Итак, мы с полным основанием можем сказать, что щедрость закреплена в русском сознании в виде особой ментальной единицы – особой культурной константы, которая напрямую соотносится с широтой, милосердием и великодушием. Культурологи, однако, дополняют это «концептуальный ряд» и говорят, что щедрость связана также и с религиозностью, соборностью и отзывчивостью. При этом наиболее важной считается тесная связь с родственным концептом милосердие, поскольку она четко указывает на соблюдение свято чтящейся в православии, пронизывающем всю русскую культуру, заповеди «возлюби ближнего своего как самого себя». Православным русскимчеловеком щедрость воспринимается исключительно как высшая форма проявления милосердия, любви к ближнему (Довлец, 2008).
Анализ данных, предоставляемых исследователю русской языковой картины «Национальным корпусом русского языка», позволяет дополнить указанные выше характеристики.
Итак, по мнению русских, щедрость, безусловно, является свойством человека, а не чертой.
При этом, она часто рассматривается как свойство человека, имеющего свою «географию». Ср. типичную сочетаемость слова «щедрость» с такими определениями, как восточная, кавказская, северная, южная. Например:Явлениегрузовиковскочанамивызвалоогромноевоодушевлениеврядахстосковавшегосяпоработеперсоналабазы. НоТимурБагратовичскавказскойщедростьюуступилправопервогогрузовиканам(Михаил Тарасенко, Игорь Мартынов. Капуста молодости нашей (1997) // «Столица», 1997.10.13); ОнпровелБаклаковавкладовку. Вкладовкевалялисьцветныеватныеодеяла, раскладушки, примусы, чайники. – Беры! – свосточнойщедростьюсказалчеловекизакрылглаза, демонстрируявысшуюстепеньдоверия(Олег Куваев. Территория (1970-1975). В это ряд совершенно органично вписывается и русская щедрость: Наскольконамизвестно, кучернедураквыпить. Угоститеегосрусскойщедростью, ионнесможетдержатьвожжи (Борис Васильев. Были и небыли. Книга 1 (1988)), а также сочетания по-русски щедро: МнепонравиласьвШолоховепростотанеобычайнаявобхождении, естественноеипростоеисполнениеобязанностейхозяинахлебосольного, уверенноедирижированиеразговором. Столбылпо-русскищедрозаваленедой, ивсетаквкусно, чтоядавнонеедалнитакогопоросенка, ниогурчиков, нирыбца, нихолодца (Владимир Чивилихин. «Моя мечта -- стать писателем», из дневников 1941-1974гг. (2002) // «Наш современник», 2002.06.15)).Как видим, русский человек предпочитает приписывать свойство бытьщедрым преимущественно восточным – в географическом смысле – людям. Только единичными примерами представлена иная «география»: так, ни разу не выдал «Корпус» пример на сочетаемость с лексемой западная, но национально идентифицировал проявления щедрости фламандской и голландской: Одинунизительныйслучайособенноцепковклещилсявпамять. Онсвязанскатком «Динамо», ужеупоминавшимсявыше. Каким-точудомегосеребряноеблюдоуместилосьвгустотищезастроенного-перезастроенногоцентраМосквы. Здесьдомлезетнадом, ненайдешьсвободногопятачка: междупомойкойигаражомвстроенкрольчатник, рядомчистильщиксапогразвесилмакаронышнурковинасмердилсладкойгуталиновойвонью, вгнездилсявкакую-тонишукепочник, ананегонапираетэлектросварщик, обладательслепящейискры, сараи, подстанции, всевозможныемастерскиетеснятдругдружку, толкаясьлоктями, ивдруггородрасступаетсяисголландскойщедростьюдаритсвоимгражданамчистоепространствольда.(Юрий Нагибин. Тьма в конце туннеля (1994)). В целом же, русский человек не приписывает свойство быть щедрым Западу. Если «Национальный корпус» и выдаёт контексты с Западной «маркировкой», то только в том случае, когда проявляет иронию, например: МыможемполучитьдоступвСреднююАзию. НенаУкраину, Белоруссию, Молдавию, ненаКавказ – словом, невСНГ, накоторыйразмахнулсяЧубайссосвоим «либеральнымимпериализмом», итемболееневПрибалтику – туданасполитическиниктонепустит, тутСШАиЕвропа, несмотрянавсесвоиразногласия, будутедины. АвотвСреднююАзию – пожалуйста» («Завтра», № 42, 2003). Думаю, ДелягинпереоцениваетщедростьЗапада. ВСреднейАзии, какиповсюдунапостсоветскомпространстве, Россиясталкиваетсясжесткойконкуренцией. Лакомыекускисобственностирасхватываютиностранцы. Скупленанаиболееперспективнаяэкономикарегиона – казахская (Александр Казинцев. Путь Филиппа (2004) // «Наш современник», 2004.06.15).
