Значит ли сказанное, что семантико-синтаксический анализ предложения и отдельных его членов, глубинных падежей и т.п. должен производиться на основе текста? Такой вывод представляется несколько упрощенным. Думается, что в данном случае дело не в особом глубинном падеже и какой-то специфической функции аргумента, а в чем-то другом, - именно, в контекстуальной функции предложения. Предложение подводит здесь итог маленькому житейскому эксперименту, который должен установить, подходит ли случайно подобранный ключ к дверному замку. Только этот факт оно и выражает. Это суждение об определенном ключе и его отношении к вполне определенному замку[24, с. 12].
Этот небольшой пример позволяет высказать некоторые соображения о структуре текста. Всякий текст состоит из ряда предложений, каждое из которых отражает определенное событие. Далеко не всякое событие, предполагаемое данным текстом, находит в нем свое отражение. Границы событий в реальной действительности текучи, и при построении текста мы ограничиваемся выделением лишь существенных точек в цепи событий, не стремясь к подробному выявлению малейших звеньев. Так, в предложении Джон открыл дверь может содержаться имплицитно и мысль "Джон отпер ключом замок и открыл дверь", а за предложением Джон отпер ключом замок может скрываться и тот факт, что Джон до того порылся в кармане своего пиджака и вытащил ключ и т.д. Рассказчик обычно проходит мимо многих подробностей, представляющихся ему незначительными и несущественными с точки зрения хода повествования. Изложение, следовательно, отличается эластичностью и в известных границах может ужиматься либо растягиваться. Умелый отбор узловых точек и соотносительно определение степени развернутости изложения определяют во многом речевые качества говорящего. Все это не остается без последствий для внутреннего строя отдельных предложений.
Необычное построение предложения Ключ отпер дверь является следствием "возмущающего влияния" структуры текста на предложение. Здесь, как выяснено выше, все дело в свойствах ключа и его отношении к замку. Именно поэтому реальный субъект, лицо, действующее ключом и отпирающее замок, может специально не упоминаться и даже не восстанавливаться из контекста. Синонимом такого предложения может быть предложение Ключ подошел к замку и с фигурой toto pro parte Ключ подошел к двери. В этом суть высказывания, которое может быть сформулировано разными путями.
Для грамматического анализа структуры предложения все это имеет немаловажное значение, но, как думается мне, не должно автоматически вести к конструированию все новых и новых глубинных падежей, как у Филлмора.
Рассмотренное предложение Ключ открыл дверь содержит подлежащее ключ при глаголе действия открывать. Глагол действия предполагает агенс, которым может быть только человек или активное существо. Поскольку в данном предложении в роли подлежащего выступает орудие или деталь устройства, то мы имеем перед собой случай нарушения правила. Все это показывает, что перед нами аномалия, нарушение правила. Но, нарушая господствующее в языке правило, такая аномалия сама по себе узаконена в языке в виде вторичного, подчиненного первому правила. Отклонение от основного правила становится здесь показателем того, что структура предложения претерпела существенные изменения и что функции аргументов соответственно сдвинуты.
Однако говорить в этих случаях о каком-то новом "падеже" или "роли", как это делает Филлмор, не приходится. Мы имеем теперь дело с возникновением конструкции, синтаксического оборота, который своей необычностью, нарушением нормы свидетельствует о том, что в содержании предложения имел место сдвиг, что предложение в целом выражает теперь факт соответствия детали устройства ее функции. Речь, таким образом, идет здесь не о новой синтаксической функции определенного члена предложения, а о значении целостной синтаксической конструкции[24, с. 17].
