"And the Lord answered me, and said, Write the vision and make it plain upon the tables, that he may run that readeth it" (Habakkuk 2, 2).
В данном примере оценка, воплощенная в библейском прототипе и в библеизме, координируется по шкале "истинность/неистинность", поскольку с точки зрения обыденной речи узуальный библеизм не содержит таких характеристик, как "хороший/плохой". Однако с позиций сакрального языка религии узуальный библеизм не транслирует ветхозаветное наставление о соответствии деяний человека Божьим законам (с религиозной точки зрения координация действий с божественным наставлением оценивается как /+/) и даже упрощает священное содержание скрижалей ("всякому доступно" /-/). Этот пример лишний раз подтверждает необходимость рассмотрения подобных языковых проблем с позиций теолингвистики, т.к. противопоставленные значения представленного выше библеизма и его прототипа осознаются на уровне сакрального/десакрального представления библейской ситуации.
Эмотивно-оценочная семантика библейских фразеологизмов отличается некоторыми особенностями по сравнению с фразеологизмами, которые не восходят к хорошо известным прецедентным текстам. Это объясняется тем, что библеизмы произошли от своих прототипов (свободных и переосмысленных словосочетаний, прецедентных ситуаций, имен, событий и т.д.), погруженных в контекст Библии, которая выступает для них в качестве прагматической пресуппозиции. Коннотативное содержание прототипов — прецедентная коннотация—современных БФ "программируется", закладывается в том или ином библейском контексте, в котором они употребляются (даже если прототипом является переменное словосочетание, все равно во многих случаях эмоциональная доминанта [Пищальникова 1999: 64] библейского контекста, в который погружено это словосочетание, закрепляет за ним определенную эмоциональную оценку). Как показывают результаты лингвистических исследований (см., напр.: Кунин 1996, Гак 1997), некоторые библейские обороты в современном языке переосмысливаются и закрепляются в узусе в качестве фразеологизмов с противоположной по знаку (по отношению к своим библейским прототипам) эмотивной оценкой.
Например, оборот nottoletone’slefthandknowwhatone’srighthanddoes ("левая рука не ведает, что делает правая") в следующем библейском контексте употребляется в положительном смысле: "Whenthoudoestalmsletnotthylefthandknowwhatthyrighthanddoeth" (Matthew 6, 3). В Библии данное изречение носит нравоучительный характер, проповедуя высшую человеческую добродетель бескорыстно совершать добро. Согласно христианским заповедям, добрые дела следует совершать скрытно – скрытно от других и от самого себя [Гусейнов 2003]. Доброе дело теряет в своей нравственной красоте, если о нем начинают кричать на всех углах, или если даже сам совершивший его человек упивается им, преисполняется собственной значимостью из-за того, что он совершил это дело.
Если отвлечься от библейского контекста, то можно заметить, что данная сентенция—сентенция немотивированная, или, во всяком случае, не явно мотивированная. Тот факт, что все глубинное морально-этическое, духовное содержание христианства сводится в современном мире к его нравственному содержанию (о чем упоминалось в Главе 1), дает понять, что в сугубо моральном аспекте данное библейское наставление — нечто психологически непосильное для обычного человека. Вероятно, именно это обстоятельство послужило толчком к переосмыслению семантики библейской цитаты. В современном языке данный оборот является ФЕ с отрицательной оценкой. Поэтому говорящий употребляет данный БФ в ситуациях, когда ему необходимо метафорически и выразительно охарактеризовать кого-либо как человека, совершающего всяческие злодеяния, не ведая при этом никакого стыда. В этом случае прагматическая интенция говорящего — высмеивая, показывая свое презрение к подобным людям и т.д., вызвать соответствующие эмоции и чувства-отношения у адресата. Например, вкнигеС.П. СноуThe New Men встречаемтакоеупотреблениеданногоБФ: "We both knew the temptations of action, and how even clear-sighted men didn’t enquire what their left hand was doing" (Snow).
То же самое можно сказать о библейском фразеологизме therootofthematter: в ветхозаветном тексте выражение therootofthematter встречается уже в качестве единицы вторичной косвенной номинации и употребляется в значении "корень зла" /-/:
"But ye should say, Why persecute we him, seeing the root of the matter is found in me?" (Job 19, 28).
В современном языке данный библеизм приобрел положительную окраску и употребляется в значении "суть дела" [Меликян 1998]. Таким образом, выражение, которое в Библии передает религиозную идею о греховной сущности человека, в современном узусе обозначает нечто важное, основное и, следовательно, положительно необходимое. Интересно отметить, что языковая десакрализация такого рода может выступать основанием языковой игры, в которой сталкиваются прецедентное и узуальное значения: "’Youmustadmit, mother, Floraisasensiblegirl’,--shesaid. ‘I admit it, Louise’. ‘She goes straight to the root of the matter’. ‘Anderadicatestheroot. Wisegirl!’" (Lawrence). В результате наблюдаемой в данном примере языковой десакрализации возникают библейские фразеологические омонимы с энантиосемичными значениями (указанные прецедентное и узуальное значения), сталкивание которых и способствует созданию юмористического эффекта [Fernando, Flavell 1981].
Таким образом, наблюдаемое в диахроническом срезе изменение коннотативного содержания БФ позволяет проследить процесс возникновения языковой энантиосемии исследуемых единиц, основанной на разграничении прецедентной и узуальной коннотаций.
В синхронии для отдельных БФ характерна энантиосемия как результат изменения эмотивно-оценочной коннотации. Например, у БФ filthylucre - "презренный металл; деньги" - в современном английском языке не только сохранилась библейская отрицательная оценка, но и появилась ей противоположная, вызывающая положительные эмоции у адресата [Кунин 1970, LDCE 1995: 852]. Наиболее очевидной, на наш взгляд, причиной подобного эмотивно-оценочного изменения семантики БФ является социальная специфика любой культуры, где ведущее место отводится деньгам. Тот факт, что большие деньги, как правило, добываются в мире нечестным путем, однако это все равно приводит к славе, безбедности и т.д., может вызывать абсолютно противоположные чувства-отношения у различных интерпретаторов.
Таким образом, в сознании говорящего библеизмы существуют как амбивалентные языковые единицы, и, в зависимости от того, в каком контексте (библейском и забиблейском контекстах) они употреблены, происходит экспликация либо прецедентной, либо узуальной эмотивной оценки. Таким образом, можно говорить о разновидности библеизмов, для которых характерна эмоционально-оценочная энантиосемия, основанная на разграничении "прецедентной :: узуальной коннотации", и, следовательно, о результате процесса десакрализации ценностного содержания (значения) БФ как конвенциональном явлении.
Одной из причин эмоционально-оценочной энантиосемии фразеологизмов является эврисемичность их семантики. Как отмечает Ю.П. Солодуб, "большая эксплицированность фразеологического образа, сложность внутренних отношений между его лексическими компонентами расширяет коннотативные и номинативные возможности фразеологизма, делает значение фразеологизма эврисемичным" [Солодуб 1997]. Например, библеизмы lift/raiseupthehorn, to—"1) держать себя высокомерно, возгордиться /-/; 2) оказать сопротивление /+/" и Jacob’sladder—"1) лестница Иакова /+/; 2) (разг.) крутая лестница /-/; 3) (мор.) веревочная лестница, вант трап, скок-ванты, штормтрап (нейтр.); 4) сноп солнечных лучей на фоне солнечных облаков (нейтр.)" характеризуются эврисемичностью. Подобная широкозначность номинативного характера приводит к эмоционально-оценочной неоднозначности, которая может носить как недифференцированный, синкретичный характер, так и выступать в виде эмоционально-оценочной энантиосемии, т.е. четко разведенных по противоположным полюсам эмоционально-оценочных значений.
По степени закрепленности в системе языка эмоционально-оценочная энантиосемия фразеологизмов делится на ингерентную (языковую) – изучает энантиосемичные слова – и адгерентную (речевую), предметом изучения которой является энантиосемичное употребление слов [Цоллер 2000: 61]. При ингерентной энантиосемии противопоставленные по эмоционально-оценочным характеристикам значения фразеологизмы закреплены в системе языка, что находит отражение в словарных дефинициях и специальных пометах типа "ирон.", "пренебр.", "одобр.", "неодобр." и др. Например, выражение MotherofGod, восходящее к библейскому повествованию о Святой Деве Марии, матери Иисуса Христа, который, согласно христианскому учению, является Спасителем рода человеческого, в современном узусе функционирует как энантиосемичная библейская междометная фразема. В результате реверсии положительной прецедентной эмотивной оценки данного выражения в узусе за ним закрепилась прямо противоположная коннотация (изменение в диахронии). Но в современном английском языке эта фразема употребляется как в положительном, так и в отрицательном значениях, т.е. с экспликацией либо прецедентной, либо узуальной коннотации (отсюда энантиосемия фраземы в синхронии). Возможность включения значения библейской фраземы в противопоставленные по знаку контексты мнения доказывает наличие у нее эмоционально-оценочной энантиосемии узуального характера. Например: