Что касается значения именительного падежа в отличие от других падежей, то существует традиция, восходящая к латинской грамматике, считать само собой разумеющимся, что в именительном падеже ставится не только подлежащее предложения, но и предикатив. Однако с точки зрения логики это не единственно возможное утверждение, поскольку подлежащее и предикатив в смысловом отношении не являются ни тождественными, ни даже необходимо родственными по своему характеру. Здесь, как и в прочих случаях, для расширения кругозора полезно посмотреть, как те же понятия выражаются в других языках. В финском языке предикатив имеет форму (1) именительного падежа, например Pojatovatiloiset«Мальчики рады»; (2) партитива, «если подлежащее причисляется к классу, с которым оно разделяет данное качество» (Элиот), «для обозначения качества, которое всегда или обычно бывает присуще подлежащему» (Setдlд), например Pojatovatiloisia«Мальчики (бывают) рады»; (3) эссива для обозначения состояния, в котором находится в данный момент подлежащее, например Isдnionkipeдnд «Мой отец (сейчас) болен «[92] и (4) транслатива при глаголах, обозначающих переход из одного качества в другое, например Isдnionjotullutvanhaksi«Мой отец состарился «[93].
Даже в наших западноевропейских языках предикатив не всегда стоит в именительном падеже. В датском языке в течение последних столетий было признано грамматически вполне правильным употреблять винительный (или, точнее, косвенный) падеж и, таким образом, трактовать предикатив как своего рода дополнение: Determig«Это я». В английском языке в разговорной речи наблюдается то же употребление: It’sme. Обычное опущение относительного местоимения в таких предложениях, как SwinburnecouldnothavebeenthegreatpoethewaswithouthisstudyoftheElizabethans«Суинберн не мог бы быть тем великим поэтом, каким он был, если бы не изучал елизаветинцев» (аналогично и в датском языке), также, по-видимому, указывает на то, что живое чувство языка объединяет предикатив с дополнением[94].
В английском и датском языках это явление не может рассматриваться изолированно от тенденции, которая состоит в том, что форма именительного падежа употребляется лишь в непосредственной близости от (личной) формы глагола (по отношению к которой она является подлежащим: Ido; doI), а форма косвенного падежа – во всех других случаях: ср. после than и as (Не isolderthanme«Он старше меня»; notsooldasme«не так стар, как я»), а также независимое употребление местоимения (Whoisthat? – Me! «Кто это? – Я»). Эта тенденция одержала верх во французском языке, где мы при независимом употреблении слова находим moi, но в сочетании с глагольной формой именительный je и винительный те; так же обстоит дело и с другими личными местоимениями; ср. самостоятельные формы lui, lei, loro в итальянском[95]. (Об этом развитии в английском языке см. «ProgressinLanguage», гл. VII, перепечатано в «ChaptersonEnglish», гл. II.)
Нет необходимости много говорить о так называемом звательном падеже. В некоторых языках, например в латинском, он имеет особую форму, а поэтому должен считаться отдельным падежом. Однако в большинстве языков он совпадает с именительным падежом, а поэтому не нуждается в отдельном названии. Звательный падеж там, где он существует, указывает на то, что существительное употреблено как второе лицо и что оно стоит вне предложения или само по себе образует предложение. Он имеет точки соприкосновения с повелительным наклонением; про него также можно сказать, что он выражает побуждение: «Слушай!» или «Будь внимателен!«
Тесную связь между звательным и именительным падежами можно наблюдать в повелительных предложениях типа You, takethatchair! «Ты, возьми этот стул!», где you стоит вне предложения; при быстром произнесении получается Youtakethatchair!, где you будет подлежащим повелительного наклонения.
Принято говорить о двух типах падежей: о грамматических падежах (именительный, винительный и т.д.) и конкретных падежах, главным образом локальных (местный, отложительный, сопроводительный, творительный и т.д.). Вундт примерно в том же смысле различает падежи внутренней детерминации и падежи внешней детерминации, а Дейчбейн – «падежи логического мышления» (KasusdesbegrifflichenDenkens) и «падежи созерцания» (KasusderAnschauung). Однако подобное разграничение, по крайней мере в наиболее изученных языках, провести нельзя. Даже в финском языке с его развитой системой локальных падежей такое различие четко установить невозможно, поскольку эссив, который является теперь в основном грамматическим падежом, когда-то был локальным. На это указывают в первую очередь некоторые пережиточные случаи, сохранившиеся в виде наречий. В индоевропейских же языках эти две категории были неразрывно связаны с самого начала. Постепенно, однако, чисто конкретное употребление падежей было утрачено, главным образом ввиду появления предлогов, обозначавших локальные и другие отношения более отчетливо, чем уступающие им по численности падежи; и, таким образом, падежи стали излишними.
С течением времени количество падежей постоянно уменьшалось, особенно потому, что более твердого порядка слов оказывалось часто вполне достаточно для того, чтобы охарактеризовать роль слова в предложении. Однако ни один язык нашей семьи никогда не обладал такой падежной системой, которая была бы основана на точной и последовательной системе значений; иначе говоря, падеж есть категория чисто грамматическая (синтаксическая), а не понятийная в настоящем смысле слова. Основные значения падежей следующие:
Обращение – звательный.
Подлежащее – именительный.
Предикатив – специального падежа нет.
Дополнение – винительный или дательный.
Связь – родительный.
Место и время, много различных отношений – местный и т.д.
Мера – специального падежа нет.
Образ действия – специального падежа нет.
Орудие – творительный.
Другая классификация (в некоторых отношениях она представляется более совершенной) была бы основана на трех рангах, рассмотренных в главе VII.
I. Падежи в качестве первичных элементов:
Падеж подлежащего.
Падеж дополнения.
Последний можно подразделить на падеж прямого дополнения и падеж косвенного дополнения.
Падеж предикатива.
II.Падеж адъюнкта:
Родительный падеж.
III. Падежи субъюнкта:
Их можно подразделить на падежи, обозначающие время (когда? в течение какого времени?), падежи, обозначающие место (где, куда, откуда), падежи, обозначающие меру, образ действия и орудие.
Многие понятия, однако, очень трудно определить, и они незаметно переходят одно в другое. Поэтому не приходится удивляться, что существуют значительные различия даже между теми языками, которые в конечном счете восходят к одному и тому же «праязыку». Падежи представляют собой одну из наименее рациональных частей языка в целом[96].
Читатель, вероятно, уже заметил, что в этой главе я говорю только о так называемых синтетических, а не об «аналитических падежах», которые состоят из предлога и его дополнения; последние, я думаю, не должны рассматриваться отдельно от любой другой предложной группы. В английском языке toaman«человеку» так же не является дательным падежом, как byaman«человеком» не является творительным, ainaman«в человеке» – местным падежом. Дейчбейн («SystemderneuenglischenSyntax», стр. 278 и сл.) выступает как крайний представитель противоположной точки зрения; среди ряда других он приводит примеры на дательный падеж в английском языке: Не cametoLondon«Он приехал в Лондон», Thishappenedtohim«Это случилось с ним», complaintothemagistrate«пожаловаться судье», adheretosomeone«быть сторонником кого-либо», TheancientTrojanswerefoolstoyourfather«Древние троянцы были дураками по сравнению с твоим отцом, Не behavedrespectfullytoher«Он вел себя по отношению к ней почтительно», Youarelikedaughterstome«Вы мне как дочери», Bringthebooktome«Принеси мне книгу», Ihaveboughtavillaformyson«Я купил для моего сына виллу», What’sHecubatohim? «Что для него Гекуба?», Itisnoteasyforaforeignertoapprehend«Это нелегко постигнуть иностранцу», таким образом, здесь встречаются и предлог toи предлог for, вероятно, потому, что в немецком в большинстве случаев употребляется дательный падеж. Гораздо правильнее признать эти сочетания тем, что они являются в действительности – предложными группами, и избегать термина «дательный падеж», кроме тех случаев, когда мы находим что-либо сходное с латинским, древнеанглийским или немецким дательным падежом. Любопытно отметить, что, когда Дейчбейн делает ударение на «пространственном дательном падеже» (derrдumlicheDativ: HecametoLondon), он становится в оппозицию к прежней теории, которая выводила падежи из локальных отношений. Согласно этой теории, дательный падеж считался падежом «покоя», винительный – падежом «движения – приближения», а родительный – падежом «движения – удаления»; если же Дейчбейн называет toLondonдательным падежом, то почему не сказать того же и об intothehouse«в дом «? Но в таком случае нужно будет признать дательным падежом и нем. in das Haus, несмотря на реальную форму винительного падежа, означающую нечто иное, чем форма дательного падежа в сочетании indemHaus«в доме». Если даже выражения Igaveashillingtotheboyи Igavetheboyashillingсинонимичны, это вовсе не означает, что мы должны применить к обоим один и тот же грамматический термин: man-madeinstitutions«человеком созданные учреждения» и institutionsmadebyman«учреждения, созданные человеком» означают одно и то же, но грамматически они не тождественны.