«Авторский код в наибольшей полноте содержится в метаязыке поэтического текста и выявляется в процессе анализа рефлексии, то есть самоинтерпретации, которая осуществляется поэтом на протяжении всего творчества, причем не всегда осознанно. Отсюда важно «вертикальное» прочтение текста, в ходе которого эксплицируются некоторыемаргиналии — оговорки, умолчания, семантические жесты, касающиеся творчества, языка, поэтики» [Штайн , 2006:18].
Для выявления авторского кода в современной лингвистике применяется метапоэтический анализ, цель которого «работа над материалом, языком, выявление приемов, раскрытие тайны мастерства» [Штайн, 2006:13]. Объектом же метапоэтического анализа является метапоэтический текст, эксплицирующий авторский код о творчестве.
Метапоэтика – синкретичная область знания, объединяющая науку и искусство, отражающая эстетические и теоретические принципы художественного. «Осмысление познавательной сущности языка, художественного творчества и в целом искусства принадлежит такой комплексной лингвоэстетической теории как отечественная ономатопоэтическая парадигма (А.А. Потебня, Д.Н. ОвсяникоКуликовский, А.Г. Горнфельд, П.А. Флоренский, А.Ф. Лосев), в которой деятельность языка, произведения языка и научное творчество понимаются как продукты единого творчества» [Штайн, 2004:11–12]. Понимание искусства как познания – один из основных постулатов метапоэтики. Художник слова в той или иной степени приходит к осознанию того, что интенции к познанию бытия и самого процесса творчества заложены в слове как первоэлементе произведения; метапоэтика становится особой формой воплощения творческой индивидуальности писателя.
Для метапоэтики важен тот аспект внутренней организации текста, который поддается описанию в категориях лингвистики. С другой стороны, присутствующие в текстах авторские посылки, связанные с индивидуальным пониманием процесса творчества, можно сопоставить с данными психолингвистики, занимающейся, в частности, исследованием особенностей творческого мышления, и герменевтики, разрабатывающей проблемы понимания текстов. Одно из положений герменевтики, способствующее актуализации исследования текста, в том числе и в метапоэтической парадигме, заключается в том, что «художественное пространство выстроено с помощью достаточно сложных текстов, которые, будучи структурно далеки от текстов научного содержания, в познавательном отношении им зачастую не уступают» [Дымарский, 1998:12].
Говоря о метапоэтике, необходимо разграничивать такие понятия как «метатекст» и «метапоэтический текст». Метатекст в системе поэтического текста — это метапоэтический имплицированный текст, то есть система метаэлементов, представленная в самом поэтическом тексте, определяющая условия, условности, характер самого сообщения, а также комментарии к процессу написания данноготекста, его жанру, к форме произведения. Такое понимание коррелирует с понятием метатекста в лингвистике. А. Вежбицка ввела понятие «двутекста» в тексте: «Очевидно, место, где возникает такой двутекст, не обязательно должна быть голова слушающего. Другими словами, комментатором текста может быть и сам автор» Высказывание о предмете может быть переплетено нитями высказываний о самом высказывании. В определенном смысле эти нити могут сшивать текст о предмете в тесно спаянное целое, высокой степени связности. Иногда они служат именно для этого. Тем не менее, сами эти метатекстовые нити являются инородным телом. Это звучит парадоксально, но все-таки это именно так: хотя аргументом в пользу существования двутекста, состоящего из высказывания о предмете и высказывания о высказывании, может быть вскрытие связей между предложениями, между отдельными фрагментами, по своей природе двутекст не может быть текстом связным: при составлении семантической записи не только можно, но и нужно разделить эти гетерогенные компоненты. На то, что скрытое двухголосье может быть заключено в монологическом высказывании, давно обратил внимание Бахтин. И хотя он имел в виду не такие ситуации, которые здесь рассматриваются, для нас представляют исключительную важность его слова: «…диалогические отношения возможны и к своему собственному высказыванию в целом, к отдельным его частям и к отдельному слову в нем, если мы как-то отделяем себя от них, говорим с внутренней оговоркой, занимаем дистанцию по отношению к ним, как бы ограничиваем и раздваиваем свое авторство» [Вежбцика, 1978:404].
Имплицитный метапоэтический текст можно эксплицировать, чтобы получить метапоэтические данные, так как он находится внутри текста. А статьи, эссе, замечания о творчестве, трактаты, исследования, которые художник пишет о собственном творчестве и творчестве других поэтов, — это и есть собственно метапоэтический текст (эксплицированный метапоэтический текст) так как он содержит развернутые данные о тексте-творчестве. При этом важен и учет метатекстовых лент, а также системы тропов, фигур, эмблем, символов, в которые облекаются теперь уже образ творчества, отсылают исследователя к определенным поэтическим традициям.
