(Th. Dreiser. SisterCarrie, p. 22).
Отрицательные сравнения внешне построены по принципу отделения одного явления от другого, однако, внутренне, так же, как и другие сравнения, сближают их, поясняя одно другим. В отрицательных сравнениях один предмет противопоставляется другому:
Но посмотри, на склонах, вдоль дороги
Стоят кресты. Заботливой рукой
Не в час молитв, не в помыслах о боге
Воздвигли их. Насилье и разбой
На этот край набег свершили свой,
Земля внимала жертв предсмертным стонам,
И вопиют о крови пролитой
Кресты под равнодушным небосклоном…
(Байрон. Паломничество Чайльд Гарольда).
Не ветер бушует над бором,
Не с гор побежали ручьи:
Мороз – воевода дозором
Обходит владенья свои.
(Н.А. Некрасов. Мороз-Красный нос).
В примерах, приведенных выше, авторы как бы предупреждают, что не о том, о чем они сейчас говорят, будет речь в дальнейшем, а о чем-то другом. Отрицание стоит при образе, а потом идет утверждение самого предмета.
Иногда для сравнения используются сразу два образа, связанных разделительным союзом: автор как бы представляет право читателю выбрать наиболее точное сравнение:
Хандра ждала его на страже,
И бегала за ним она,
Как тень иль верная жена
(А. Пушкин. Евгений Онегин).
В образной речи возможно употребление нескольких сравнений, раскрывающих различные стороны одного и того же предмета:
Будь я прежним, я пел бы в стихах,
Ту, чей образ сам Лоуренс создал.
Но угас мой напев на устах,
Грудь мою словно панцирь сковал.
Стал я пеплом, а пламенем был;
Не очнуться певцу ото сна… (Байрон. Графиня Блессингтон).
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит,
Как равный путь без цели,
Как пир на празднике чужом (М.Ю. Лермонтов. Дума).
Такие сравнения, которые указывают на несколько общих признаков в сопоставляемых предметах, называются развернутыми. Известны в литературоведении и неопределенные сравнения. В таких сравнениях дается высшая оценка описываемого, не получающая, однако, конкретного образного выражения:
Не расскажешь, не опишешь,
Что за жизнь, когда в бою
За чужим огнем услышишь
Артиллерию свою (А.Т. Твардовский. Василий Теркин).
Необходимо отметить, что существует еще и такой вид сравнений как присоединительные. Обычно эти присоединительные сравнения располагаются в определенном порядке: сначала дается предмет, а потом, когда исчерпана тема, относящаяся к предмету, после союзного слова «так» формируется образ:
Журчит во мраморе вода
И каплет влажными слезами,
Не умолкая никогда,
Так плачет мать во дни печали
О сыне, падшем на войне (А. Пушкин. Бахчисарайский фонтан).
Из приведенного примера видно, что присоединительное сравнение получает развитой и самостоятельный характер, то есть образ приобретает некоторую самоценность, хотя он и приведен только для того, чтобы пояснить или разъяснить самый предмет или явление.
Изобразительные возможности сравнений находятся в прямой зависимости от их структурного своеобразия. По структуре все сравнения можно разделить на несколько типов:
· Сравнительные обороты;
· Сравнительные придаточные предложения;
· Сравнения, образованные с помощью прилагательных;
· Сравнения, образованные с помощью пословиц и поговорок;
· Сравнения развернутые.
Очевидно, что в каждом языке существуют, по-видимому, излюбленные предметы, к которым обращаются говорящие и для сравнения, и для красочного определения, и для метафоры. Ю. Степанов отмечал, что именно «поэтому сравнения семантически пересекаются с определениями, метафорами и постоянными эпитетами (которые ведь и есть не что иное, как свернутые сравнения)…» (Степанов, 162).
Особым синтаксическим типом сравнения является метафора, легко переходящая в сравнение. Признак такого типа сравнения слово это:
это – отрезанный ломоть (он – как отрезанный ломоть);
это – два сапога пара; это – одного поля ягода;
мысли – это ручейки, тонкие подземные ключи.
Образное сравнение состоит в близком родстве с двучленной метафорой и отличается от нее в плане выражения только наличием сравнительного форманта. К.А. Долинин считает, что теоретически любая двучленная метафора может быть преобразована в сравнение, а любое сравнение, непосредственно относящееся к именной группе, можно преобразовать в двучленную метафору (Долинин, 152), например:
Мы (воры) – лисы, а общество – это курятник, охраняемый собаками (К., 323).
Что касается плана содержания, то сравнение отличается от двучленной метафоры тем, что смягчает, частично снимает противоречивость высказывания, потому что утверждает не тождество заведомо нетождественного, а лишь подобие далеких понятий. Как и в метафоре, адресат речи стремится оправдать это утверждение, ищет в образе сравнения те признаки, которые можно перенести на тему, – признаки, как правило, второстепенные для того понятия, которое обычно обозначается этим словом.
В русских сравнениях преобладает глагольный характер: часто это целые высказывания, построенные вокруг глагола:
он и мухи не обидит, он гоголем ходит, днем с огнем не сыщешь.
Часто русский язык любит присоединять сравнения к теме простым соположением частей, без какой-либо внешней связи:
Книга – тоска зеленая; друзья – водой не разольешь; тетя – достань воробышка; бедному кусок – за целый ломоток; золотая голова, но на вид – чистый сапожник;
ну, вот – две капли воды – японец!
Описывая неизменные темы сравнений, мы до известной степени можем описать семантические сферы, поля, регулярно запечатлеваемые в языке с помощью сравнений. В русском постоянно характеризуются сравнениями такие явления, которых носитель другого языка и менталитета в своем языковом обиходе и не заметил бы:
дуется как мышь на крупу, ломается как новый грош,
носится как с писаной торбой, ревет белугой, мрачнее
тучи, мягкий как пух и т.д.
Как правило, в разных языках темы сравнений не совпадают. Так, например, во французском языке часто сравнениями описываются духовные качества человека, такие как веселый, добрый, несчастный (Степанов, 168). В русской же речи и горечь, и восхищение скрываются за шуткой:
везет как утопленнику; красив как черт в праздник
Сопоставление собственно сравнений при общих темах обрисовывает неотъемлемый от языка «взгляд на мир», т.е. так называемую языковую картину мира. За сравнениями русского языка возникает образ степи, с сухой травой, пылью, степными пожарами, мелкими речками, тростником:
вольный как ветер, горький как полынь, сухой
как порох, бояться как огня, тонкий как тростник,
скользкий как уж, гибкий как лоза.
Другой образ сравнений русского языка:
глухой как пень, налитой как орех, черный как смоль,
желтый как воск.
Часто сравнения русского языка можно отнести к семантической группе, которую условно можно обозначить словами «крестьянская усадьба» или «сельское подворье»:
худой как жердь, верный как пес, свеженький как огурчик,
жирный как боров, врет как сивый мерин, белый как лен.
Все выше приведенные сравнения «несут» определенный метаобраз (Степанов, 171).
Проанализировав разные точки зрения исследователей на такой стилистический прием создания образности как сравнение, примем за рабочее определение сравнения, дефиниции, данные К.А. Долининым, Н.П. Потоцкой и Ю. Степановым, которые придерживаются мнения, что сравнение – это структура, состоящая из трех составных частей: темы, образа и основания. Вслед за З.И. Хованской будем считать, что сравнение – это стилистический прием нетропеического типа.
2. Анализ роли и функции сравнений в романе Т. Драйзера «Сестра Керри»
2.1 Стиль и язык романа Т. Драйзера «Сестра Керри»
Роман, выбранный в качестве источника фактического материала нашего исследования, является одним из лучших реалистических произведений американского писателя Теодора Драйзера.
Основная сюжетная линия – история Каролины Мибер, но при всей значительности она не исчерпывает всего содержания книги, которая отличается широтой жизненного охвата. Картина жизни, нарисованная писателем, включает в себя многочисленные, более или менее ярко освещенные человеческие фигуры.
Художественные средства автора подчинены осуществлению главного творческого замысла: всмотреться в реальную жизнь, исследовать и показать, насколько близко рядовой американец подходит к тому, что в США часто называют счастьем, к исполнению своей заветной мечты о лучшей жизни.
В романе «Сестра Керри» оформились особенности реалистического художественного мастерства Т. Драйзера. В романе в полной мере проявилось пристрастие писателя к подробно и мастерски выписанным реалистическим деталям, умелое включение в ткань произведения городского пейзажа. Это произведение является очень характерным для творческого почерка Теодора Драйзера-реалиста и особенностями построения сюжета. Можно сказать, что это – роман биография (Засурский, 112).
Манера письма Т. Драйзера – довольно оригинальна; в постановке и разрешении острых проблем человеческого существования с самого начала романа выступают черты реализма. Т. Драйзер скрупулезно выписывает детали биографии своей героини, тщательнейшим образом регистрирует факты ее жизни, встречи, впечатления, интересы. Именно в сложном построении образа Керри с большой силой проявляется критический реализм Т. Драйзера. Автор безболезненно сталкивает героиню с трудными обстоятельствами жизни, заставляет ее поддаваться соблазнам, ощутить опустошительное воздействие традиционного американского образа жизни.
В романе широко использована психологическая характеристика, особенно анализ настроений Керри. Эти настроения помогают судить об отношении Керри к людям и событиям. Отсюда становится понятной характерная художественная особенность романа – почти полное отсутствие в нем развернутых диалогов.