4. существует два основных типа стихотворных переводов: перестраивающий (содержание, форму) и воссоздающий с возможной полнотой и точностью содержание и форму. Задачей переводчика является установление функциональной эквивалентности между структурами оригинала и перевода, воссоздание в переводе единства формы и содержания, донесение до читателя тончайших нюансов творческой мысли автора, созданных им образов и мыслей.
2. Анализ художественного текста
Для проведения исследования в области специфики художественного перевода нами были изучены 2 отрывка из художественных произведений: Д. Тарбер «Десять правил для счастливого брака» и Л. Кэрролл «Алиса в зазеркалье». Далееприведемотрывокисобственныйперевод.
James Thurber «My own ten rules for a happy marriage».
A man should make an honest effort to get the names of his wife’s friends right. This is not easy. The average wife who has graduated from college at any time during the past thirty years keeps in close touch with at least seven old classmates. These ladies, known as «The girls», are named, respectively: Mary, Marion, Melissa, Marjorie, Mirabel, Madeleine and Miriam; and all of them are called Myrtle by the careless husband we are talking about. Furthermore, he gets their nicknames wrong. This, to be sure, is understandable, since their nicknames are, respectively: Molly, Muffy, Missy, Midge, Mabby, Maddy and Mims. The careless husband, out of thoughtlessness or pure cussedness, calls them all Mugs, or, when he is feeling particularly brutal, Mucky. All the girls are married, one of them to a Ben Tompkins, and as this is the only one he can remember, our hero calls all the husbands Ben, or Tompkins, adding to the general annoyance and confusion.
If you are married to a college graduate, then, try to get the names of her girlfriends and their husbands straight. This will prevent some of those interminable arguments that begin after Midge and Harry (not Mucky and Ben) have said a stiff good night and gone home.
Каждый мужчина должен приложить все усилия, чтобы запомнить имена всех подруг своей жены, а это, поверьте, отнюдь не просто. Ведь обычно жена, закончив университет, поддерживает связи как минимум с семью бывшими одногруппницами на протяжении лет-так тридцати. Такие дамочки, более известные как «девчонки», носят почтенные имена Катерина, Карина, Камилла, Кристина, Клариса, Климентина и Каролина. Но наш невнимательный муженек всех без разбору называет Клавами. Кроме того, он вечно путает как этих дамочек зовет жена, и это немудрено, ведь она почтенно называет их Котик, Кролик, Капелька, Куколка, Кнопка, Крошка и Конфетка. Однако наш невоспитанный муж без всякого заднего умысла или желания оскорбить каждую зовет Клуша, а когда пребывает в дурном расположении духа, то и вовсе Калоша. Все «девчонки» давно замужем, и одна из них выбрала в спутники жизни Петра Баранова. Да уж, такое наш герой запомнил сразу, с большой легкостью и не без доли злорадства, поэтому теперь для него муж любой из подружек Петя, ну или Баранов, что нередко приводит к всеобщему замешательству и вызывает смущение жены.
Поэтому если вы женаты на выпускнице ВУЗа, то уж как-нибудь постарайтесь запомнить имена всех ее подружек и их мужей. Только так вы сможете предотвратить нескончаемые ссоры и скандалы после того, как Кристина с Олегом, а вовсе не Клава с Петей, бросили вам сухое «спокойной ночи» и раздраженные отправились домой.
В данном тексте трудность возникает при переводе имен собственных, поскольку английские и русские имена не совпадают и для них невозможно подобрать полностью адекватные эквиваленты. А правило «имена не переводятся» здесь не действует, поскольку именно в них заключена ирония, главная суть, которую хотел передать автор. Поэтому для имен пришлось подбирать русские эквиваленты, следуя авторскому принципу с сохранением также и фонетических особенностей, в частности аллитерации. Следовательно, в данном случае применяется такой переводческий прием, как культурно-ситуативная замена. Она обычно используется в тех случаях, когда прямое воспроизведение способа выражения иронии невозможно, поскольку он не будет воспринят переводящей культурой, а сама ирония должна быть передана, поскольку она составляет существенную часть авторского способа выражения. Кроме того, нами слово College было заменено на ВУЗ, поскольку в российской культуре не существует понятия «колледж» в его английском понимании, также использован прием культурно-ситуативной замены.
Теперь рассмотрим отрывок из Л. Кэрролла «Алиса в зазеркалье», где девочка встречается с фантастическими созданиями и сравнивает их названия со знакомыми ей насекомыми.
And then there's the Butterfly – Alice went on…
Crawling at your feet, said the Gnat (Alice drew her feet back in some alarm), you may observe a Bread-and-butter-fly. Its wings are thin slices of bread-and-butter, its body is a crust, and its head is a lump of sugar.
And what does it live on?
Weak tea with cream in it.
A new difficulty came into Alice's head. Supposing it couldn't find any? she suggested.
Then it would die, of course.
But that must happen very often, Alice remarked thoughtfully.
It always happens, said the Gnat.
Ну, вот, к примеру, есть у нас Бабочка, – сказала Алиса.
