Узкий контекст, в свою очередь, можно разделить на контекст синтаксический и лексический. (Применительно к фонеме и морфеме можно выделить также контекст фонологический и морфологический). Синтаксический контекст - это та синтаксическая конструкция, в которой употребляется данное слово, словосочетание и (придаточное) предложение. Лексический контекст - это совокупность конкретных лексических единиц. слов и устойчивых словосочетаний, в окружении которых встречается данная единица. [14; 151]
Наиболее существенную роль контекст играет в разрешении многозначности лингвистических единиц. Не считая случаев нарочитой или случайной (непреднамеренной) двусмысленности, контекст служит тем средством, которое "снимает" у той или иной многозначной единицы все ее значения, кроме одного. Тем самым контекст придает той или иной единице языка однозначность и делает возможным выбор одного из нескольких потенциально существующих эквивалентов данной единицы переводного языка. Конечно, роль контекста далеко не ограничивается разрешением многозначности слов и других лингвистических единиц; однако, важнейшая его функция заключается именно в этом.
Наряду с этим нередко имеют место случаи, когда даже максимально широкий контекст не содержит в себе никаких указаний относительно того, в каком именно значении употребляется в данном случае та или иная полисемантическая единица и, стало быть, какой эквивалент должен быть выбран в данном случае при переводе. В этих случаях для получения требуемой информации необходим выход за пределы языкового контекста и обращение к экстралингвистической ситуации. Под "ситуацией" имеется в виду во-первых, ситуация общения, то есть та обстановка, в которой совершается коммуникативный акт; во-вторых, предмет сообщения, то есть обстановка (совокупность фактов), описываемая в тексте; в-третьих, участники коммуникации, то есть говорящий (пишущий) и слушающий (читающий).
О том, какую роль играют эти три экстралингвистических фактора для понимания речевого произведения участниками коммуникативного процесса, речь уже шла выше. Важно подчеркнуть, что учет этих факторов во многих случаях является необходимым условием для правильного выбора соответствия той или иной единице ИЯ в процессе перевода. [15; 120] Яркий пример такого случая дает Я.И. Рецкер в книге "Теория перевода и переводческая практика":
В одной из газетных статей член парламента С. Силвермен был охарактеризован как "abolitionist". "Большой англо-русский словарь" под ред. И.Р. Гальперина дает для слова "abolitionist" два соответствия:
1. Сторонник отмены, упразднения (закона и т.п.);
2. (амер. ист.) аболиционист, сторонник аболиционизма.
Второе значение ("сторонник аболиционизма, то есть отмены рабства негров") здесь явно не подходит. Остается первое значение: очевидно, С. Силвермен является сторонником отмены какого-то закона или института, но для перевода необходимо уточнить, какого именно. Поскольку в данном тексте нет никаких указаний относительно этого, то правильный перевод возможен лишь при знании реальной обстановки в политической жизни Англии 1963г. (когда была написана данная статья). В тот период в парламенте и вне его оживленно дебатировался вопрос об отмене смертной казни. Стало быть, здесь "abolitionist" следует переводить как "сторонник отмены смертной казни". С другой стороны, если бы речь шла об Америке 20-х - начала 30-х годов этого столетия, тогда то же слово нужно было бы переводить как "сторонник отмены сухого закона". Пример этот убедительно говорит о важности учета экстралингвистических факторов при переводе. [14; 185]
Следует различать семантическое и стилистическое функционирование контекста. В семантико-лингвистическом плане при декодировании целесообразно пользоваться определением контекста, предложенным Н.Н. Амосовой, и рассматривать контекст как "соединение указательного минимума с семантически реализуемым словом". Такое понимание контекста базируется на понимании слова в языке как системы "социально закрепленных семантических потенций, которые актуализируются в речи благодаря контекстуальным или ситуационным указаниям". Контекст, следовательно, показывает, который или которые из традиционно существующих лексико-семантических вариантов слова имеются в виду в данном конкретном случае. [16; 28]
Широкое распространение получило также определение контекста, данное Г.В. Колшанским. Этот автор определяет контекст как совокупность "формально фиксированных условий, при которых однозначно выявляется содержание какой-либо языковой единицы". [17; 46]
В практике лингвистического анализа удобнее исходить из работ Н.Н. Амосовой, поскольку в них теория контекста разработана более глубоко и полно.