Исследователи отмечают, что «любой текст обладает метатекстовым потенциалом, который может быть развернут полностью, частично либо не развернут совсем, что зависит от человеческого фактора:
1) от текстовой и лингвистической компетенции говорящего,
2) от его способности к речевой рефлексии и
3) от склонности к заботе об интересах другого, то есть адресата» [Ходус, 2008:27].
С учетом этого эксплицитный метатекст является развернутым полностью, а в имплицитном «информация о речевой рефлексии говорящего извлекается с опорой на паралингвистические знаки» [Ходус, 2008:28]
Текст с невыраженным метатекстом, по мнению Т.В. Шмелевой, является нормативным для русского языка и «соответствует стандартам речевого общения» [Шмелева, 1999:109]. Н.П. Перфильева отмечает: «Речемыслительное произведение с неразвернутым метатекстовым потенциалом (при высокой текстовой и семиотической компетенции говорящего) теоретически возможно, но лишено авторской индивидуальности, в нем нет отклонений от норм текстообразования (линейные, конструктивные, структурно-иерархические отношения между высказываниями) и все лексические единицы употребляются или в прямом значении, или стандартно» [Перфильева, 2006:12].
Для обозначения текстов, содержащих в себе метапоэтические данные, обычно применяют термины «самоописание», «автоинтерпретация», «автометаописание», «автометадескрипция» и др.
Помимо этих обозначений, в современных исследованиях, посвященных исследованию метапоэтики предлагаются такие термины как: «аутопоэзис» и «аутопоэтика». Так, в антологии «Семиотика и авангард», изданной под редакцией академика Ю.С.Степанова, В.В.Фещенко обсуждает содержание термина метапоэтика с позиций семиотики и семиозиса. Автор, рассматривая некоторые метакатегориальные концепции (М.М.Бахтина, Ю.С. Степанова, К.Э. Штайн и других), пишет: «Все вышеизложенные размышления касались, по большей части, аутопоэтики как возможного метода - метода творчества, метода исследований, метода действия в науке и искусстве. <...> Так как для словесника - любого творческого человека, имеющего дело со словом - путь к новому знанию неминуемо проходит через язык, попытаемся приблизиться к сути «аутопоэтического мироощущения» (если таковое существует), руководствуясь данными языка, обычного и поэтического. <...> С нашей стороны, в качестве возможной альтернативы к «метатеории» может быть предложен термин «аутотеория», или «аутопоэтика», который бы учитывал в своем содержании все смыслы «теории аутопоэзиса» [Фещенко, 2006:101].
Исследователь метапоэтики В.П. Ходус отмечает: «предложение термина «аутопоэзис», возможно, имеет свои сильные стороны. Но термин «метапоэтика» на сегодняшний день подкреплен весомым исследованием русской филологической традиции и, что немаловажно, по своей внутренней форме предполагает «охват» всего пространства поэтики художника, а не только систему автокомментариев» [Ходус, 2008:23].
Тем самым, обращение к метапоэтике, которая может быть представлена метатекстом в структуре художественного текста, отдельными статьями и исследованиями поэта, прозаика, драматурга о собственном творчестве, дает ответы на многие вопросы, связанные с интерпретацией, а так же исследованием творчества художника.
Метапоэтика обладает мощной познавательной природой «в любом художественном тексте заложены данные об отношении художника к своему детищу, к тому материалу, который является основой вербального искусства – к языку» [Штайн,2006:17].
Метапоэтический текст – это не разрозненные тексты автора, а единый авторский текст, в котором выделяются собственные категории, семантика и структура. В.А. Кофанова выделяет следующие категории метапоэтического текста:
1. Парадигматическая когерентность метапоэтического текста, основанная на его концептуальном единстве.
2. Когезия. Для метапоэтического текста в большей степени характерна интросвязанность, т.е. его «внутрисмысловая связь» [Бабенко, Казарин, 2003:41]; экстрасвязанность метапоэтического текста проявляется на уровне его частей, представляющих собой целостные метапоэтические произведения (статьи, эссе об искусстве и творчестве и т.д.).
3. Дискретность метапоэтического текста. Компоненты метапоэтического текста в основном отграничены друг от друга, содержатся во множестве разновременных художественных текстах автора.
4. Материальная и контекстуально-смысловая инициация метапоэтического текста и его относительная контекстуально-смысловая завершенность. «Первое произведение может стать основой для осмысления культурного сознания автора, показателем и доказательством единства всего его творчества» [Штайн, 1997:4]. Инициация метапоэтического текста чаще всего совпадает с инициальной частью общего авторского текста и характеризуется ярко выраженной аутентифицированностью, т.е. в ней, «как правило, эксплицируется момент осознания авторства…» [Штайн, 1997:6].