Среди глубинных падежей Филлмора есть особый "падеж" - инструменталис, иллюстрируемый субъектом фразы The key opened the door. Рассмотрение этого примера приводит нас к выводу о том, что субъект, по мысли Филлмора, не является глубинным падежом и что определяющим в плане теории глубинных падежей является специфическая роль орудия в данной фразе. Но как определить эту роль? Она действительно специфична, но Филлмор, как мне представляется, не раскрывает или недостаточно четко эксплицирует эту роль. Экспликация этой глубинно-семантической функции, как мне представляется, может быть достигнута следующим путем. Конечно, предложение Ключ открыл дверь лишь в формальном плане дублирует предложение Ваня открыл дверь. В глубинно-семантическом плане речь идет о предложениях, которые либо по-разному выражают одну и ту же пропозицию, либо две разные пропозиции. В основе этих предложений может скрываться либо сложный предикат "с помощью ключа отпереть дверь и открыть ее", либо же предикат "открыть незапертую дверь". Когда мы говорим Ваня ключом открыл дверь, то пресуппозицией является не только то, что дверь была закрыта, но также и то, что дверь была заперта на ключ. Эксплицитно такая пресуппозиция может быть развернута с помощью ряда предикатов "отпирать" и "открывать": Ваня сначала вставил ключ в замочную скважину, повернул ключ несколько раз (требуемое число раз) и затем открыл дверь. Такая экспликация показывает, что отпирание является в данном случае лишь предварительной фазой открывания двери и что отпирание запертой двери является пресуппозицией открывания [для целей коммуникации (сообщения) это подразумевается]. Фаза несущественна, она может остаться не эксплицированной. Не эксплицированной может остаться и фраза открывания. Ср.: Ваня отпер дверь и вошел в квартиру, где пропущена фраза открывания двери.
Действие открывания запертой двери в целом предполагает ряд предикатов (вставить ключ в замочную скважину, поворачивать ключ, вытаскивать ключ из замка, поворачивать двери на 45 и более градусов, закрывать двери за собой и т.п.). В качестве аргументов таких предикатов здесь выступают (или могут выступать) ключ, замок (и отдельно замочная скважина), лицо, открывающее дверь, и т.п. В зависимости от степени экспликации сообщение может обнаруживать различные степени развернутости или соответственно свернутости. При этом актуальными могут оказаться различные моменты или звенья в содержании информации. Предложение Ключ открыл дверь выделяет определенную фазу в процессе открывания запертой двери, а именно фазу отпирания. Для того чтобы выделить эту фазу из процесса открывания, нужны особые основания, а именно актуальность этой фазы с точки зрения дальнейшего повествования. Актуализация этих моментов может быть вызвана тем, что, скажем, агенс вдруг обнаруживает отсутствие необходимого ключа, берет наугад другой ключ из связи и (о, счастье) неожиданно обнаруживает, что новый ключ открывает (т.е., точнее, способен отпирать замок). Фраза Ключ открыл дверь в данном смысле означает "ключ подошел к замку" и, в сущности, непосредственно выражает лишь удачное для его обладателя свойство ключа и, точнее, реализацию этого свойства[24, с. 22].
Какую же "роль" выполняет слово ключ во фразе Ключ отпер (открыл) дверь? Это не просто роль инструмента, способствующего воздействию агенса на объект воздействия. Это несколько более сложная и более тонкая роль, подразумевающая соответствие детали, приводящей механизм в определенное состояние, данному механизму. Под "ключом" здесь имеется в виду не просто инструмент, а специальный инструмент, приуроченный не просто к механизму, а к данному индивидуальному механизму и способный изменить состояние механизма в заданном отношении, ср.: ключ для того, чтобы завести часть (заводной ключ); ключ, чтобы подтянуть коньки и т.п. Предикат при таком "инструменталисе" содержит в себе момент индивидуального соответствия данного ключа индивидуальному экземпляру механизма, а также пресуппозиции определенных механических "состояний", подразумеваемых в подвергающемся воздействию механизме. Из пресуппозиции о соответствии такого ключа определенным экземплярам механического устройства вытекает наличие в таком предикате семы "подходить" - "не подходить". Ср.: Ключ не открывает замка; Ключ не от этого замка; Это именно требуемый ключ и т.д.