Для стилистики, однако, оба эти определения оказываются недостаточными, потому что коннотационная часть лексических значений, которая играет для стилиста такую большую роль, может быть не только узуальной, т.е. обычной, но и окказиональной и зависит от гораздо большего числа факторов, чем предметно-логическая. В частности, она сильно зависит от макроконтекста, т.е. указателей, находящихся за пределами прослеживаемых синтаксических связей.
Таким образом, слова из разных стилистических пластов в зависимости от контекста могут давать аналогичный эффект, и, наоборот, слова одного и того же функционального стиля могут иметь разную стилистическую функцию. Слова или лексико-семантические варианты многозначных слов получают функционально-стилистическую окраску и другие коннотации в тех условиях общения, для которых они характерны, в которых они обычно употребляются, и в соответствии с особыми функциями языка в этой сфере. Однако наиболее сильно эта стилистическая окраска осознается и может выполнять специальные стилистические функции только вне этой привычной речевой сферы и только вне этой сферы может быть использована для выдвижения того или иного момента содержания на фоне другой лексики.
Стилистический контекст, следовательно, есть понятие специфичное, нетождественное речевому контексту. Он не только указывает, который из уже существующих в языке вариантов слова имеется в виду, но и сообщает ему новые окказиональные коннотации. Стилистический контекст - это фон, на котором, преимущественно по контрасту, но иногда и по сходству, возникает экспрессивность стилистического приема. Особенно характерны в этом отношении разные контексты выдвижения. Подобно тому как в семантическом контекстуальном анализе семантически реализуемое слово составляет контекст в единстве с индикатором, так и в стилистическом анализе стилистический прием составляет стилистический контекст в единстве с тем окружением или текстовым фоном, которые придают ему релевантность и которые, благодаря своей упорядоченности в каком-либо отношении, создают "усиленное ожидание", делая появление именно данного приема неожиданным или, напротив, делая его заметным путем конвергенции приемов.
Вероятность появления каждого последующего элемента в речевой цепи зависит от предыдущих. Появление на этом фоне неожиданного элемента привлекает внимание читателя и усиливает воздействие текста. Зависимость последующих элементов от предыдущих не следует, однако, понимать слишком буквально: за речевую цепь иногда приходится принимать не только данный текст, но и ранее воспринятые тексты, все содержание тезауруса читателя. [10; 362]
Для стилистики декодирования проблема контекста имеет свое особое и весьма важное значение. Оно зависит от особенностей стилистической функции и структурности текста.
Главными типами отношений между элементами в контексте являются отношения контраста и эквивалентности или тождества. Элементы могут быть соположенными и синтаксически связанными, но не сходными или повторяющимися и в чем-то эквивалентными, причем сходные элементы могут быть расположены как контактно, так и дистантно. Оба типа отношений ведут к появлению новых дополнительных смыслов и коннотаций.
Следует обратиться к рассмотрению взаимодействия контекста с лексикой, имеющей функционально-стилистическую окраску. В основе возникающих при этом дополнительных значений лежит, прежде всего, свойство иррадиации стилистической функции. Так, например, одно поэтическое слово, включенное в нейтральный контекст, может сделать возвышенным целый абзац. В целом, однако, иностилевые вкрапления отличаются большим разнообразием материала и функций. Они могут происходить из любых функционально-стилистических пластов. Они встречаются в описаниях, увеличивая их точность и конкретность или создавая метафоричность и образность, в речевых характеристиках и портретах персонажей, в авторских комментариях и т.д.
В процессе перевода для разрешения многозначности определения выбора эквивалента иногда достаточно учета синтаксического контекста той или иной единицы в частности, слова. Так, глагол "burn" может переводиться на русский язык как "гореть" и как "жечь", причем выбор соответствия целиком определяется синтаксическим контекстом в котором употреблено английское слово: в непереходной конструкции (при отсутствии прямого дополнения)"burn" переводится как "гореть", в переходной (при наличии прямого дополнения или в форме страдательного залога) - как "жечь". Ср.
| "The candle burns" | "Свеча горит" |
| "He burned the papers" | "Он сжег бумаги" |
Иногда, однако, для определения значения исходного выбора однозначного переводческого эквивалента просто нет, и узкого контекста оказывается недостаточно и приходится прибегать к показаниям, содержащимся в широком контексте. В качестве, примера приведем следующее предложение из повести Дж. Сэленджера "Над пропастью во ржи". - "Then I got this book I was reading and sat down in my chair".