Чтобы ярче представить себе целенаправленность поэта в отборе лексики, интересно сравнить одно слово, которое в разных контекстах в зависимости от эмоциональной нагрузки, которую оно передаёт, изменяет свой смысл.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов…
и
Иль в лесу под нож злодею
Попадуся в стороне…
Наверное, несложно догадаться, что это слово "лес". В первом двустишии претворена мысль о чём-то вечном в природе, о нетленности сущего. Здесь дан великолепный троп, поражающий своей красотой и необычностью, - "патриарх лесов". Во втором же образ "леса" снижен до места обитания разбойников и злодеев. Здесь он не вызывает размышлений о красоте и величественности природы, он просто необходим поэту для передачи своих соображений. К тому же Пушкин ставит "лес" в разном числе. В "Брожу ли я…" множественное число помогает закрепить обобщающий характер всего размышления, в "Дорожных жалобах" единственное число лишний раз подтверждает однозначное видение "леса" - скопления деревьев и поля деятельности разбойников.
Особое место занимает образ дуба - "патриарха лесов". Он не единожды встречается в лирике Пушкина. Вспомним стихотворение "Когда за городом, задумчив, я брожу…" (1836). В нём поднята та же тема, что и в рассматриваемых нами стихотворениях,- смертность человека и вечность природы, равнодушно наблюдающей за ним, как говорится, sub specie acternitatis (С точки зрения вечности (лат.)). И здесь вновь появляется образ "дуба", дерева, растущего среди могил, "у гробового входа":
Стоит широко дуб над важными гробами,
Колеблясь и шумя…
Если говорить о стилистических особенностях этого стихотворения, то здесь как раз наблюдается "смешение стилей". Стихотворение как бы делится на две части. Первая наполнена просторечными словами: "гниют", "плюнуть" и сниженными образами: "по старом рогаче вдовицы плач амурный", "гробницы… в болоте кое-как стеснённые рядком", "отвинченные урны", "могилы склизкие" (звучит весьма современно, не правда ли?):
…Могилы склизкие, которы также тут,
Зеваючи, жильцов к себе на утро ждут,-
Эта часть по стилю напоминает "Дорожные жалобы". А вот во второй части эти образы сменяются другими:
Осеннею порой, в вечерней тишине,
В деревне посещать кладбище родовое,
Где дремлют мертвые в торжественном покое…
И эта часть ассоциируется с элегией "Брожу ли я …". Но вернёмся к подбору лексики. Рассмотрим другой пример:
Я мыслю: патриарх лесов
Переживёт мой век забвенный,
Как пережил он век отцов…
и
О деревне, о невесте
На досуге помышлять!…
Удивительно, насколько разный смысл несёт в себе глагол "мыслить" в разных контекстах. Философские размышления о недолговечности жизни человека - вот что волнует поэта, он "мыслит". А в "Дорожных жалобах" он лишь занимает свой досуг помыслами "о деревне, о невесте", которые уже стали совместившимися вещами, он "помышляет" о них просто, без каких-либо возвышенных ассоциаций. Видно, что просторечное "помышлять"
поставлено здесь не случайно, оно плод того самого целенаправленного лексического отбора, о котором было сказано выше, тем более что именно в этих строках поэт иронизирует над собой:
Долго ль мне в тоске голодной
Пост невольный соблюдать
И телятиной холодной
Трюфли Яра поминать?..
То ли дело быть на месте,
По Мясницкой разъезжать,
О деревне, о невесте
На досуге помышлять!
То ли дело рюмка рома,
Ночью сон, поутру чай;
То ли дело, братцы, дома!..
Ну, пошёл же, погоняй!..
Обращение "братцы", нарочито фривольное, подчёркивает сам тон стихотворения - насмешливый, иронический, в котором нет и тени возвышенности, свойственной элегии "Брожу ли я...", здесь только самоирония. В "Дорожных жалобах" мы не встретим таких образов, как "вечны своды", "охладелый прах", "почивать", "истлевать" (вспомним, в "Когда за городом, задумчив, я брожу…" было "гниют"). Пушкин использует в элегии один из тропов, с помощью которого явление, принимаемое за неприятное, заменяется синонимичными, но смягчёнными словосочетаниями или словами,- эвфемизм. В "Дорожных жалобах" же нет ничего подобного: наоборот, применены огрубляющие, более резкие образные выражения.
Как уже говорилось, темы стихотворений сходны, но тем более явны и тематические различия. Во-первых, если тема жизни и неизбежной смерти раскрыта в элегии "Брожу ли я..." в образе философского пути, то в "Дорожных жалобах" это вполне конкретный образ дороги, путешествия, что усиливает и лексические, и стилистические контрасты этих произведений. Во- вторых, в "Брожу ли я..." мысли и чувства поэта представляются не как кратковременные и сиюминутные, а как плод долгих раздумий, размышлений. А в "Дорожных жалобах" - впечатления от наскучившей дороги, переплетающиеся с мыслями о смерти, да и сама смерть какая-то "дорожная".
