Рассмотрим примеры:
13) Hazel: Oh – dear! Oh – dear! But that’s the little man I told you about, Kay, who always stared, and once followed us around. And I think Gerald Thornton had the cheek of the devil to bring him here. Just because he’s a new client. (Pr. T., 46).
14) Gerald: I’m afraid Beevers hasn’t been a success.
Mrs. C.: Well/ after all, he is – rather – isn’t he?
Gerald: I did warn you, y’know. And really he was so desperately keen to meet the famous Conways (Pr. T., 166).
=> (Gerald: Beevers won’t probably impress you very much*)
Эти примеры содержат такие высокочастотные лексические маркеры ретракции, как “Itoldyou” и “youknow”. Кроме того, первый из них также содержит прямое обращение, которое свидетельствует, что приведенный речевой акт ассертивного типа уже употреблялся именно в речи данных собеседников. Мы выделяем те частичные, либо полные ретрактивные высказывания, чьи инициальные реплики, на наш взгляд, достаточно просто восстанавливаются. В некоторых случаях, такая реплика была, вероятно, выражена другими словами, а ретракция, таким образом, является преобразованной. Во втором примере подобную инициальную реплику мы приводим отдельно, в скобках. Она маркируются звездочкой (*) и, естественно, носит гипотетический, потенциальный характер.
Случаи употребления экстратекстуальной ретракции служат типичными примерами макроречевых актов. В пределах макроречевого акта отдельный микроречевой акт, характеризующийся в нашем случае ретрактивной направленностью, может равняться предложению (Поспелова, 2001, С.14).
Наконец, в ходе нашей работы мы останавливаемся на еще одном специфическом виде ретракции, который можно назвать композиционной ретракцией. Ее особенность заключается в преднамеренном авторском нарушении хронологической очередности следования речевых ходов одного и того же коммуниканта, один из которых наделен четко выраженными ретрактивными признаками:
15) Mrs. C. (with dignity): Really, Ernest! (А) I was offered four thousand pounds for it (house) once (страница 119) (Pr. T., 119). ………
Mrs. C. … But I think you ought to know. I’ve (В) had another enormous offer for this house. Of course I wouldn’t dream of selling it, but it’s nice to know it’s worth so much…. (страница 166, 18 лет ранее) (Pr. T., 166).
Именно реплика А, произнесенная на 18 лет позже является ретрактивной, несмотря на то, что в тексте она расположена за 47 страниц до введения хронологически первоначальной реплики В. По нашему мнению, композиционная ретракция – это своеобразный авторский прием, который обеспечивает некую текстуальную когерентность, предоставляя опорные точки построения сюжета.
2.2.3 Понятие псевдоретракции
В ходе анализа собранного фактического материала наше внимание привлек еще один вид повтора говорящим ранее уже высказанной реплики, одной либо нескольких. При этом в болшинстве обнаруженных примерах повторные высказывания данного вида носят лексико-грамматически полный характер и сопровождаются такими типично ретрактивными возвратно-ссылочными словами-маркерами, как “Isaid” и “again”. Тем не менее, с точки зрения прагматики мы считаем, что приведенные ниже примеры не являются случаями употребления РРА.
Как мы уже отмечали в настоящей работе, феномен ретракции принадлежит к разряду узко специализированных прагматических явлений. Следовательно, за критерии выделения РРА мы по принимаем не какое-либо формальное сходство одной или нескольких реплик в последовательности высказываний адресанта, но такие случаи, когда ретракция выступает в качестве преднамеренного речевого приема, направленного на реализацию того или иного коммуникативного намерения говорящего. В следующих примерах повторные реплики не являются интерактивно обусловленной частью стратегии говорящего. Адресант вынужден повторятся в силу воздействия на коммуникацию определенных внешних, экстралингвистических факторов. Так, в примере № 1’ таким фактором является шумная обстановка в кафе. В некоторых других встретившихся нам примерах речь идет о состоянии алкогольного опьянения одного из собеседников, либо о низком качестве телефонной связи. Иными словами, лексико-синтаксический повтор не продиктован в данных примерах столкновением коммуникативных стратегий собеседников, а наоборот, является результатом сбоя в коммуникации.
Для обозначения повторных реплик подобного рода мы предлагаем термин «псевдоретракция» Прямым маркером псевдоретрактивности рассматриваемых высказываний в примере № 1’ является такая реактивная реплика адресата, как “Ican’thearyou”.
1’) - … “No, there wouldn’t be. There wouldn’t be oodles of places to go and all. It’d be entirely different,” I said. I was getting depressed as hell again.
- “What?” she said. “I can’t hear you. One minute you scream at me, and the next you –“
- “I said no, there wouldn’t be marvelous places to go to after I went to college and all. Openyourears. It’dbeentirelydifferent…” (Sal. C., 172).
