Названия массы часто превращаются в названия исчисляемых предметов, но и в этом отношении существуют значительные различия по языкам. Так, в английском языке в отличие от датского слово tin«олово» употребляется для обозначения консервной банки: слово bread«хлеб», наоборот, употребляется только для обозначения массы, но соответствующие ему слова в других языках служат для обозначения того, что в английском языке обозначается словом loaf«каравай»: unpeudepain, unpetitpain = alittlebread, asmallloaf.
Невещественные названия массы претерпевают аналогичные сдвиги в значении, когда они употребляются для обозначения единичного проявления данного качества: например, когда мы говорим о каком-либо глупом поступке – astupidity; ср. также manyfollies, manykindnessesи т.п. Однако подобное употребление не является распространенным в такой же мере в английском языке, как в других языках, а поэтому лучшей передачей нем. eineunerhцrteUnverschдmtheitбудет англ. apieceofmonstrousimpudence; ср. также aninsufferablepieceofinjustice, anotherpieceofscandal, anactofperfidyи т.п. (примеры см. в «ModernEnglishGrammar», II, 5. 33 и сл.). Эта конструкция совершенно аналогична конструкциям apieceofwood, twolumpsofsugarи др.
Названия массы могут стать названиями предметов еще одним путем: если нексусное существительное beauty«красота» употребляется для обозначения предмета (или лица), обладающего этим качеством. И, наконец, надо упомянуть об употреблении названия массы для обозначения одной из разновидностей массы: Thisteaisbetterthantheonewehadlastweek«Этот чай лучше, чем тот, который мы пили на прошлой неделе»; отсюда, далее, естественное употребление формы множественного числа: varioussauces«различные соусы»; ThebestItalianwinescomefromTuscany«Лучшие итальянские вина доставляются из Тосканы».
Введя термин «название массы» и ограничив термин «собирательные существительные» определенным разрядом слов, я последовательно противопоставил эти термины друг другу (понятие числа логически неприменимо к названиям массы, но вдвойне применимо к собирательным существительным); таким путем, надеюсь, я внес известный вклад в разъяснение этой трудной проблемы. Необходимость термина типа «название массы» нередко ощущается в словарях; в Оксфордском словаре, например, мы часто встречаемся с определениями вроде следующего: «claptrap (1) withpl.: Atrick… (2) without a or pl.: Language designed to catch applause», т. e. «(1) названиепредмета, (2) названиемассы». Моя классификация представляется мне более удачной, чем две самые продуманные классификации, какие я знаю, – классификации Суита и Норейна.
Согласно Суиту («NewEnglishGrammar», § 150 и сл.), основное деление проходит между существительными вещественными (или конкретными) и существительными абстрактными (т. e. словами типа redness«краснота», stupidity«глупость», conversation«разговор»). Конкретные существительные подразделяются далее на:
| индивидуальные (man) | |
| названия разряда | |
| имена нарицательные | собирательные (crowd) |
| названия материала (iron) | |
| имена собственные (Plato). |
Суит не видит сходства по существу между «названиями материала» и «абстрактными существительными»; неудачен и самый термин «названия материала», поскольку многие названия нематериальных явлений отличаются теми же особенностями, что и слова ironи glass. Не вижу я и целесообразности разграничения между названиями разрядов, представленных единичным предметом (например, sun«солнце» в разговорном языке, в отличие от научного языка), и названиями разрядов, представленных многими предметами (например, tree«дерево»); в обоих случаях мы имеем дело с исчисляемыми предметами, хотя в одном случае представляется больше возможностей употреблять слово во множественном числе, чем в другом.
Классификация Норейна весьма оригинальна (A. Noreen, VеrtSprеk, Lund, 1903, 5, 292 и сл.), кроме «абстрактных существительных» (слов типа красота, мудрость и т.п.) он устанавливает следующие разряды:
I. Неделимые существительные (impartitiva) обозначают предметы, не поддающиеся делению на несколько однородных частей. Сюда относятся «individua», например, I«я», Stockholm, theTrossachsи «dividua», например parson«священник», man«человек», tree«дерево», trousers«брюки», measles«корь». Даже слово horses«лошади» в предложении Horsesarequadrupeds«Лошади – четвероногие животные» является неделимым, поскольку оно обозначает неделимый класс – лошадь (это предложение синонимично предложению Ahorseisа quadruped«Лошадь – четвероногое животное», стр. 300).
II. Делимые существительные (partitiva). Они распадаются на два разряда:
А. Вещественные (materialia), например: Ironisexpensivenow«Железо сейчас дорого»,
Не eatsfish«Он ест рыбу», Thisismadeofwood«Это сделано из дерева».
