике. Один за другим выходят сборники поэтов, знаменующие поворот от "чистой" лирики в сторону поэзии гражданственной и злободневной. Это "Песни космополитического ночного сторожа" Фр. Дингельштедта (1840), "Аполитичные песни" Гофмана фон Фаллерслебена (2 т., 1840 1841), "Стихи живого" Г. Гервега (1841). Сходный процесс наблюдается несколько ранее в немецкой прозе писатели "Молодой Германии", выступившие в 1830-е годы, решительно противопоставляют себя "эстетическому периоду" немецкой литературы, завершившемуся со смертью Гете, и видят своих духовных вождей в радикально настроенном публицисте Людвиге Берне и Гейне. Между тем уже в начале 1830-х годов между обоими писателями, находившимися в эмиграции в Париже, наметились серьезные расхождения как идейного, так и личного характера.
В "Парижских письмах" (письмо 109 от 25 февраля 1833 г.) Берне подверг Гейне резкой критике. Он обвинил его в политической неустойчивости, в лавировании между противоположными лагерями, в приверженности к "чистой" поэтической форме. Здесь, как и во многих других сочинениях Берне, присущая ему бескомпромиссность суждений граничила с догматизмом и сектантством чертами, верно подмеченными Гейне в его книге "Людвиг Берне" и обозначенными им термином "назарейство". В гротескно заостренном виде они вошли как составная часть в образ медведя Атта Троля героя сатирической поэмы Гейне. Иначе складывались отношения Гейне с молодыми немецкими поэтами либерального направления. Если при всем отчуждении от Берне и неприятии его взглядов Гейне не мог не ощущать их масштаба и значительности, то в политической поэзии на рубеже 30-х и 40-х годов его раздражала наивность политических иллюзий, абстрактность лозунгов и фразеологии. Это отчетливо выступает в "Современных стихотворениях", написанных в 1841 1844 гг., то есть параллельно с работой над "Атта Тролем". В стихотворении "Тенденция" (1842) Гейне обращается к немецкому "барду" с ироническим призывом: Пой, труби, звеня тревожно, Гнев к тиранам пей до дна, Лишь таким и стань поэтом, А в стихах держись при этом Общих мест насколько можно! (Пер. Вс. Рождественского). В первом из ряда стихотворений, обращенных к Георгу Гервегу (1841), Гейне пишет: Железный жаворонок, Гервег, Ты так высоко залетел в небеса, Что нашей земной не видишь хмури, И только в твоей стихотворной дури Весна уже творит чудеса! (Пер. Л. Пеньковского). Патетические разглагольствования о свободе, риторический пафос, в котором растворялось и исчезало сколько-нибудь серьезное содержание, получил свое пародийное воплощение в монологах "медведя идеи", а их истинная оценка в исполненных горечи словах предисловия к "Атта Тролю", написанных четыре года спустя, в 1846 г.: "А безупречные борцы за правду и свет, винившие меня в недостатке стойкости и раболепстве, тем временем в полной безопасности передвигаются по родной земле как щедро оплачиваемые государственные служащие, или сановники различных корпораций, или завсегдатаи клуба...".
Итак, "Атта Троль" создавался в атмосфере борьбы и идейного размежевания со вчерашними союзниками. Внешним толчком к этому размежеванию послужила бурная реакция на книгу Гейне "Людвиг Берне", вышедшую в 1840 г., через три года после смерти Берне. Наряду с принципиальной полемикой она содержала и личные выпады, вызвавшие недовольство среди писателей, считавших себя последователями и единомышленниками Берне. Они обрушились на Гейне с обвинениями в отступничестве, в измене делу свободы и демократии, в аристократическом "эстетизме". ("Атта Троль" явился полемическим ответом на эти обвинения, а "Германия. Зимняя сказка" и "Современные стихотворения" еще раз подтвердили со всей очевидностью истинное политическое кредо их автора. x x x Обоюдоострая направленность поэмы Гейне закономерно ставит перед нами вопрос как можно было объединить в одном сатирическом образе столь разные идейные течения? Ибо два объекта сатиры присутствуют в поэме не обособленно, а слитые воедино в образе ее четвероногого героя. В предисловии и в программных строфах третьей главы Гейне дает ключ к этому объединению: музы как "маркитантки свободы" и "прачки христианско-германского национального духа", Пегас как "ломовая лошадь добродетели мещанской" и "скакун партийных стычек, ржущий, топоча копытом" воплощают принцип утилитарной поэзии, ограниченный прагматизм, в одинаковой степени свойственный мелкобуржуазным либералам и воинствующим реакционерам.
Насколько важна была для Гейне полемика с этим плоским прагматизмом, явствует из тех переделок, которым подверглась первая строфа третьей главы, представляющая собой открытый вызов узкотенденциозной поэзии: Сновиденье летней ночи,Песнь моя не знает цели, Как любовь; как жизнь людская, Как творец с его твореньем. В окончательной редакции она звучит почти как автоцитата: упоминая в "Романтической школе" (кн. 1) о критике, которой подвергся в последние годы своей жизни Гете, Гейне приводил в качестве контраргумента слова "гетеанцев", что "укрепление нравственности, которого требуют от произведений Гете, ни в коем случае не является целью искусства, ибо искусство не имеет никаких целей, подобно самому мирозданью, в которое лишь человеческая мысль вкладывает понятие "цель и средство". "Бесцельность" поэзии, которую Гейне обосновывает в дальнейшем ходе рассуждения относительностью и изменчивостью нравственных истин, предстает в цитированной выше строфе "Атта Троля" в одном ряду с такими исполненными глубокого смысла понятиями, как любовь, человеческая жизнь и мироздание. Эта окончательная редакция, опирающаяся на более развернутое рассуждение в "Романтической школе", ясно свидетельствует о том, что полемика с "тенденциозной" поэзией как либерального, так и консервативного толка отнюдь не означала для Гейне перехода на позиции "чистого" искусства, как их сформулировал впоследствии парижский друг Гейне поэт Теофиль Готье. Сам Гейне недвусмысленно выразил это в предисловии к "Атта Тролю": "... именно потому, что эти идеи неизменно предстают поэту в прекрасной чистоте и величии, неукротимый хохот охватывает его, когда он видит, как бестолково, грубо и пошло понимают их узколобые современники". С этой же проблемой связана и пресловутая антитеза "таланта и характера", которая вновь приводит нас к Гете. Антитеза эта, впервые прозвучавшая в "Торквато Тассо", имела для драмы Гете структурно-организующее значение: противопоставление поэта Тассо ("таланта") и государственного деятеля Антонио ("характера") отражало трагическую внутреннюю раздвоенность самого Гете в первые десятилетия его веймарской жизни.