3-dimentional- трехмерный
abuse- злоупотреблять
accident- случайность
accused- обвиняемый
accuser- обвинитель
acute- точный
alleged- предполагаемый
amendment- поправка
antedate- опережать
appreciation- понимание
approach- метод, подход
approach- подход, метод
arbitrariness- условность
arbitrary- произвольный
assuming- допускать
benefit- польза
challenge- подвергатьсомнению
challenging- вызывающий
circumstance- обстоятельство
coincidental- совпадающий
commit- вверять
computerbulletin board - компьютернаядоска объявлений
computerperirherals capable - периферийныеустройствакомпьютера
computer-aideddesign systems - системыСАПР
confrontation- очная ставка
ConfrontationClause - Статья обОчной Ставке
connote- означать
consider- рассмотреть
contemporary- современный
contingent- случайный
convincingly- убедительно
core- суть
corollary- вывод
cost- издержки
curveup - делить, дробить
cyberspace- киберпространство
datamatrix - данные
decoupling- разделение
defendant- подсудимый
desappear- исчезать
dissent- возражать
distinction- различие
drug-free- ненаркотический
embalmed- забальзамированный
Emperor- Император
encompass- окружать,охватывать
encourage- поощрять
enlightened- просвещенный
essentially- по существу
experience- ощущать
fabulous- невозможный
fixation- навязчиваяидея
flies- мухи
Framers- Создатели(Конституции)
heritage- наследие
humility- скромность,смирение
indeed- на самом деле
indistinguishable- неразличимый
insufficient- недостаточный
interaction- взаимодействие
irrelevant- неуместный
Justice- Судья
literally- буквально
mad -бешеный
mermaid- русалка
nonetheless- тем не менее
notion- идея
oblivion- забвение
obsess- быть одержимым
one-waymirror - одностороннепрозрачноезеркало
overrate- переоценивать
pairof goggles - очки
pattern- шаблон
pernicious- пагубное
pervasive- повсеместный
pitcher- кувшин
proposition- предположение
prosecution- обвинение,судебноепреследование
provision- положение
purpose- намерение
rearrange- пересматривать
recur- снова приходитьна ум
resemble- напоминать
resesse- тайник
setof gloves - комплектперчаток
simultaneous- одновременный
stray- дикий, бродячий
suckling- молочный
suffise- быть достаточным
suggest- наводить намысль
supposed- мнимый
SupremeCourt - ВерховныйСуд
term- термин
testify- давать показания
trained- дрессированный
transmit- посылать,передавать
transmogrify- извращать
tremble- трястись
ubiquitous- вездесущий
uphold- отстаивать
value- ценность;величина, значение
witness- свидетель,свидетельствовать
yield- давать
awareness- осознание
trespasser- нарушитель,взломщик
threat- угроза
threaten- угрожать
gateway- сервер доступа
network- сеть
vulnerable- уязвимый
breed- поколение
brutal- жесткий
swift– незамедлительный
Примечание:словарь неокончен.
Волгоградскаяакадемиягосударственнойслужбы
Кафедраиностранныхязыков
Конституцияв киберпространстве:
закони свободаза
электроннойграницей
подготовиластуденткагр.ЮВ-303
ПенкинаН.В.
руководительПершинЮ.Ю.
Волгоград
1998
The Constitution in Cyberspace:
Law and Liberty Beyond the Electronic Frontier
My topic is how to "map" the text and structure of ourConstitution onto the texture and topology of "cyberspace".That's the term coined by cyberpunk novelist William Gibson, whichmany now use to describe the "place" — a placewithout physical walls or even physical dimensions — whereordinary telephone conversations "happen," where voice–mailand e-mail messages are stored and sent back and forth, and wherecomputer-generated graphics are transmitted and transformed, all inthe form of interactions, some real-time and some delayed, amongcountless users, and between users and the computer itself.
Some use the "cyberspace" concept to designate fantasyworlds or "virtual realities" of the sort Gibson describedin his novel “Neuromancer”, in which people canessentially turn their minds into computer peripherals capable ofperceiving and exploring the data matrix. The whole idea of "virtualreality," of course, strikes a slightly odd note. As one of LilyTomlin's most memorable characters once asked, "What's reality,anyway, but a collective hunch?" Work in this field tends to bedone largely by people who share the famous observation that realityis overrated!