А-а, – протянул Комар. – Взгляни-ка на тот куст! Там на ветке сидит… Знаешь кто? Баобабочка! Она вся деревянная, а усики у нее зеленые и нежные, как молодые побеги!
А что она ест? – спросила Алиса с любопытством.
Стружки и опилки, – отвечал Комар.
Алису одолели сомнения.
А если еды не будет? – спросила она.
Тогда они, конечно, умрут, – отвечал Комар.
И часто так бывает?
Всегда, – сказал Комар.
Как отмечает Н.М. Демурова: «Схема Кэрролла [двучлены с «наложенным» компонентом] здесь несколько осложняется суффиксом и окончанием. «Склейка», однако, идет по тому же принципу: баобаб и бабочка дают в результате наложения баобабочку. Нечего и говорить, что признаки бабочки подвергаются изменению» (Демурова, 1991:73).
Н. Демурова признает необходимым изменить исходный текст в процессе перевода, сохраняя главное – «остроумную игру названиями различных насекомых», и считает, что при этом «оживают забытые, стершиеся значения, для которых он придумывает забавные пары» (Демурова, 1991:76). Процедура значительного изменения исходного текста на самом деле оказывается вполне оправданной, так как применение чисто семантического способа перевода в данном случае не адекватно ситуации, а коммуникативно-прагматический способ, примененный Н. Демуровой, ориентирован на более сложную по составу и содержанию единицу, чем простые языковые составляющие исходного текста, – на развернутую игру слов.
Однако, на наш взгляд, «Алиса в зазеркалье» является детской книжкой, а далеко не каждый ребенок знает что такое баобаб и поэтому не все поймут смысл и игру слов. Предложим собственный вариант перевода данного фрагмента:
А вот это насекомое у нас зовется бабочкой, – сказала Алиса.
Взгляни-ка на ногу! (Алиса со страхом отскочила в сторону) На ней сидит… Знаешь кто? Капустница! Крылья у нее из молодых листочков, тельце из кочерыжки, а головка из маленького кочана!
А что она ест? – спросила Алиса с любопытством.
Листики и соцветия, – отвечал Комар.
Алиса озадаченно поинтересовалась: А что, если она не найдет капусты?
Тогда, конечно, умрет.
Но в таком случае они умирают слишком часто… – Задумчиво произнесла девочка.
Да, постоянно, – отвечал комар.
В данном тексте сложность состоит в определении единицы перевода, поскольку предложение в данном случае не составляет самостоятельную единицу текста: оно входит в более сложные сверхфразовые единства, языковые характеристики которых в той или иной мере зависят от целого, и эта зависимость требует различных языковых решений в разных языках. В данном случае приходится применять более сложную по своему составу и содержанию единицу – развернутую игру слов. А название вида бабочки капустница знают почти все, поэтому любой ребенок сможет легко представить это насекомое.
Таким образом, наиболее сложные случаи в определении единицы перевода связаны с группой максимальных контекстуальных зависимостей, когда знаковая функция отдельной языковой единицы определяется за пределами предложения, а иногда и за пределами целого текста. Предложение вовсе не обязательно составляет самостоятельную единицу текста: оно может входить в более сложные сверхфразовые единства, языковые характеристики которых в той или иной мере зависят от целого, и эта зависимость требует различных языковых решений в разных языках.
Выводы
1. Если слово зависит главным образом от ближайшего контекста, то основанием для построения единицы перевода является словосочетание или простое предложение, в которое входит данное слово.
2. Если слово зависит от нескольких текстовых компонентов, в том числе и выходящих за пределы предложения, то построение единицы перевода основывается на сложном предложении или эпизоде.
3. Если слово зависит от множества текстовых компонентов, то в основе единицы перевода должен лежать весь исходный текст.
4. Культурно-ситуативная замена применяется в тех случаях, когда прямое воспроизведение способа выражения иронии невозможно, поскольку он не будет воспринят переводящей культурой, а сама ирония должна быть передана, поскольку она составляет существенную часть авторского способа выражения.
Заключение
Художественный перевод, как поэтический, так и прозаический, – искусство. Искусство – плод творчества. А творчество несовместимо с буквализмом. Это уже отчётливо осознавала русская литература XVIII в, когда она отграничивала точность буквальную, подстрочную от точности художественной. Она понимала, что только художественная точность даёт читателю возможность войти в круг мыслей и настроений автора, наглядно представить себе его стилевую систему во всём её своеобразии, что только художественная точность не приукрашивает и не уродует язык автора. Этот взгляд на перевод русский восемнадцатый век оставил в наследство девятнадцатому, девятнадцатый – двадцатому, а двадцатый в свою очередь двадцать первому. В статье А.С. Пушкина о Мильтоне и о Шатобриановом переводе «Потерянного рая» читаем: «…русский язык… не способен к переводу подстрочному, к переложению слово в слово…»
А Б.Л. Пастернак в «замечаниях к переводам Шекспира» выразился так: «…перевод должен производить впечатление жизни, а не словесности».