Последние примеры выводят нас из сферы собственно оксюморонного способа образования снова в область образования метафорических атрибутивных конструкций, в которых образный смысл рождается в результате взаимопроникновения сущностей из разноприродных, несоприкасающихся семантических пространств. Яркий пример – заглавие Красный смех Л.Андреева, в котором соединение цвета (красный) и явления (смех) создает слитный гиперболизированный образ ужаса. Такой эффект возникает благодаря переведению эмоции в план цветового восприятия, а для усиления эффекта выбран отчетливо маркированный цвет спектра – красный, к тому же ассоциирующийся с кровью.
По несоразмерности выведенного на поверхность качества к подобным преобразованиям близко примыкают такие тропы, как количественная метафора (Буйство глази половодье чувству С.Есенина) и гипербола (Небо в бездне поводов, Чтоб набедокурить у Б.Пастернака), семантический перенос в которых основан на нагнетании признакового значения до полного неправдоподобия. Такое нагнетание часто наблюдается и в конструкциях со сложными эпитетами, одна часть которых называет цвет или признак, а вторая его усиливает, нередко подчеркивая губительную природу данного признака или переводя его из одной сферы восприятия в другую: адски-черные очи (В.Бенедиктов), ядовито-красные губы (М.Горький), нестерпимо белые стены (Ю.Нагибин), приторно-белое лицо,резко-белые руки (И.Бунин)[4].
Основой гиперболы так же, как в оксюмороне, является особое внутреннее напряжение внутри всей тропеической конструкции, которое может создаваться разными формальными средствами. Кроме чисто семантических преобразований, большую роль при создании гиперболического образа может играть и звуковая организация текста, в частности, явление паронимической аттракции, как, например, в тексте Б.Пастернака Десятилетие Пресни:
Тому грядущему, быть ему
Или не быть ему?
Но медных макбетовых ведьм в дыму –
Видимо-невидимо. [1]
В этом четверостишии на эффект «преувеличения» и «нагнетания» работают сразу несколько языковых средств: а именно, общеязыковой фразеологизм ВиДиМо-НеВиДиМо, обозначающий меру и количество без видимых границ, вступает в звуковое взаимодействие с целым стиховым рядом МеДНых МакБетоВых ВеДьМ в ДыМу, один из образных компонентов которого макбетовых добавочно «нагнетает» смысл всего текста за счет внесения интертекстуального, трагически окрашенного значения (ср. образ Макбет у Шекспира), а второй – ведьмы в дыму – за счетпереведения модуса всего текста в область ирреального. [1]
Гиперболизация может возникать в тексте или за счет подчеркивания смысла 'отсутствие границ или предела меры' (О, весна без конца и без краю – Без конца и без краю мечта!у А.Блока), или благодаря использованию других тропеических преобразований, в которых на первый план выдвигаются смыслы, связанные с пределами человеческого восприятия или критическими болезненными состояниями (например, в текстах молодого Пастернака не раз отмечалось обилие «метафор болезни» – ср. описание «Душной ночи»: Был мак, как обморок, глубок, И рожь горела в воспаленьи...), чуть ли не на пороге смерти: ср. Есть такая дурная басня: Как верблюды в иглу пролезли. ...За их взгляд, изумленный на-смерть, Извиняющийся в болезни,... (М.Цветаева). [12]
Отсутствие пределов реального в гиперболе, с одной стороны, делает возможным уподобить явление сказочной метаморфозе (верблюды в иглу пролезли у М.Цветаевой), а с другой – выйти в парадоксальную область изображения 'огромного как исчезающего в своей предельной точке' (Как белым ключом закипая в котле, Уходит бранчливая влага, – Смотрите, смотрите – нет места земле От края небес до оврагау Пастернака) и 'преувеличенного малого' – т.е.литоты в одном из ее пониманий. [12]
Литоту иногда называют тропом, обратным гиперболе, и в таком понимании она является приемом семантического преобразования, посредством которого малому присваиваются признаки безмерно и неправдоподобно малого: Кто заблудился в двух шагах от дома, Где снег по пояс и всему конец?(Ахматова о Пастернаке). Для достижения эффекта 'малости в превосходной степени' в тексте могут использоваться словообразовательные средства (Адище города окна разбили на крохотные, сосущие светами адки [маленькие ады] у В.Маяковского), а также ранее описанные тропы или стилистические фигуры, например, сравнение – «Ваш шпиц, прелестный шпиц, не более наперстка» (А.Грибоедов). Иногда признак 'великой малости' задается как бы от противного, с подключением оксюморонной ситуации: Если б был я маленький, как Великий океан, – на цыпочки б волн встал, приливом ласкался к луне бы (Маяковский). [4]
Второе понимание литоты связано с намеренным ослаблением в тексте классифицирующего признака или свойства предмета. Оно достигается либо двойным отрицанием признака (небесполезный, не без любви), либо присоединением отрицания к словам и выражениям, имеющим негативное значение (не лишенный чувства юмора, неглупый). В результате мы имеем дело с высказываниями, которые, с одной стороны, по своему логическому содержанию равны конструкциям, лишенным отрицания (ср. полезный, с любовью, с чувством юмора, умный), но с другой – в которых сильно ослаблена уверенность, что данный признак или качество присущи объекту в полной мере: Разлуку, наверно, неплохо снесу, Но встречу с тобою – едва ли (Ахматова). [2]
К тропам (или стилистическим фигурам) также часто относят и иронию – высказывание,в котором языковые выражения приобретают смысл, обратный буквально выраженному или отрицающий его: Нам всем грозит свобода Свобода без конца Без выхода, без входа Без матери-отца (начало стихотворения Д.Пригова, написанного в начале 1990-х годов).
Вывод по главе 1
Тропы,семантические преобразования языковых единиц, которые в определенном контексте трансформируют их значение путем установления отношения адекватности с единицами из другой предметной области. Ср., например, контекст из Б.Пастернака, в котором отношение адекватности устанавливается между неживой и живой природой: Роса бросает ветки в дрожь, Струясь, как шерсть на мериносе[6].
При образовании тропов активную роль играет ассоциативное мышление. Тропы реорганизуют семантическое пространство языка и, снимая в нем границы между реальным и возможным, создают основу для постижения глубинной структуры реальности особым, «новым» способом, порождая «парадоксальную семантическую ситуацию».
В число основных тропов входят метафора, метаморфоза, метонимия, синекдоха (разновидность метонимии), гипербола, литота. По способности реорганизовывать семантическое пространство высказывания к тропам близко примыкают стилистические фигуры – сравнение, эпитет, оксюморон, которые часто вступают во взаимодействие с основными тропеическими преобразованиями. Вместе они образуют так называемые фигуры переосмысления, которые объединяются в определенные группы.
К тропам (или стилистическим фигурам) также часто относят и иронию – высказывание,в котором языковые выражения приобретают смысл, обратный буквально выраженному или отрицающий его: Нам всем грозит свобода Свобода без конца Без выхода, без входа Без матери-отца (начало стихотворения Д.Пригова, написанного в начале 1990-х годов).
Глава 2. Метонимия как объект лингвистического исследования
2.1. Дефиниции метонимии
Метонимия (греч. «переименование»), троп, или механизм речи, состоящий в переносе названия с одного класса объектов или единичного объекта на другой класс или отдельный предмет, ассоциируемый с данным по смежности, сопредельности, принадлежности, партитивности или иному виду контакта; напр. выпить две чашки кофе, где чашка («сосуд»)означает меру жидкости. Действие механизма метонимии приводит к появлению нового значения или контекстуально обусловленному изменению значения слова. Основой метонимии могут служить отношения между однородными и неоднородными категориями, например предметами и их признаками (действиями). Регулярные отношения между предметами или действием и предметом определяют контактное положение соответствующих им слов в тексте. В этом случае метонимия часто возникает за счет эллипсиса (сокращения текста); ср.: Слушать музыку Шопена и Слушать Шопена[5].
Итак, наименование может быть перенесено: 1) с сосуда на содержимое или объем содержимого, например блюдо – «большая плоская тарелка» и «кушанье, яство», а также «порядковое место кушанья в составе трапезы» (ср.: На блюде была курица с рисом; Курица с рисом – мое любимое блюдо; На второе блюдо была подана курица с рисом); стакан: «сосуд для питья» и «мера жидких и сыпучих масс»; 2) с материала на изделия из него: хрусталь – «стекло высокого качества» и «изделия из такого стекла»; серебро – «металл» и «монеты или столовые приборы из серебра» (столовое серебро); 3) с материала на результат действия, осуществленного с его применением: бумага – «материал для письма», «лист» и «письменный документ»; 4) с места, населенного пункта на его население или происшедшее там событие: Весь город (т.е. жители города) вышел на улицу; Ватерлоо – «селение в Бельгии» и «сражение, в котором Наполеон потерпел поражение»; 5) с социальной организации, учреждения на его коллектив и занимаемое им помещение: Институт много работает и В Институте ведутся ремонтные работы;6) с социального события, мероприятия на его участников: Съезд назначен на май и Съезд принял важную резолюцию; 7)с места на то действие, для которого оно предназначено, или время действия: дорога, путь – «место, приспособленное для передвижения», и «путешествие, поездка; время поездки» (ср.: немощеная дорога и долгая дорога); 8) с действия на его результат, место, время или вовлеченный в действие предмет (субъект, объект, орудие): остановка – «действие по глаголу останавливаться» и «место остановки транспорта»; охрана – «действие по глаголу охранять и «охранники»; еда – «принятие пищи» и «пища»; свисток – «акт свиста» и «орудие свиста»; шитье – «действие по глаголу шить» и «то, что шьется», «вышивка» (золотое шитье);9) с имени автора на название его произведения или созданного им стиля: читать (пародировать) Достоевского; 10) с материальной формы, в которую заключено содержание, на само содержание; ср.: толстая книга (о предмете)и интересная книга (о содержании); 11) с отрасли знания на ее предмет: грамматика – «строй, структура языка» (грамматический строй)и «раздел языкознания, изучающий внутреннюю структуру языка» (теоретическая грамматика); 12) с целого на часть и наоборот: груша – «дерево» и «плод», лицо – «передняя часть головы человека» и «человек, личность» и т.п. [12]