Анализ внутреннего строения целого дискурса предполагает выявление своеобразия межблочных связей внутри макротекста. При этом каждое сверхфразовое единство рассматривается как отдельное высказывание, подобное предложению в текстовом блоке. Здесь также существенную роль играют формы проявления текстового обобщения и субъективной модальности. Макротекстовый анализ с позиций актуального членения Н.И. Серкова называет общей перспективой высказываний [Серкова 1973].
Термин прагматика пришел в языкознание из работ американского ученого Ч. Морриса, который выделял в общем пространстве семиотики три измерения: синтактику (учение об отношении между знаками), семантику (учение об отношении знаков к объектам действительности) и прагматику (учение об отношении знаков к их интерпретаторам). Прагматика, таким образом, – область семиотики, которая изучает поведение языковых единиц в реальных процессах коммуникации применительно к участникам общения – субъекту речи и адресату речи.
Разные исследователи по-разному определяют предмет, задачи и параметры лингвистической прагматики. Такое теоретическое многоголосие хорошо отражается в научных сборниках, посвященных этому направлению науки о языке.
Е.В. Падучева относит к лингвистической прагматике научную область, которая рассматривает «языковые элементы, ориентированные на речевое взаимодействие». Суть подобного подхода применительно к исследованию текста раскрывают слова А.Е. Кибрика. «Обычно лингвист «помещает себя» в текст и, исходя из его элементов и связывающих эти элементы отношений, строит систему обслуживаемых им функций. Напротив, (теоретически мыслимая) лингвистическая модель языкового взаимодействия «помещает» лингвиста непосредственно в РА (речевой акт), структура и цели которого должны пролить свет на то, как устроен текст».
Рассмотрение развития структуры дискурса с точки зрения прагматики (теории речевых актов) выявляет природу формирования у языковой личности способности моделирования языковыми средствами фактов и явлений реальной действительности в соответствии с особенностями коммуникативной ситуации. Речевой акт включает говорящего (автора дискурса), слушателя (адресата дискурса) и той реальности, которая находит отражение в дискурсе. Любое речевое произведение, с одной стороны, в той или иной степени содержит элементы «субъективного эмоционального оценивающего отношения говорящего к предметно-смысловому содержанию своего высказывания. В разных сферах речевого общения экспрессивный момент имеет разное значение и разную степень силы, но есть он повсюду: абсолютно нейтральное высказывание невозможно». С другой стороны, немаловажное значение имеет фактор обращенности высказывания на слушателя, его адресованность. М.М. Бахтин писал: «Существенным (конститутивным) принципом высказывания [текста] является его обращенность кому-либо, его адресованность <...> Кому адресовано высказывание, как говорящий (или пишущий) ощущает и представляет себе своих адресатов, какова сила их влияния на высказывание – от этого зависит и композиция и в особенности стиль высказывания».
Фактор адресованности дискурса, учет того, что Т.А. ван Дейк называл прагматическим контекстом, определяется стремлением говорящего к адекватному пониманию адресатом речевого произведения. При этом «говорящий может только тогда успешно осуществить намеченный речевой акт, когда он уверен, что прагматический контекст удовлетворяет условиям этого речевого акта». Итак, понимание текста предполагает наличие в нем потенциала перцепции, программы смыслового восприятия дискурса слушателем.
Все три компонента прагматической структуры текста – отражаемая в речи действительность, субъективно-авторское начало, потенциал восприятия – присутствуют в структуре дискурса во взаимосвязи.
Характер взаимоотношений между названными компонентами дискурса зависит от принадлежности высказывания к тому или иному стилю (жанру) речи. Однако важным показателем степени прагматизации дискурса становится уровень языковой компетенции говорящего (уровень становления его языковой личности).
По мнению О.И. Москальской, «всякий текст представляет собой более или менее сложное высказывание о действительности. В основе текста лежит суждение о предметах или явлениях действительности, о тех или иных фактах и ситуациях. Это означает, что все слова в тексте, все предложения, входящие в текст, как и текст в целом, актуализованы, они выступают не как словарные лексемы и гипотетические синтаксические конструкции, а как названия конкретных предметов и как реальные высказывания или части высказываний о конкретных фактах и ситуациях» . Соотнесенность и соотнесение языковых элементов с неязыковыми объектами и ситуациями называют текстовой референцией, которая является одной из центральных проблем прагматического исследования дискурса. Текстовая референция в широком понимании термина включает в себя локально-временную актуализациюиреференцию имен, входящих в дискурс.
Факты и явления реальности, находящие отражение в дискурсе создают своего рода пространственно-временную модель действительности, или хронотоп. Основными языковыми средствами изображения времени в тексте становятся грамматические формы вида и времени глаголов, в дополнение к которым используются лексические актуализаторы темпоральности и синтаксические конструкции сложноподчиненных предложений с придаточными времени. Функции увязки дискурса с реальным пространством выполняют локализаторы, традиционно называемые обстоятельствами места, плюс сложноподчиненные предложения с придаточными места. Прагматический аспект изучения дискурса предполагает рассмотрение особенностей управления восприятием адресата в рамках пространственных и временных координат построения текста. Так, создавая хронотопические рамки повествования, говорящий фиксирует в целостном континууме дискурса точку зрения, «наблюдательный пункт», с которого он (а стало быть, и слушатель) как бы воспринимает изображаемые события. Эта точка зрения говорящего имеет локальные и временные координаты. И то, насколько успешно автор текста способен «руководить» восприятием адресата, свидетельствует о прагматической компетенции его дискурсивного поведения.
Другой аспект проблемы текстовой референции – соотношение имен и именных выражений с объектами реальной действительности. К.Ф. Седов рассматривает референцию имени, с одной стороны, в связи с функциями выражения в тексте авторского начала, с другой – с точки зрения построения в нем потенциала перцепции. Способы обозначения явлений действительности связаны с личностью говорящего, что проявляется в оценочных словах. Референциальные свойства оценочных обозначений «определяются как семантикой самих оценочных слов, так и их сочетанием с именами объектов. Оценка, как правило, находится в реме, и оценочные слова выступают в роли предикатов». Поэтому для выражения авторского начала большое значение имеет введение в референтную ситуацию, т.е. первичное представление объекта референции.
При прагмалингвистическом изучении текстовой референции необходимо рассмотреть идентифицирующую функцию – узнавание предмета в ходе восприятия текста. При этом немаловажную значение имеет проблема кореференции – соуказания, указания на объект, осуществляемого посредством более чем одного обозначения. «Как формы проявления авторской интенции, так и способы реализации кореференции свидетельствуют о степени прагматизации дискурса, что в свою очередь выступает показателем коммуникативной компетенции языковой личности говорящего субъекта».
Особым объектом прагмалигвистического рассмотрения становится в современной прагмалингвистике дискурс, содержащий чужую речь. Своеобразие способов передачи в тексте «чужого слова» также отражает уровень развития дискурсивного мышления языковой личности. «Наша речь, – писал М.М. Бахтин, – переполнена чужими словами, переданными со всеми разнообразными степенями точности и беспристрастия. Чем интенсивнее, дифференцированнее и выше социальная жизнь говорящего коллектива, тем больший удельный вес среди предметов речи получает чужое слово, чужое высказывание, как предмет заинтересованной передачи, истолкования, обсуждения, оценки, опровержения, поддержки, дальнейшего развития и т.п.». М.М. Бахтин еще в начале прошлого века отмечал, что главный недостаток в работах, посвященных проблеме передачи чужого высказывания, состоит в «почти полном отрыве от передающего контекста». Прагмалингвистический подход к изучению проблемы «чужой речи» позволяет углубить наши представления об этой важнейшей стороне коммуникации, содержанием которой является лингвистическое оформление отношения «я и другой». Рассматривая явление «чужого слова» в рамках структуры речевого акта, необходимо выявить характер соотношения двух величин – передаваемой («чужой») и передающей («авторской») речи. Как отмечает К.А. Долинин, «по отношению к передающей речи, передаваемая (первичная) предстает как особое референтное пространство, которое <...> отличается от всех прочих тем, что допускает прямое воспроизведение <...>. Однако <...> отражение в речи какой-нибудь референтной ситуации предполагает ее истолкование, которое всегда в той или иной мере субъективно, так как определяется потребностями, интересами, степенью информированности адресанта и адресата, той целью, которое преследует высказывание и т.п. Чужое высказывание как референтная ситуация тоже может подвергнуться такому истолкованию, но поскольку оно представляет собой не простой объект, а знак, причем из всех возможных аспектов передающего субъекта, как правило, интересует лишь содержание, истолкование в этом случае выливается в полную или частичную перекодировку». Кроме авторского начала и чужой интенции прагматика выдвигает на первый план и третью ипостась речевого акта – потенциал восприятия, влияние слушателя на структуру построения дискурса.