Б. Собирательные существительные. Они подразделяются на:
(1) Собирательно-тотальные, например: brotherhood«братство», nobility«знать», army
«армия», и
(2) собирательно-плюральные; здесь даются примеры: manyaparson, manyparsons«много священников», everyparson«каждый священник», далее обычные формы множественного числа: fires«огни», wines«вина», waves«волны», cows«коровы» и т.п. Собирательно-плюральные в свою очередь подразделяются на (а) однородные: horses«лошади» и т.п. и (б) разнородные: we«мы», parents«родители» (соответствующее единственное число – father«отец» или mother«мать»). Эта последняя группа соответствует, хотя и не полностью, тому, что я называю приблизительным множественным числом: чистой случайностью оказывается то, что в шведском языке нет единственного числа к fцrдldrar«родители» и что Норейн поэтому в качестве единственного числа дает слова «отец» и «мать»: в других языках возможно употребление слова «родители» в единственном числе (например, в разговорном датском языке – enforњlder); этот случай не следует сопоставлять с соотношением «мы» – «я», тем более, что слово fatherобразует естественную форму множественного числа fathers(например, Thefathersoftheboyswereinvitedtotheschool«Отцы мальчиков были приглашены в школу»), тогда как от слова Iобычное множественное число немыслимо. В целом система Норейна кажется мне в высшей степени искусственной и представляющей мало ценности для лингвиста, поскольку она разделяет явления, естественно связанные друг с другом, и создает такие ненужные разряды, как разряд неделимых существительных, не говоря уже о том, что в термин «собирательные существительные» вкладывается слишком широкое значение. Для нас важно, какие понятия допускает соотнесение со словами «один» и «два», но не важно, какие понятия и вещи могут быть разделены на однородные части. Понятие числа, несмотря на всю его важность в реальной жизни, у Норейна отодвинуто в сторону и как бы загнано в дальний угол. Соответственно, на стр. 298 (где он говорит о множественном числе), делая совершенно правильное и меткое замечание о том, что подлинным единственным числом от «мы» является «один из нас», он не идет дальше и не говорит, что в том же смысле настоящим единственным числом от «лошади» является не «лошадь», а «одна из лошадей», а следовательно, множественным от «один из нас» («одна из лошадей») будет не всегда «мы» («лошади»), а «некоторые из нас» («некоторые из лошадей»).
Различные аномалии. Обобщенное единственное и множественное число. Двойственное число. Число у вторичных слов. Множественное число глагольного понятия.
Во всех языках имеются слова, служащие для выделения отдельного члена множества и таким образом в форме единичности выражающие то, что характерно для всех представителей: англ. every«всякий», each«каждый». Между предложениями Everybodywasglad«Каждый был рад» и Аllwereglad«Все были рады» существует лишь небольшое различие в значении (ср. everything«всё» и allв предложении Аlliswellthatendswell«Все хорошо, что хорошо кончается» = allthings). Обратите также внимание на лат. uterque vir, utraque lingua, utrumque«каждый (любой) из двух человек, оба человека, оба языка, обе вещи». Очень близко к нему англ. manyaman«много людей» – индивидуализирующее, в то время как manymenобобщает; подобные выражения существуют и во многих других языках: mancheinMann, mangenenmand, muchapalabraloca (Hanssen, Sp. gr., § 56,6), франц. устарелое mainthomme.
Спорадически в области употребления форм числа мы встречаем аномалии, которые трудно поддаются объяснению, но, во всяком случае, показывают, что люди не являются абсолютно разумными существами: об этом, например, говорит употребление в древнеанглийском языке формы единственного числа с десятками, как в «Беовульфе», 3042: Sewжsfiftigesfotgemearceslang«Оно было 50 футов длины»; там же, 379: юritigesmannamњgencrњft«сила тридцати человек»; здесь, таким образом, налицо некоторая непоследовательность: fotgemearces– форма единственного числа, amanna– множественного. В среднеанглийском языке встречаются случаи употребления артикля а, характерного для единственного числа, перед числительными, например, afortymen«около сорока»; по-датски очень часто говорят entyvestykker«около двадцати штук»; это можно сравнить с англ. afew(в ютландских диалектах – жnlileto); артикль единственного числа превращает формы множественного числа из своего рода отрицательных (Не hasfewfriends«У него мало друзей») в положительные (Не hasafewfriends«У него несколько друзей»). Однако afewмогло быть создано по образцу amany, где many, может быть, собирательное существительное, а не прилагательное. Эти первоначально самостоятельные формы с течением времени слились. Франц. verslesuneheures(равно как и verslesmidi) с числовым несоответствием обусловливается, по-видимому, аналогией с другими обозначениями времени, например verslesdeuxheures; дело сейчас обстоит так, как будто бы vers-lesстало одним объединенным предлогом, употребляющимся при обозначении часа. Немецкое вопросительное местоимение wer«кто», подобно англ. who(см. выше, стр. 228), нейтрально к числу, но когда необходимо точно указать, что вопрос относится более чем к одному лицу, этого достигают добавлением allesв единственном числе среднего рода! Wer kommt denn alles? (Who are coming? – Wer kommt? Who is coming?) Wenhastduallesgesehen? подразумевает, что он видел нескольких людей. Ср. сказанное ниже в разделе «Пол» о beidesи mehreresкак формах среднего рода и о личных формах beide, mehrere(стр. 277).