3.метатекстуальность, характеризующаяся созданием конструкций «текст о тексте»;
4.гипертекстуальность, характеризующаяся созданием пародий на прецедентные тексты;
5.архитекстуальность, характеризующаяся жанровой связью текстов;
6.интертекстуальные явления: интертекст как троп, интермедиальные тропы, заимствование приема, влияния в области стиля.
ГЛАВА II. Интертекстуальные связи в произведениях Л. Филатова
2.1 Особенности анализа произведений Л.Филатова в аспекте интертекстуальных связей
Художественное произведение – прежде всего текст, представляющий интерес для исследователя. В.А.Лукин полагает: «Анализ текста имеет циклический характер. Мы постоянно переходим от формы к содержанию и обратно, отдавая на первых порах предпочтение форме»[25;132]. Наблюдения над формой и ее анализ дают возможность сделать определенные выводы, которые проверяются рассмотрением языковых средств и образной системы текста в ее динамике.
Форма художественного произведения и языковые средства, используемые автором, могут быть соотнесены с формой и языковыми средствами других произведений. Таким образом, прослеживаются интертекстуальные связи между разными произведениями. «Исследуя интертекстуальность в литературе, мы… смотрим на то, что попало в текст, что увидят в нем читатели, и какие ассоциации эти включения могут вызвать. Изучая влияния, мы изучаем процесс создания произведений, изучая интертектстуальность, мы рассматриваем следы этих влияний»[2;53].
Легче всего прослеживается интертекстуальность в текстах пародий, к которым принадлежат и пьесы Л.Филатова. Произведения Филатова пародийны, наполнены сатирой и юмором, и так как пародийный текст базируется на некоем исходном тексте, то интертекстуальные связи в них отчетливо выражены. В пользу выбора для исследования пародийных текстов послужил тот факт, что важнейшим условием существования жанра литературной пародии является интертекстуальная зависимость от объекта пародирования, поскольку за ее первым планом всегда существует скрытый второй план [10; 4-5].
В пьесах «Золушка до и после» и «Еще раз о голом короле» в качестве прецедентных текстов выступают сказки французского писателя Ш. Перро, датского писателя Ж.-Х. Андерсена. В произведениях Л.Филатова используется значительное количество жаргонных слов и арготизмов современного русского языка. Эти пьесы отличаются тем, что в текстовую ткань вошли образные выражения современных отечественных политиков, тележурналистов, обозревателей. В пьесах «Моцарт и Сальери», а также «Гамлет» в качестве прецедентных выступают только имена собственные. Кроме того, писатель использовал сюжетную канву, а также наиболее известные идиоматические выражения из текстов У.Шекспира и А.С.Пушкина.
Вышеназванные произведения Л. Филатова, согласно типологии интертекстуальных элементов и связей, предложенной Н. Фатеевой[42], подпадают более всего под четвертый класс данной типологии. Пьесы автора пародийны, а, следовательно, они гипертекстуальны.
Степень включенности «чужого» текста в тексты произведений Л. Филатова такова: интертекстуальны заглавия произведений, имена персонажей, многие идиоматические выражения и метафоры из произведений – источников, а также из других прецедентных текстов. В произведениях Филатова велика степень жанрового и стилистического расхождения с текстами произведений Андерсена, Перро, Шекспира и Пушкина, но обнаруживается внешнее сходство онимов в текстах Л.Филатова и онимов в текстах классиков.
Полагаем, что пьесы Л. Филатова достаточно перспективны в плане изучения интертекстуальных связей и взаимоотношений, так как оригинальный текст изначально указан самим автором и достаточно известен читателям. В данном случае определение точности и полноты включения элементов прецедентных текстов в авторский текст, представлено достаточно выразительно.
Интертекстуальность произведений Л. Филатова должна исследоваться как с лингвистической, так и с литературоведческой позиции, так как эти две составляющие неотделимы друг от друга в тексте. В исследуемые тексты включены элементы, взятые писателем из прецедентных текстов. Сходство текстов Филатова с текстами – прецедентами выражено в некоторой общности таких категорий как сюжет, черты характеров действующих лиц. Эти черты сходства проявляются в особенностях их лингвистического оформления.
Интертекстуальные связи произведений Филатова с произведениями классиков литературы находят свое отражение в цитатах и аллюзиях, в метатекстуальности и гипертекстуальности текста. Писатель – экспериментатор Л. Филатов берет прецедентный текст и «домысливает» его, дописывая то, что считает целесообразным. Он постоянно соединяет в одном тексте разные элементы, взятые из нескольких прецедентных текстов. В ремарках к каждому своему произведению он делает ссылки на тексты - источники. Так, в подзаголовке к пьесе «Ещё раз о голом короле» указано: «Не такая уж сказка на темы Ганса Христиана Андерсена и Евгения Шварца». В подзаголовочных сведениях к пьесе «Золушка до и после» сказано: «Жестокая сказка в двух частях по мотивам Шарля Перро».
Каждое произведение Л. Филатова – это пародия на известные произведения - сказки, песни, пьесы. Автор использует прецедентные тексты, чтобы создать свои пьесы как сказки со знаком «минус».
