· Неправильное теоретическое обоснование методики правописания. Здесь необходимо, прежде всего, отметить неправильное решение о взаимодействии устной и письменной речи. Язык и письмо представляют собой качественно различные системы речевых знаков. Язык – основан на зрительных представлениях, речь – на слуховых, но неверно делать отсюда вывод, что между устной и письменной речью существует полный разрыв [22, С. 15].
· Чрезвычайное увлечение методом списывания. Механическое списывание часто порождает ряд чрезвычайно своеобразных ошибок, перестановки, пропуски и пр. Некоторые педагоги сталкивают учащихся с учебником и считают свою работу выполненной. Необходимо выбирать не только наиболее простые пути обучения правописания, но и задумываться над необходимостью комбинировать методы [22, С.16].
· Бесконтрольное письмо учащихся. Часто преподаватели предметов обществознания, физики, математики и др. не учитывают орфографическую неподготовленность учеников. Удивительно ли, что на занятиях по другим предметам, где учащиеся много пишут под диктовку, совершенно уничтожается то, над чем с таким трудом бьется учитель русского языка. Школа не ведет борьбы с безграмотностью общим фронтом. А также дети могут не получать помощи от родителей и не контролируются ими.
· Недостаточный школьный орфографический режим. Уменьшается количество часов, отведенных программой на уроки русского языка. А тем временем дом, улица, окружающая среда не всегда дают толчок к укреплению грамотности. Даже некоторые афиши, газеты, плакаты, объявления не свободны от орфографических и стилистических ошибок.
· Бездумная зубрежка правил и недостаток практики приводит к неглубоким, несистематизированным знаниям.
· Около 5-8 процентов школьников страдают дислекцией (стойкое нарушение чтения), и дисграфией (нарушение письма). Такие дети допускают ошибки при чтении: пропускают звуки, добавляют ненужные, искажают звучание слов, скорость чтения у них невысокая, ребята меняют буквы местами, иногда пропускают начальные слоги.… При дисграфии учащиеся младших классов с трудом овладевают письмом: их диктанты, выполненные ими упражнения содержат множество ошибок. Они не используют заглавные буквы, знаки препинания, у них ужасный почерк. В средних и старших классах ребята стараются использовать при письме короткие фразы с ограниченным набором слов, но в написании этих слов они допускают грубые ошибки. Нередко дети отказываются посещать уроки или выполнять письменные задания. В данном случае помощь может оказать только квалифицированный логопед[8, С. 20-22].
· Ложная этимология. Когда говорящий, желая осмыслить новое слово, вольно или невольно сопоставляет его с известной ему лексикой и изменяет его звуковой облик, нередко значительно. Подобная переделка и переосмысление может стать причиной орфографических ошибок.
· Незнание правил или знание правила, но неумение его применить.
· Недостаточный уровень развития памяти, мыслительные процессы протекают медленно.
· Отсутствие положительной мотивации к изучению орфографии.
· Дети мало и плохо читают, при чтении допускают ошибки.
· Не получение помощи от родителей и бесконтрольность выполнения заданий.
· Отсутствие орфографической зоркости или слабая ее сформированность. Эта причина сводит на нет хорошее знание орфографических правил и умение их применять, школьник не видит орфограмм в процессе письма, а значит ошибка в этом месте для него полная неожиданность.
Причины у каждого ребенка индивидуальны и своеобразны, но в любом случае все они подлежат полному или частичному устранению. Необходимо только выявить причину, разработать стратегию ее ликвидации и претворить идею в жизнь. Важно приложить старания и не оставаться равнодушным наблюдателем, а также привлечь в процесс самого ребенка.
ГЛАВА II Вопрос методики преподавания орфографии русского языка
1. Грядущая реформа русской орфографии
Как известно, населению России грозит орфографическая реформа. Новый закон «О русском языке», проект которого ждет своей очереди в Думе, грозит уголовными наказаниями за безграмотность. Авторы этого законодательного акта не дали себе труда задуматься, что в стране уже действует мощная «орфографическая полиция» — учительство, армия редакторов, корректоров с немалым числом добровольных помощников (в Интернете, например, за орфографические ошибки постоянно извиняются и столь же постоянно на них пеняют). Существует жесточайшая система санкций за нарушение орфографических правил: пара ошибок может радикальным образом изменить судьбу молодого человека, закрыв перед ним дорогу в вуз. Внушительное число репетиторов «обучает природной грамотности в кратчайшие сроки», методическая литература по русскому языку распродается как газировка в жаркий день. Надеяться, что грамотность населения вырастет, если ее будет контролировать еще и правоохранительная система полный абсурд. Прежде чем пытаться закрутить гайки еще туже, может быть стоит задуматься, какой цели мы хотим добиться. Какова природа орфографических правил и стоит ли прилагаемых усилий введение строго единообразного письма? Есть еще одна причина задуматься над этими вопросами: планируемая орфографическая реформа.
