Как известно, слово «воля» полисемантично. Среди значений слова «воля» отчетливо выделяются два смысловых инварианта: 1) способность осуществлять свои желания, поставленные перед собой цели; 2) свобода в проявлении чего-нибудь.
Анализ слов (на материале толковых словарей русского языка В.И. Даля, Д.Н. Ушакова, С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой) показал, что семема слова воля объединяет семы «желание», «выбор», «власть», «право», и определяется как «состояние, характеризующееся отсутствием стеснений, ограничений». Словарь С.И. Ожегова трактует волю как «способность осуществлять свои желания». [С.И. Ожегов, 2006, с. 99]
Этимологический словарь М. Фасмера дает следующую референцию:
Воля1 <…> // Связано чередованием гласных с велеть, довлеть. Родственно лит. valia «воля», лтш. vala«сила, власть», д.-в.-н. wala (ж. р.) «выбор», нов.-в.-н. wahl– то же, wollen«хотеть», др.-инд. varas«желание, выбор», авест. vara – «воля», «отбор» [М. Фасмер, 2002, Т.1, с. 347].
Велеть, велю; чередование гласных: воля, довлеть // Родственно лит. velti, pavelti «хотеть» «позволять» <…> лат. volo«хотеть»<…> др.-инд. vrnati «выбирает себе, что предпочитает» [М. Фасмер, 2002, Т.1, с. 288].
Таким образом, видно, что лексема воля, принадлежит индоевропейскому словарному фонду. В ее лексическом значении интегрированы семы «желание», «выбор», «власть». В древнерусском языке «воля, волити – это скорей обозначения усилий разума, предполагающих рациональный выбор между несколькими возможностями» [Н. Гребенщикова, 1998, с. 51]. Значение воля – «формируется отчетливо только в старорусском языке, когда социально зависимые люди начинают восприниматься не только как работающие или невзрослые (рабы, холопы, чадь, детеныши и под.) по отношению к властному субъекту, но и как прикрепленные, закрепленные, лишенные свободы» [Н. Гребенщикова, 1998, с. 56]. В.В. Колесов писал по данному поводу: «Говоря о власти и праве… <…> … а также о личной воле («своя воля»), русский человек до конца XVI в. не связывал понятие «воля» с независимым состоянием; слово воля не было социальным термином» [В.В. Колесов, 1986, с. 56].
Концепту «воля» присущи следующие смысловые характеристики «стихийная», «вергающая человека в сферу инстинктов, лишающая его человеческого облика», «открыто проявляющаяся», «присущая, свойственная немногим», «оказывающая разрушающее влияние на кого-что-либо»; «являющаяся причиной каких-либо негативных последствий»; «необходимая для жизни, представляющая ценность для человека», «любимая / дорогая», «причастная к мятежу / бунту», «отличающаяся силой / мощью проявления», «имеющая отношение к душе», «предполагающая бедность» и др.
Следует отметить, что концепт «воля» – один из наиболее сложных и многозначных элементов концептосферы русской языковой культуры; это один из древнейших концептов русского языка, в основе которого, также как и в основе концепта «душа» лежит понятие о вещи из мира «возвышенного» идеального, а не «приземленного» материального.
В англоязычной картине мира «soul» не играет такой роли, как душа – в русской, и некоторые ее функции выполняются другими органами, в частности, сердцем (оно вмещает многие эмоциональные состояния) и умом (ним связывают мыслительные процессы).
Этноцентрический характер концепта «душа»проявляется прежде всего в том, что развитие сфер данного концепта связано с разговорной речью и, значит, имеет в языке широкую фразеологическую парадигму. Рассмотрим отражение концепта «душа» в английских и русских фразеологизмах, на базе специальных и толковых словарей для выявления общих и особенных значений слов, репрезентирующих этот концепт в английском и русском языках.
Из сопоставления словарных значений видно, что источник различий употребления концепта «душа» в русском языке и «soul» в английском состоит в том, что для русских душа – это прежде «духовность», расплывчатая и метафизическая, тогда как для англичан душа – это здравый смысл и рассудочность. Со всеми вытекающими отсюда последствиями: онтологическими, историческими, социо-культурными и, конечно же, языковыми.
По мнению Л.В. Варданян, ФЕ, содержащие компонент «душа» в русском языке, зачастую переводятся на английский язык фразеологизмами с компонентами heart и mind [Л.В. Варданян, 2007, с. 12]: в душе – atheart; в глубине души – atthebackofone’smind / in one's heart of hearts; открывать душу – open/ uncoverone’shearttosmb.; прийтись по душе – loseone’shearttosmb./smth.; по душе – afterone’sownheart; вкладывать душу во что-нибудь – putone’sheartintosmth.; всей душой – heartandsoul; продать душу – sell one's soul;быть бездушным, безразличным – to have no soul; спасите наши души – save our souls; душа нараспашку – wearone’sheartonone’ssleeve; брать за душу – to pull at smb's heartstrings;запасть в душу – sinkintosmb.’smemory/ mind/ heart; камень с души свалился – takeaload/ weightoffsmb.’smind; душа в пятки ушла – smb has his heart in his boots;камень с души свалился – it was a load odd smb's mind;надрывать душу – to break smb's heart;отводить душу – to relieve one's feelings by doing smth to unburden one's heart; поговорить по душам – to have a heart-to-heart chat withsmb;сколько душе угодно – to one's heart content; чужая душа – потемки – аnother man's soul is always dark;
Наоборот выражения, относящиеся к значению смысл, рассудок, жизнь, человек, содержат компонент «soul»:не обольщай себя надеждой – lay not that flattering unction to your soul; сходиться во взглядах, разделять мнение – to possess one's soulin patience; душа компании – the life and soulof the party; ни души (человек) – not a soul; in whose hand is the soul ofsbd. – в чьих руках находится жизнь; быть хозяином жизни – to be the captain of one's soul.