Сравнивая черновую и окончательную редакции обоих стихотворений, можно заметить, по словам критика Слонимского, различные переделки, связанные с оттачиванием и конкретизацией основной мысли, с передачей их общего настроения:
Видно, на большой дороге
Умереть мне рок судил…-
заменяется более энергичным:
На большой мне, знать, дороге
Умереть господь судил …,
где литературный штамп "рок " заменяется общенародным "господь", а "большая дорога" выдвигается на первый план и таким образом акцентируется. В том же направлении и другие переделки:
Пред обедом рюмка рома,
Ночью сон, а утром чай;
То ли дело, братцы, дома…
Эта фраза показалась Пушкину слишком аккуратной, и он заменил её в окончательном варианте более разговорной, которая более соответствовала бы темпу быстро пробегающих дорожных мыслей:
То ли дело рюмка рома,
Ночью сон, поутру чай;
То ли дело, братцы, дома!..
Словом, такое впечатление, что поэт сам заботился о том, чтобы его "Дорожные жалобы" воспринимались как стихотворение "на случай".
Кроме видимых различий в стилистике можно обнаружить и такие, о которых говорил критик А.В. Чичерин в своей статье "Заметки о стилистической роли грамматических форм": "В чём образность и поэтическая сила слова? В тропах? Самые тонкие детали стиля не так уж бросаются в глаза, "кидаются в очи". Их нужно распознать, уловить тонкую, но крепкую нить, которая соединяет явление стиля и мысль. Обыкновенные слова в тех или других словосочетаниях могут приобрести большую силу"[Чичерин А.В. Заметки о стилистической роли грамматических форм. В кн.: Слово и образ. М., 1964.]. В силу этого конкретизация смерти приобретает почти натуралистическое звучание: "под копытом", "под колесом", "под мостом" и так далее.
И совсем иная лексика, иное звучание в конкретизации смерти в элегии. Они связаны с различием идейного содержания:
И где мне смерть пошлёт судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах…
Пушкин говорит именно "прах", а не труп, не тело. Это верно найденное слово находится в соответствии с высоким философским духом элегии "Брожу ли я…".
Л.Я. Гинзбург писала в книге "О лирике" о том, что понятие "лирический герой" не всегда применимо к той или иной форме лирического выражения авторского я"[Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1997]. В данном же случае, по-моему, именно два разных лирических героя обуславливают и стилистические отличия "Дорожных жалоб" и "Брожу ли я…". Если в элегии перед нами лирический герой-философ, то в "Дорожных жалобах" - это нарочито сниженный образ обывателя, просто о чём-то думающего в дороге. Не случайно ощущение проносящихся мимо его взора, быстро меняющихся образов усиливается анафорой (иль…иль…) и повторами:
Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком…
Кроме того, убыстряющийся ритм и хореический размер придают стихотворению своеобразную прелесть - мы будто сами едем то ли в кибитке, то ли в карете.
Говоря о ритме, хотелось бы отметить, что на него очень сильно влияет лексика и стилистические особенности. Ритм является своеобразным "цементом", связывающим "кирпичи" художественной речи. Влияние экспрессивной лексики и фразеологии на интонацию легко проследить как раз на примере сравниваемых мною стихотворений. В них есть отрывки, сходные по теме, но тон рассуждений, а следовательно, и лирическое содержание, совершенно различны, даже в какой-то мере противоположны:
…Не в наследственной берлоге,
Не средь отеческих могил,
На большой мне, знать, дороге
Умереть господь судил…
и
…И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать…
Дело в том, что близкие явления и предметы стилистически охарактеризованы здесь по-разному и поэтому приобретают различное лирическое содержание. В элегии "Брожу ли я…" преобладают слова с заметным ореолом поэтичности и эмоциональной приподнятости. А вот в "Дорожных жалобах" употреблена в основном непринуждённо-разговорная лексика, отражающая прозу жизни. Сравните: "околею" и "где мне смерть пошлёт судьбина"; "наследственная берлога" и "милый предел".
Пожалуй, теперь уже можно сделать вывод, что тематическая близость отнюдь не ведёт к совпадению идейно-эмоционального содержания произведений и к лексическому однообразию. Сравнение "Дорожных жалоб" и элегии "Брожу ли я…" Пушкина показывает, насколько по-разному поэт может интерпретировать одну и ту же тему, используя различную лексику, разный стиль.
Небольшое лирическое отступление. Когда я уже поставила последнюю точку в своей работе, я невольно задумалась над двумя вещами. Во-первых, удивителен тот факт, что Пушкин, сам того не ведая, предсказал свою судьбу уже в 1829 или 1830 году, за семь лет до кончины: "под нож злодею", "в бою". Ведь именно так и произошло - поэт погиб от руки злодея в бою "против мнений света". И, во-вторых, действительно ли мы вправе полностью отказать "Дорожным жалобам" в философском содержании только на основании "легковесного" стиля? Вопрос этот для меня пока все-таки остаётся открытым.