Инициаторам любой орфографической реформы можно только посочувствовать. Положение их незавидное. Они посягают на автоматизированный навык письма, который приобретался многими годами тренировки и составляет важную часть интеллектуального капитала взрослого человека. То есть активная часть населения — люди, способные наиболее здраво судить о вещах, представляющих общественный интерес, — заведомые противники реформы. В то же время две категории могли бы потенциально выиграть от продуманной реформы: во-первых, школьники и все люди, которым предстоит овладеть русским языком. Это весомая часть населения, так как Россия постепенно превращается в страну иммигрантов. От лица этой группы должна была бы говорить школа, но пройдет много времени, прежде чем педагоги научатся экономить труд — свой и учащихся. Во-вторых, предприниматели, которые не могут не видеть, чем сложнее их бизнес, чем более высокие технологии в нем используются, тем больше потери от неэффективного документооборота. Для национальной экономики несовершенная орфография стоит в том же ряду негативных факторов, что и суровый климат. Но потенциальным сторонникам реформы нужно продемонстрировать, что предлагаемые изменения реально повышают эффективность процесса создания документа. С точки зрения филолога, орфография — это не научная, а «технологическая» и социально-психологическая проблема.С технологической стороны орфографическая реформа — это введение нового стандарта. Прежде всего, юридическими и другими мерами необходимо обеспечить его обязательность. Порядок введения правил определит еще не принятый закон «О русском языке», в ст. 19 которого говорится, что правила орфографии и пунктуации русского языка разрабатываются Российской академией наук, рассматриваются Советом по русскому языку при правительстве РФ и утверждаются правительством РФ. Похоже, что ни авторы закона, ни разрабатывающая его комиссия не заметили препятствий на пути такого введения стандарта.
Первое препятствие состоит в том, что чисто юридическим путем ввести правила на всем пространстве, где активно используется русский язык, будет невозможно, хотя авторы реформы и предполагают, что новый свод правил будет общеобязательным. Это в 1956 г., когда проводилась последняя орфографическая реформа, было достаточно соответствующего постановление Совета Министров. Но сегодня часть русскоязычного населения, которое хотели бы сохранить культурные связи с Родиной, живут вне пределов его юрисдикции. Еще в двух странах, кроме России, русский язык является государственным — в Белоруссии и в Казахстане. Так что новым правилам придется побороться за то, чтобы стать единым стандартом.
Теперь о фундаментальной проблеме, которая состоит в ограниченных возможностях всякой системы проверки орфографии, основанной на использовании словаря (а других сейчас и нет). С точки зрения такой автоматизированной системы, все орфографические проблемы можно разбить на две категории.
С одной стороны, это проблемы, которые можно решить, просто увеличивая объем словаря. Все написания, основанные на традиции, сколько бы их не было, просто заносятся в словарь. Компьютер великолепно справляется с хранением и поиском в списках. Человеку, наоборот, очень трудно запомнить длинный неструктурированный список. Многие правила и исключения из них, сформулированные в очень нетривиальных лингвистических категориях, в сущности, нужны лишь для одной цели — облегчить учащемуся запоминание этих списков. Все эти «терпеть, видеть, ненавидеть...», «стеклянный, оловянный, деревянный», «уж, замуж, невтерпеж», на заучивание которых было потрачено столько сил и времени, у компьютера не вызывают никаких трудностей. Вместо того чтобы объяснять школьникам, по каким принципам составлены такие списки, а потом заставлять эти списки заучивать, можно было бы ограничиться одним «правилом»: смотри в словарь. Школа едва ли скоро признает, что норма состоит в том, что человек создает тексты с помощью компьютера и пользуется при этом спеллером, и трудно осуждать школу за ее консерватизм, он во многом вынужденный. Но, выйдя из школы, все больше людей забывают все эти правила, и если они пользуются компьютером, их тексты не становятся от этого менее грамотными. Так что с ликвидацией действительно нелогичных (если не сказать «нелепых») написаний типа брошюра, парашют и некоторых других (при бережном сохранении жюри) авторы реформы несколько опоздали. Школьники их перестали заучивать или неизбежно перестанут, как утратили навык письма с «нажимом», а компьютеру абсолютно безразлично, хранить ли в памяти в качестве образца брошюра или брошура. Сейчас можно было бы восстановить «ять» и вообще все упраздненные буквы и все правила дореволюционной орфографии, и это нисколько не сказалось бы на эффективности системы автоматизированной правки текста. Поэтому анализировать предлагаемые в рамках последней реформы новации (их не очень много), если они относятся к «словарному» типу, просто не имеет смысла.