2.2 Интертекстуальные элементы, связи и их функции в произведениях Л. Филатова
Сюжет пьесы Л.Филатова «Золушка до и после» был позаимствован автором у французского писателя - сказочника Ш.Перро. Позаимствовав сюжет, Филатов создал произведение иного литературного жанра. Главные действующие лица пьесы названы так же, как и персонажи сказки Перро. Таким образом, автор соблюдает онимическое единство с прецедентным текстом. На этом сходство двух произведений заканчивается, и перед нами вырисовывается иное произведение, наполненное интертекстуальными элементами, взятыми из различных источников.
С первых же слов Золушки становится ясно, насколько героиня Филатова отличается от своей тезки из сказки Перро. Речь филатовской Золушки далека от совершенства и наполнена вульгаризмами, просторечными выражениями и неологизмами. Например, в сцене, где Золушка видит пьяного отца, она говорит: «Ах, папочка! Ты снова в пополаме! /Небось бочонок выхлестал с утра!»[43;12]. Речь остальных персонажей пьесы не лучше, чем у Золушки. Так, Мачеха, ругаясь с Отцом Золушки, восклицает: «Хоть пугалом постой на огороде, -/ Все от тебя какой-то будет прок!» [43;15]. Герои пьесы Л.Филатова сами дают себе «речевые характеристики», из которых следует, что перед нами малокультурные, необразованные деревенские жители.
Пьяница – отец ничего не делает для того, чтобы защитить дочь, но в его речи звучат хвастливые нотки: «Кто поколотит?! Ты в уме ли, детка?/Не родился еще такой Ван Дамм, /Который на меня взглянул бы дерзко, /Не то, что надавал мне по мордам!» [43;14].
Комизм ситуации в том, что средневековый сельский житель (если судить по тексту), упоминает имя популярного голливудского киноактера. Филатов не указывает в тексте пьесы, какими временными рамками он ограничил время действия, но, судя по одежде, персонажи пьесы живут в тот же временной период, что и в сказке Перро. Несоответствие высказываний героя временному периоду создает комическую ситуацию.
Когда в деревню Золушки прискакал Всадник – королевский гонец – Мачеха встречает его словами: «От счастья мы готовы разрыдаться, что наше посетили Вы село…»[43;17]. Фраза напоминает известную строку из «Евгения Онегина» А.С.Пушкина: «Зачем Вы посетили нас в глуши забытого селенья». Таким образом, в этой части текста почти дословное цитирование, то есть присутствует интертекстуальная связь с текстом Пушкина. И все же цитатой вышеприведенное выражение назвать трудно: слишком велика разница с текстом–оригиналом. Скорее всего, мы имеем дело с аллюзией, то есть с заимствованием некоторых элементов «чужого» текста.
В королевском дворце Мачеха, раздосадованная тем, что ее дочери не вызвали восторга у Короля и Шута, причитает: «Кто горюшко народное измерит?!/Простые люди вечно в синяках!»[43;33]. Слова Мачехи о «горюшке народном» напоминают фразу из поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Высказывания Мачехи – аллюзия, также как и слова Короля о том, что «Париж слезам не верит»[43;33].
Аллюзия – заимствование определенных элементов прецедентного текста, по которым происходит их узнавание в тексте Л.Филатова, где и осуществляется их предикация. Писатель использует как атрибутированные аллюзии, так и аллюзии без атрибуции. Аллюзии с атрибуцией не являются распространенными в языковой практике, но в текстах Филатова их много. Реплика Феи: «Я вижу, вы читали в детстве сказку /Французского писателя Перро?!» - атрибутированная аллюзия, указывающая на имя автора прецедентного текста. К этому же виду аллюзий относится и высказывание Короля, обсуждающего потенциальных невест Принца: «…профиль Сирано де Бержерака /Не придает ей прелести, заметь!»[43;39]. Атрибутированные аллюзии в пьесе Филатова содержат многочисленные антропонимы. Например, Золушка сообщает о себе в разговоре с отцом: «Что до меня, - я только что из ванной /И пахну свежим мылом от Гарнье», «Ведь это ж гений! Питер Пауль Рубенс!»[43;82].
Автор пьесы любит обыгрывать имена своих персонажей, придумывая к ним синонимы. Например, в одной из заключительных сцен Фея, обращаясь к Золушке, говорит: «Привет, Лахудра!/ Тебя ведь так, по-моему, зовут?»[43;98] И добавляет: «Лахудра, Замарашка и Задрыга - /Тебе к лицу все эти имена!»[43;98]. Собираясь увести Золушку из королевского дворца, называет ее Засранкой. «Каникулы закончились, Засранка! Пришла пора в родной вернуться хлев!»[43;100].
Королевский Шут, первый острослов и правдолюб во дворце, откровенен: «Возможно, я шучу довольно пресно /И не смешно…О том судить не мне…/Зато от Ваших шуточек, Принцесса, /У нас у всех мурашки по спине! /Как звали Вас в селе –для нас не тайна, /Но кличку Вам придумали и тут…/И слуги во дворе Вас не случайно /Не Золушкой, а Злобушкой зовут!»[43;90].