Концепт «душа», как говорилось выше, в английском языке соответствует не своему «словарному» эквиваленту «soul», а концепту «mind» [Цветкова М.В., 2003, с. 109 – 110]. Поэтому стихотворение А.С. Пушкина «Цветок» в переводе Чарльза Уилсона звучит как:
Цветокзасохшийбезуханный, A scentless flower, with leaves all dry,
Забытыйвкнигевижуя; Forgotten, in a book I see;
ИвотужемечтоюстраннойAnd lo! strange thoughts to occupy
Душанаполниласьмоя…. The mind arise there suddenly.
[Пушкин А.С., 1999, c. 90 – 91]
Лишенный запаха цветок, с сухими листьями,
Забытый, в книге я вижу;
И вот! Странные мысли занять
Разум возникли вдруг.
Здесь не только «душа» переводится как «разум» / «mind», но и «мечта» – стала «мыслями» / «thoughts». Вид увядшего цветка вызывает у автора переживание, а у переводчика размышление; «мечтанье» – это нечто абстрактное, «мысли» – нечто конкретное. Разум – воплощение основополагающего концепта английской культуры, душа – русской. Переводчик изложил суть данного произведения в понятиях своей концептосферы [М.П. Алексеев, 1981, с. 320 – 323].
Этот принцип действует и в переводе с английского на русский. В.Я. Брюсов предлагает следующую версию стихотворение Д.Г. Байрона «Хочу я быть ребенком вольным»:
Яизнемоготмуквеселья, My breast requires the sullen glen,
Мнененавистенродлюдской, Whose gloom may suit a darkened mind.
И жаждет грудь моя ущелья.
Где мгла нависнет над душой!
[В.Я. Брюсов, 1981, с. 320 – 323]
Моя грудь требует мрачного ущелья,
Чья тьма может подойти темному разуму
«Душа», понимаемая как внутренний психический мир человека – центр русской картины мира. Она трактуется как то, что стоит выше рассудка, ума, здравого смысла, как оплот духовности, которой в системе ценностей русского народа отводится ключевое место. Русский человек часто говорит о душе, далеко не всегда задумываясь о сакральном значении этого слова. Совсем по-другому о душе скажет англичанин. Как пишет профессор Оксфорда Карен Хьюит: «На самом деле, большинство англичан десять раз подумали бы, прежде чем произнести его, за исключением, пожалуй, тех моментов, когда они в церкви» [Hewitt K., 1997, c. 101]. Для них все, что касается души, – это область запретного и глубоко интимного. И частое повторение «душа» в русской лирике становится проблемой для английских переводчиков. Если они будут верны русским авторам, то у читателя создастся впечатление, что русские чересчур религиозны.
Когда стихотворение написано в жанре молитвы, то вопрос снимается сам собой. В остальных случаях переводчики стремятся избежать этого слова, как, например, в следующих переводах двух стихотворений Ф.И. Тютчева, переводчица – Бэбетт Дейч. Первое стихотворение – «Тени сизые смесились…», где начало второй строфы звучит так:
Сумрактихий, сумраксонный, Twilight – tranquil, brooding twilight
Лейся в глубь моей души… Course through me, serene and smooth…
[Тютчев Ф., 2000, с. 81] [Babette Deutsch, 1927, c. 57]
[Сумрак спокойный, задумчивый сумрак
Лейся сквозь меня, тихий и ровный….]
Фраза «лейся в глубь моей души» скорее может быть понята не как «лейся сквозь меня», а как «наполни меня чувством». На самом деле, перевод ближе к оригиналу, чем это может показаться на первый взгляд. Замена переводчика в данном случае отвечает некоторым смыслам русского слова «душа». А. Вежбицкая пишет, что «в русских выражениях телесные процессы в типичном случае предстают как затрагивающие всего человека в целом, тогда как в английском языке они предстают как затрагивающие определенные части тела человека, безотносительно к человеку как таковому» [Вежбицкая А., 1999, с. 544]. Не потому ли русский человек так любит описывать свои эмоции через слово «душа», что оно позволяет говорить ему о себе в целом? Поэтому в данном переводе мы видим редкий для английского языка пример описания чувства охватывающего человека в целом и здесь замена скорее не потеря, а находка переводчика.