Что касается примера № 2’ , то в нем представлена несколько иная ситуация. На наш взгляд, он является пограничным случаем между истинной и псевдоретракцией. С одной стороны, адресант вынужден повторить свое высказывание исключительно в силу того, что адресат его просо не услышал. С другой стороны, подобную невнимательность собеседника можно интерпретировать как особую коммуникативную тактику нежелания вступать в контакт. Тем не менее, пример № 2’ мы относим к прсевдоретрактивным РА, так как после повторной реплики адресанта коммуникативный сбой прекращается и диалог восстанавливается. Сам же факт временного перебоя в ситуации общения объясняется, на наш взгляд, не коммуникативной стратегией адресата, а единицей более высокого порядка – особой поведенческой стратегией, направленной на поиск выгодного кавалера.
2’) - “You really can dance,” I told the blond one. “You oughta be a pro. I mean it. I danced with a pro once, and you’re twice as good as she was. Did you ever hear of Marco and Miranda?”
- “What?” she said. She wasn’t even listening to me. She was looking all around the place.
- “I said did you ever hear of Marco and Miranda?” (Sal. C., 92).
2.3 Ретрактивные речевые акты с позиций теории коммуникативных неудач
Определив суть явления ретракции, т.е. выявив его стимулирующий и комментирующий характер, мы постараемся объяснить природу, мотивировку повторного ввода говорящим той или иной реплики в процессе диалогической коммуникации.
Любой речевой акт, любое высказывание (либо группа высказываний), оформленное в диалогическом тексте в виде реплики, направлено на достижение определенного прагматического эффекта, на реализацию конкретного коммуникативного намерения говорящего. В большинстве случаев, руководствуясь законами логики, говорящий, произнося ту или иную реплику в первый раз, не предполагает, что его коммуникативное намерение может быть не распознано, прагматическая целеустановка не выполнена, а ему придется повториться. Таким образом, мы полагаем, что ситуация использования ретрактивного речевого акта является спонтанной и незапланированной. Что же подталкивает говорящего прибегнуть к приему ретракции в ходе реализации его речевой стратегии? Очевидно, на определенном этапе подобного речевого взаимодействия может иметь место определенная коммуникативная неудача, или коммуникативный сбой.
В лингвистике подобные ситуации получили название коммуникативных неудач. Согласно теории, коммуникативная неудача, или коммуникативное рассогласование, - это «такой вид речевого взаимодействия, в ходе которого используемые для данного речевого акта речевые произведения не выполняют своей функциональной предназначенности и не ведут к образованию результирующего (заданного) эффекта в совместных действиях коммуникантов». Иными словами, это такой сбой в общении, при котором определенные речевые произведения не выполняют своего предназначения. Коммуникативные неудачи рассматриваются как явления интерактивного плана в процессе диалогического общения между обязательными участниками любой коммуникативной ситуации – говорящим и адресатом. При этом особое внимание уделяется так называемому фактору адресата и его коммуникативным правам. Так, «неофициальное устное общение всегда ведется при обращенности к личному адресату, оказывающему воздействие на речевое поведение собеседника, на выбор им языковых средств». (Емельянова, 1992, С. 98-99).
Согласно теории, индикатором коммуникативной недостаточности высказываний в речи служат определенно маркированные реактивные реплики. И, что особенно важно, сама суть рассматриваемого явления заключается в возникновении непреднамеренного перлокутивного эффекта вследствие появления смысловой лакуны между говорящим и адресатом. Сами же случаи коммуникативных неудач классифицируются относительно того, какой именно из компонентов прагматической структуры высказывания не был понят адресатом (Афанасьева, 1989). Как видно, решающим фактором в традиционном подходе к коммуникативным неудачам является ориентация на взаимное недопонимание, на некое ущемление интересов адресата, вызванное несоответствием информационного фона адресата информационному фону говорящего.
Между тем, встречаются случаи, при которых коммуникативный сбой (вернее – перебой) происходит на качественно ином уровне, в ситуации, когда адресат прекрасно понимает говорящего, но по тем или иным причинам не желает подчиниться его прагматическим целеустановкам. Именно такие случаи, которые получают в нашей работе наименование коммуникативных неудач второго порядка, представляют особый интерес для рассмотрения объекта нашего исследования. На наш взгляд, они провоцируют употребление стимулирующих РРА. Так, в предлагаемом ниже примере причиной коммуникативной неудачи, ведущей к появлению РРА, является не ложная идентификация референта, а также не разность информационных фонов коммуникантов. Адресат (HoldenCaufield) прекрасно понимает, о какой именно куртке идет речь, но пытается увести диалог в сторону, т.к. не желает угождать приятелю, к которому он испытывает определенное чувство зависти в связи с его более удачной личной жизнью. Кроме того, он справедливо полагает, что его более габаритный собеседник может растянуть дорогую ему вещь: