§2 Проблемы становления современной юридической лингвистики
Социальные функции языка исключительно широки. В литературе по социальной лингвистике регулярно отмечаются выходы языка в культуру, религию, этногенез, национальное и политическое самосознание и государственное строительство[1]. Общеизвестны связи лингвистики, которыми она весьма гордится, с биологией, психологией, географией, историей, социологией, логикой, философией и многими другими науками. Некоторые из таких связей столь устойчивы и регулярны, что на их основе сформировались самостоятельные отрасли языковедческого знания: психолингвистика, социолингвистика, этнолингвистика, когнитивная лингвистика и т.д. Однако в лингвистических учебниках и справочниках за малым исключением[2] не находится места юридическому аспекту языка и связям языкознания с юриспруденцией. Есть лишь отдельные замечания в специальной литературе, свидетельствующие о том, что такой аспект объективно существует и является весьма значимым предметом лингвистической науки.. Ср., например: “Поскольку язык представляет собой общественное явление, возникли тенденции сопоставить его с некоторыми сторонами общественной жизни. Так, институциональный характер языка, в котором большое значение имеет явление нормы, натолкнуло лингвистов на сравнение языка с правовыми установлениями. Сравнению языка с правом большое внимание уделяют итальянские ученые ... Это, по-видимому, не случайно: в Италии была жива традиция древнеримской юриспруденции и права” [1. с.163].
У лингвистики и юриспруденции, действительно, всегда было и есть много общих сфер, и тенденции к сближении этих наук вполне объективны. Видимо, не случайны в этом плане, к примеру, стихийные терминологические перекрещивания, все чаще наблюдаемые в последнее время: к “старым” лингвистическим терминам типа НОРМА, ЗАКОН, РЕГЛАМЕНТАЦИЯ, УСТАНОВЛЕНИЕ, издавна существовавшим в языкознании, добавляются новые - ПРЕЦЕДЕНТ, ПРЕЗУМПЦИЯ, СУБЪЕКТ (ДЕЯТЕЛЬНОСТИ), КОДЕКС[3], АКТ (РЕЧЕВОЙ), УЧАСТНИКИ (РЕЧЕВОЙ СИТУАЦИИ), ДИСКРИМИНАЦИЯ (ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ), ЗАЩИТА ЭКОЛОГИИ ЯЗЫКА и др. Пафос предлагаемых заметок в этом плане во многом обусловлен следующим тезисом: стихийный этап сближения двух наук исчерпан, оно (сближение) не ограничено спорадическим сходством терминологии, но имеет фундаментальный характер. Стихийный этап должен быть осмыслен и на этой основе сформирована “рациональная” юрислингвистика, осознающая свой предмет, проблемы и задачи, отличающие ее и от “чистой” лингвистики и юриспруденции.
Незамечание юридического аспекта языка в отечественной лингвистике явственно обнаруживает себя на разных фонах. Наиболее значимы из них следующие три.
Первый - очевидная социальная, политическая[4]и коммуникативно-языковая актуальность теоретического и практического характера; она проявляется, в частности, в социальной заявке на разработку юрислингвистических вопросов в юриспруденции, средствах массовой информации, некоторых сферах политики.
Значимость юридического аспекта языка имеет как универсальный, так и конкретно-исторический характер. Языковое общение - одна из форм социального взаимодействия, носящего нередко конфликтный характер, неизбежно рождает потребность его “юридизации”. В самом языке во многих его сферах всегда существовала тенденция к регламентации, в результате которой стихийная нормативность, как правило, сменяется кодификацией, сначала рекомендательной, а затем и более жесткой. Так, например, было с русской орфографией. Она пережила этапы стихийности, которая развилась до этапа жесткой регламентация на уровне орфографических кодексов, неоднократно сменявших друг друга, и, наконец, достигла этапа “юридического”, связанного с участием орфографии в реализации образовательного права в советском и постсоветском обществах (мы имеем в виду ее роль в разного рода экзаменах). Стихийное регулирование по мере накопления и углубления конфликтных ситуаций все более стимулирует процессы собственно “юридизации” языка, отношений людей в связи с использованием языка и т.п., которые являются весьма специфическими и поэтому требующими от юриспруденции особого отношения. Либерализация российской общественной жизни и особенно актуализация проблемы “права человека” породила массу конфликтов, и прежде в рамках закона о защите чести и достоинства личности, где роль языка и речи является нередко определяющей. Неразработанность лингвистических аспектов права является определенным стимулом увеличения их числа, с одной стороны, и стремления уклониться от обращения в суд с другой, что придает проблемам разработки лингвистических аспектов права обостренно социальный характер. Не случайно, что первой отечественной работой, посвященной конкретно-практическим аспектам взаимодействия правоведения с лингвистикой, стала вышедшая из печати в серии “Журналистика и закон” в издательстве “Права человека” книга [изд. М: 1997] в которой проблема словесного оскорбления личности, представляемая в данной работе в лингвоюридическом аспекте, заняла центральное положение.