Русская щедростьимеет широкие пространственные параметры. Она может быть бесконечной, безграничной, беспредельной, ср.: Воттакаябылаунасснимработа. Новсегдасамоготрудабылогораздоменьше, чемобщения. Онрасточалегосбесконечнойщедростью(Алексей Вульфов. Теперь лишь вспоминать (2003) // «Наш современник», 2003.12.1)). Но в то же время русский человек полагает, что она «всё-таки должна иметь границы», потому что если она не «имеет пределов», то она бывает опасной: Малотого, чтоИоганнсамотказалсяучаствоватьвбоевойоперации, – онпотребовал, чтобыЗубовосвободилотнееиполякаЯрославаЧижевского, которогототпростообожалзавсетекачества, какими, кстатисказать, иегосамогосостольопаснойщедростьюнаградилаприрода. (Вадим Кожевников. Щит и меч. Книга вторая (1968)). Интересно, что русское языковое сознание измеряет щедрость не только по горизонтали по принципу «широты», но и по вертикали – по принципу «глубины», ср. такое выражение, как глубина его щедрости.
Заметим, что пространственные характеристики, устойчиво ассоциируемые русским языковым сознанием со щедростью, отчетливо обнаруживают себя в приписывании свойства «быть щедрым» родным просторам: в качестве «обладателя» этого свойства могут выступать земля-матушка, степь и под. Например: Крестьянскиебуднинаюгедажепотруднее, чемвсреднейполосестраны. Однакокрасотаищедростьстепискрикамижуравлей, буйствомвесеннегоцветенияиосеннимурожайнымизобилиемпробуждаетбеспокойнуюжаждутворчества, развиваетвчеловекеэстетическиечувства (Машкаринские миниатюры (2004) // «Народное творчество», 2004.06.21)).
Вообще, русский человек, которому, по наблюдениям многих иностранцев, абсолютно не свойственно соблюдать чувство меры и придерживаться «золотой середины» в проявлении своих чувств и эмоций, постоянно «превышает норму» и в проявлении своей способности к щедрости. По отношению к норме и мере щедрость может быть таковой:
Обычной – необычной, маленькой – большой, наибольшей, безмерной – чрезмерной, царственной. Причем у нее обнаруживаются такие характеристики, как:
а) «эксклюзивность»: феноменальная, особая, особенная, редкая ныне, удивительная, небывалая, невероятная, неслыханная: Выйдяизпалатки, Андрейкасделалширокийжестизаявил: – Айдастрелятьиз «монтекристов»! Яугощаю. Этобыланеслыханнаящедрость, имальчикиблагоговейнопроследоваливимпровизированныйтир, гдекаждыйполучилнамгновениеблаженногообладаниянастоящееружьеипопятьдрагоценныхпулек(Ирина Ратушинская. Одесситы (1998)).
в) «адмиративность»: неожиданная, внезапная. Например: Мыблагодарныемузаегошколу. Мыпозналипремудростикочевойцирковойжизни. Мынаучилисьсерьезноибережноотноситьсяккаждомунайденномусмешномутрюку, умениюиспользоватьеговнужныймомент. ВКарандашелегкоуживалисьмягкостьитвердостьхарактера, бережливостьинеожиданнаящедрость (Юрий Никулин. Как я стал клоуном (1979)).
г) «неконтролируемость и нерациональность»: безоглядная, безудержная, безрассудная, необузданная: ЛиляЮрьевнаспервыхжеминутпочувствовалаегоиндивидуальность, ачерезчаспоняла, чтоонживетвобществе, игнорируяегозаконы. Ейимпонировалиегораскованность, юмор, спонтанностьибезогляднаящедрость – словом, егоочарование. (Василий Катанян. Лиля Брик. Жизнь (1999)). Иррациональность часто выводит щедрость за пределы реального мира, и она становится нечеловеческой, рождественской, сказочной, неземной. Например: Ятороплюсьуйти. Я, можносказать, бегу… Потомучтонехочуслышатьотнеесвоимысли. Почемутаквсеносятсяскакой-тонечеловеческойщедростьюрусских? Почастипоследнейрубахи, кускахлеба, чтободнусострастьюсорватьссебя, адругойдатьоткуситьпосамыепальцы, – нетнамравных (Галина Щербакова. Косточка авокадо (1994)).
Следующие важные характеристики русской щедрости – это ее отношение к красоте: она может бытьвосхитительной, дивной, прекрасной; квалификация по социальному статусу: царская, вельможная, купеческая, барская, нищих; отношение к «истине/лжи»: истинная – ложная.
Нетрудно заметить, что противоречивость и нерациональность русского характера довольно прозрачно отражаются языком: характеризуя свою щедрость, русский человек часто мыслит «полярными» понятиями, что легко передается антонимичными парами: обычная – необычная, маленькая – большая, истинная – ложная.
Отметим, что русскаящедростьобладает исключительной акциональностью, а акциональность, как известно,обязательно предполагает временную квантификацию, потому щедрость в сознании русских бывает постоянной, спорадической, даже ситуативной или проявляется в виде приступов (приступы щедрости). Но в любом случае она воспринимается как активное действующее начало – субъект действия: она может просто проявиться, подействовать (на меня подействовала его щедрость), накатить (Нехочешьплатить – ненадо, беритак. Ты, явижу, неверишь. Представь, дарю! Накатилащедрость... (Владимир Дудинцев. Белые одежды / Вторая часть (1987)) или даже обезоружить, а может выступить и в «адмиративном ключе» – потрясти, поразить или удивить. При этом щедрости свойственно быть и каузатором, инициатором другого действия: она может заставить (задуматься, ответить чем-л.). В то же время, не проявляя себя как агенс, она просто украшает.