How neatly spreads his claws,
And welcomes little fishes in
With gently smiling jaws!”[Carroll: 49].
У Орла:
“К нам сегодня приходил
Наш знакомый крокодил,
Говорил: ‘У вас в пруду
Я друзей себе найду.
У вас тут плавают ерши,
Они для дружбы хороши.’
Увидел крокодил ершей,
Улыбнулся до ушей,
И слышится из пасти:
‘Ребятушки, залазьте!’”[Орел: 28].
Очевидно, что в данном переводе не воспроизведено как формальное содержание оригинала, так и его стиль, поскольку присутствуют просторечные выражения, которых нет у Кэрролла («ребятушки», «залазьте»).
Однако и у Набокова бывают неудачи при переводе пародий. Например, при переводе стихотворения «Speak roughly to your little boy…» несколько поменялась эмоциональная окраска:
То ты синий, то ты красный [курсив наш – О.Т.],
Бью и снова бью! [Набоков].
Хотя у Кэрролла всего лишь
I beat him when he sneezes [Carroll: 99].
Выделенная фраза несколько смещает акценты в стихотворении. Она является неоправданным добавлением, т.к.отсутствует у Кэрролла. Перед мысленным взором читателя встает картина жутких последствий избиения. Сам глагол to beat не вызовет таких ассоциаций, тем более у детей, для которых следствие и причина не имеют явной связи. То, что этот стишок является пародией на колыбельную “Спи, младенец мой прекрасный…” не вполне компенсирует искажение эффекта, и данный перевод нельзя назвать прагматически адекватным. Подобное искажение присутствует и у Орла:
«Когда чихает твой малыш
Часов по восемь с третью,
Ну, как его не угостишь
Дубиной или плетью!» [Орел: 58].
Более адекватен перевод Демуровой:
«Лупите своего сынка
За то, что он чихает,
Он дразнит вас наверняка,
Нарочно раздражает!» [Демурова: 67].
В переводе Н.Демуровой используется способ, упомянутый В.Клюевым, т.е. в сносках указывается источник пародии и приведен перевод оригинального стихотворения. Этот способ представляется наиболее оправданным с точки зрения передачи прагматики оригинала, т.к. его использование позволяет одновременно сохранить национальный колорит текста оригинала и устранить сложности, связанные с отсутствием у рецептора оригинала необходимых фоновых знаний.
Например,у Кэрролла:
“Soup of the Evening, Beautiful Soup!” [Carroll, 152].
Это пародия на песню, где есть фраза:
“Star of the Evening, Beautiful star!”
У Демуровой:
«Еда Вечерняя, Блаженная Еда!» [Демурова, 116].
В сносках приведен перевод оригинального стихотворения:
«Звезда Вечерняя, блаженная Звезда!»
В целом, если сравнивать перевод Демуровой с переводом Орла, необходимо отметить то, что он является более адекватным с точки зрения формального соответствия оригинала и перевода.
Например, у Кэрролла:
“The Walrus and the Carpenter
Were walking close at hand;
They wept like anything to see
Such quantities of sand:
"If this were only cleared away,"
They said, "it would be grand!"”[Carroll].
У Демуровой:
“Но Морж и Плотник в эту ночь
Пошли на бережок
И горько плакали они,
Взирая на песок:
- Ах, если б кто-нибудь убрать
Весь этот мусор мог!” [Демурова: 200].
У Орла:
“Вот в эту ночь (простите, день!)
У моря Плотник и Тюлень
Гуляли до рассвета.
Тюлень воскликнул: “Вот тоска! На берегу полно песка.
Меня тревожит это.” [Орел: 150].
Как мы видим, в переводе Орла много вольностей, никак не связанных с прагматической адаптацией перевода: это неоправданные добавления: “гуляли до рассвета”, “простите, день”, а также опущения (“were walking close at hand”).
Тем не менее, принимая во внимание то, что большинство исследователей ставят на первый план при переводе художественных произведений именно точное воспроизведение прагматики оригинала, перевод данного стихотворения, выполненный Орлом, также может быть признан адекватным.
Необходимо отметить, что при переводе стихотворных пародий Орел все же прибегает к прагматическим адаптациям, которые, однако, никак не связаны с тем, что стихотворение является пародией. Это прежде всего различного рода замены понятий, менее знакомых читателю перевода на более знакомые. Например, в стихотворении “Tis the voice of the Lobster...” не используется словарное соответствие слову “lobster” – “омар“ и вместо этого употребляется слово “судак”, то есть название морского обитателя, более знакомого читателям текста перевода.
При анализе перевода стихотворений – пародий на определенный стиль и жанр, прежде всего необходимо учесть стилистическое соответствие текста перевода исходному тексту. Пародиями данного типа является, например, стихотворение “Jabberwocky”.
У Кэрролла:
“One, two! One, two! And through and through
The vorpal blade went snicker-snack!
He left it dead, and with its head
He went galumphing back.” [Carroll].
У Орла:
«Да, чудоюдоострый меч
Сильнее Умзара стократ!
Зверой побрит, герой спешит
Споржественно назад.» [Орел:123].
У Демуровой:
«Раз-два! Раз-два! Горит трава,
Взы-взы – стрижает меч,
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч!» [Демурова: 166].
Стилистический компонент в данном случае был верно передан как Орлом, так и Демуровой, однако, как и при переводе большинства других включений, в переводе Демуровой лучше передано формальное содержание текста, а значит, в целом перевод Демуровой более адекватен с прагматической точки зрения.
Варианты Орла необходимо отметить, анализируя переводы пародий на пословицы. Очень удачно смотрится в контексте произведения пародия-каламбур “Береги платье снову, а чисть смолоду” [курсив наш –О.Т.] [Орел: 62]. Несмотря на то, что у Кэрролла нет пословицы, похожей на эту по содержанию, каламбур, придуманный Орлом, удачно вписывается в стиль Кэрролла, а значит, является оправданным с прагматической точки зрения
Н.М.Демурова при переводе пародий на пословицы и собственно пословиц стремилась добиться максимального формального соответствия, на контрасте с Орлом, который, как и Набоков, прежде всего ставил перед собой задачу сохранить комический эффект, не стремясь достичь формального соответствия.
Например, у Кэрролла:
“Take care of the sense, and the sounds will take care of themselves."”[Carroll: 129].
У Демуровой:
“Думай о смысле, а слова придут сами.” [Демурова: 99].
Однако недостатком перевода Демуровой является то, что не передан пародийный характер стихотворения, отсутствует прагматическая адаптация, которая в данном случае желательна, а значит передача прагматического потенциала не может считаться полной.
При переводе собственно пословиц Орел, на наш взгляд, допустил некоторые неточности. В частности, в одной из глав, когда король делает Чеширскому Коту замечание, что тот на него смотрит, Алиса говорит “A cat may look at a king. I’ve read it in some book, but I don’t remember where” [Carroll: 129]. Орел переводит: «Коты – к счастью, - заметила Алиса. Я про это где-то читала, да только не помню где» [Орел: 77]. Прежде всего, в русской культуре, насколько нам известно, нет такого поверья, что коты приносят счастье, а значит Орел изменяет прагматический потенциал включения. Во-вторых, в русском языке существует афоризм «и кошка может смотреть на короля», хотя и являющийся калькой с английского, однако довольно прижившийся, и была потенциальная возможность применить его. Также в переводе Орла не передан прием разложения фиксированного словосочетания и превращения его в свободное, использованный Кэрроллом, что обеднило перевод стилистически.
Однако Набоков также не совсем адекватно перевел данное включение; у него “Смотреть всякий может, - возразил Кот“ [Набоков]. Во-первых, возразил вовсе не Кот, а Алиса, а во-вторых, Набоков вообще ушел от перевода пословицы, превратив ее в свободное словосочетание, не произвел прагматической адаптации, что, без сомнения, обеднило текст перевода с точки зрения стиля.
Наиболее адекватным, с нашей точки зрения, является перевод пословиц, выполненный Демуровой. Она подобрала для английских пословиц соответствия в русском языке, таким образом полностью передав прагматику исходного текста, а также передала близко к тексту содержание и сохранила стиль.
Например у Кэрролла:
“There is a big mustard mine over here. And the moral is: the more there is of mine, the less there is of yours.”[Carroll: 134].
У Демуровой:
“Конечно, минерал. Из нее делают мины и закладывают при подкопах...А мораль отсюда такова: хорошая мина при плохой игре – самое главное!” [Демурова: 100].
При переводе иноязычного включения переводчики избрали разные подходы. Если Орел счел нужным в тексте перевода пояснить иноязычное включение словами «Это предложение было напечатано на первой странице Алисиного учебника, а значило оно: «Где моя кошка?»» [Орел: 31] то Набоков оставил его без перевода и пояснений. Первый подход представляется более целесообразным, исходя из того, что русскому читателю может быть непонятен смысл французской фразы, ведь время, когда все образованные люди в России знали французский язык, уже прошло. Отсутствие пояснений в тексте оригинала, по-видимому, объясняется тем, что книга предназначалась конкретному человеку – Алисе – и Кэрролл знал, что эта фраза ей известна.
У Демуровой в тексте перевода нет никаких добавлений, однако сделана сноска внизу страницы : «Где моя кошка? (фр.)» [Демурова: 30]. Такой подход позволяет, не вмешиваясь в структуру текста, избежать сложностей в понимании текста перевода, связанных с отсутствием у его читателя фоновых знаний и является поэтому, на наш взгляд, наиболее приемлемым.
Цитаты из Nursery Rhymes в «Алисе» делятся на два вида: знакомые и незнакомые русским читателям. К знакомым относится «Humpty Dumpty» - его и Орел, и Демурова привели в переводе Маршака, что вполне объяснимо, так как этот перевод очень хорошо известен детям и это позволило сохранить в переводе эффект, производимый в оригинале. Другие же цитаты – «The Lion and the Unicorn», «Tweedledum and Tweedledee» и «The Queen of Hearts» не имеют соответствий в русской литературе, поэтому были просто переведены обоими переводчиками. Однако перевод Демуровой больше соответствует оригиналу как в стилистическом плане, так и в плане содержания.