Вторым фоном является зарубежная юрислингвистика: в западноевропейской и американской литературе юридический аспект языка и лингвистический аспект права представлены более широко и разнообразно, особенно активно разрабатываются вопросы юридической герменевтики и логики (интерпретации, аргументации, лингвистической экспертизы и мн. др.). Полное и глубокое представление о зарубежной лингвоюристике (и отчасти - юрислингвистики) дает научно-аналитический обзор [Юридические понятия и язык права, изд. СПб: 1986] (составитель С.В. Лёзов), в котором приводится большой библиографический список работ зарубежных авторов[5].
Третий фон - непосредственно юриспруденция, которая уже давно разрабатывает лингвистические аспекты права[6], и это само по себе делает необходимым постановку вопроса о теоретическом и практическом взаимодействии двух наук. В настоящее время эту проблему ставят исключительно теоретики права, чаще всего подчеркивающие приоритетную специфику юриспруденции и обходящие или упрощенно трактующие специфику лингвистическую, хотя отдельные авторы поднимаются над одноаспектным, так сказать, “ведомственным” видением роли лингвистики в праве. Ср. мнение С.С. Алексеева, которое высказано в связи с оценкой известной работы доктора юридических наук А.А. Ушакова, посвященной лингвистическим аспектам права [2 стр. 67]: “...А.А. Ушаков рассматривает законодательную стилистику (стилистику законодательной речи) в качестве теории, одновременно относящейся и к юридической науке, и к лингвистической науке, к литературоведению. Действительно, на стыках наук возникают специфические научные дисциплины. Однако это не должно приводить к смешению научных аспектов в теоретическом анализе. Ведь дисциплины, возникающие на стыках наук, имеют комплексный характер: в их рамках строго различаются науковедческие ракурсы (планы). А каждая наука имеет свою систему понятий, свой категориальный аппарат, при помощи которого осваиваются факты действительности” [3; с. 287-288]. И все же в большинстве правоведческих работ, касающихся языкового аспекта права, наблюдается тенденция отвлечения от собственного лингвистического своеобразия при рассмотрении языко-правовой сферы и сосредоточения на “юридизированном” состоянии языка, определяемом его местом в системе права. Своеобразие определяется естественными закономерностями языка, доступными лишь собственно лингвистическим методам.. Необходимость широкого диалектического взаимодействия обоих аспектов - лингвистического им юридического - представляет собой кардинальное основание для выделения таких промежуточных дисциплин, как юрислингвистика и лингвоюристика.
Таким образом, несмотря на всю теоретическую и практическую значимость проблемы, связанной с квалификацией специфической природы юридического языка, она не стала осознанно вычлененным объектом исследования в лингвистической науке. В этой ситуации вполне закономерным становится тот факт, что данную проблему, лингвистическую по сути, решают (точнее сказать - вынуждены решать) юристы, некоторые из которых - отметим еще раз - осознают не только юридический, но и лингвистический ее статус. Весьма примечательной в этой связи нам представляется следующий тезис в его логическом развитии. Начальник отдела лингвистической экспертизы законопроектов Правового управления Аппарата Государственной Думы в своем пособии, обобщая опыт работы своего управления, справедливо отмечает в “преамбуле”: “Поднимаемые в нашей работе проблемы, связанные с необходимостью более внимательного отношения к языку законодательства, особенно актуальны в связи с тем, что до сих его специфика не исследована в должной мере учеными-лингвистами” /выделено нами. - Н.Г./ [4; с.5]. На эту тему, как полагает автор (вслед за А.С. Пиголкиным, доктором юридических наук), имеется “всего лишь несколько статей”, и самое примечательное здесь в том, что они принадлежат вовсе не “ученым-лингвистам”, как можно было бы ожидать из приведенного тезиса, а исключительно юристам.
Глава II Юридическая лингвистика – самостоятельная юридическая наука
§1 Предмет и метод юрислингвистики
Объектом юрислингвистики являются взаимоотношения языка и закона. Юрислингвистика изучает отношение языка к закону. Юридический аспект языка - предмет юрислингвистики.
Юридический аспект языка - это, во-первых, те естественные языковые проявления, которые "сами в себе" содержат элементы права, в каждом из которых можно увидеть определенные потенции юридизации. Говоря о юридизированных проявлениях естественного языка, мы прежде всего имеем в виду языковые нормы, как стихийные, так и – особенно - кодифицированные. В определенном смысле их приближение к юридической сфере означает необходимость достаточно высокой степени канонизации естественных "прав" языка и носителей языка, в антрополингвистическом (социальном) плане здесь следует говорить о правах пользователей языка на удобное (недискриминационное) пользование им. Но несомненно право на существование имеет и онтологическое понимание языка как объекта правовой защиты.