However that may be, "cyberspace" connotes to some usersthe sorts of technologies that people in Silicon Valley (like JaronLanier at VPL Research, for instance) work on when they try todevelop "virtual racquetball" for the disabled,computer-aided design systems that allow architects to walk through"virtual buildings" and remodel them before they arebuilt, "virtual conferencing" for business meetings, ormaybe someday even "virtual day care centers" for latchkeychildren. The user snaps on a pair of goggles hooked up to ahigh-powered computer terminal, puts on a special set of gloves (andperhaps other gear) wired into the same computer system, and, lookinga little bit like Darth Vader, pretty much steps into acomputer-driven, drug-free, 3-dimensional, interactive, infinitelyexpandable hallucination complete with sight, sound and touch —allowing the user literally to move through, and experience,information.
I'm using the term "cyberspace" much more broadly, as manyhave lately. I'm using it to encompass the full array ofcomputer-mediated audio and/or video interactions that are alreadywidely dispersed in modern societies — from things asubiquitous as the ordinary telephone, to things that are still comingon-line like computer bulletin boards and networks like Prodigy, orlike the WELL ("Whole Earth 'Lectronic Link"), based herein San Francisco. My topic, broadly put, is the implications of thatrapidly expanding array for our constitutional order. It is aconstitutional order that tends to carve up the social, legal, andpolitical universe along lines of "physical place" or"temporal proximity." The critical thing to note is thatthese very lines, in cyberspace, either get bent out of shape or fadeout altogether. The question, then, becomes: when the lines alongwhich our Constitution is drawn warp or vanish, what happens to theConstitution itself?
To set the stage with a perhaps unfamiliar example, consider adecision handed down nine months ago, “Maryland v. Craig”,where the U.S. Supreme Court upheld the power of a state to put analleged child abuser on trial with the defendant's accuser testifyingnot in the defendant's presence but by one-way, closed-circuittelevision. The Sixth Amendment, which of course antedated televisionby a century and a half, says: "In all criminal prosecutions,the accused shall enjoy the right . . . to be confronted with thewitnesses against him." Justice O'Connor wrote for a baremajority of five Justices that the state's procedures nonethelessstruck a fair balance between costs to the accused and benefits tothe victim and to society as a whole. Justice Scalia, joined by thethree "liberals" then on the Court (Justices Brennan,Marshall and Stevens), dissented from that cost-benefit approach tointerpreting the Sixth Amendment. He wrote:
The Court has convincingly proved that the Maryland procedure servesa valid interest, and gives the defendant virtually everything theConfrontation Clause guarantees (everything, that is, exceptconfrontation). I am persuaded, therefore, that the Marylandprocedure is virtually constitutional. Since it is not, however,actually constitutional I [dissent].
Could it be that the high-tech, closed-circuit TV context, almost asfamiliar to the Court's youngest Justice as to his even younger lawclerks, might've had some bearing on Justice Scalia's sly invocationof "virtual" constitutional reality? Even if Justice Scaliawasn't making a pun on "virtual reality," and I suspect hewasn't, his dissenting opinion about the Confrontation Clauserequires us to "confront" the recurring puzzle ofhow constitutional provisions written two centuries ago should beconstrued and applied in ever-changing circumstances.
Should contemporary society's technology-driven cost-benefit fixationbe allowed to water down the old-fashioned value of directconfrontation that the Constitution seemingly enshrined as basic? Iwould hope not. In that respect, I find myself in complete agreementwith Justice Scalia.
But new technological possibilities for seeing your accuser clearlywithout having your accuser see you at all — possibilities forsparing the accuser any discomfort in ways that the accuser couldn'tbe spared before one-way mirrors or closed-circuit Tvs were developed— should lead us at least to ask ourselves whethertwo-way confrontation, in which your accuser is supposed to bemade uncomfortable, and thus less likely to lie, really is thecore value of the Confrontation Clause. If so, "virtual"confrontation should be held constitutionally insufficient. If not —if the core value served by the Confrontation Clause is just theability to watch your accuser say that you did it — then"virtual" confrontation should suffice. New technologiesshould lead us to look more closely at just what values theConstitution seeks to preserve. New technologies should notlead us to react reflexively either way — either byassuming that technologies the Framers didn't know about make theirconcerns and values obsolete, or by assuming that those newtechnologies couldn't possibly provide new ways out of old dilemmasand therefore should be ignored altogether.
The one-way mirror yields a fitting metaphor for the task weconfront. As the Supreme Court said in a different context severalyears ago, "The mirror image presented [here] requires us tostep through an analytical looking glass to resolve it." (“NCAAv. Tarkanian”, 109 S. Ct. at 462.) The world in which the SixthAmendment's Confrontation Clause was written and ratified was a worldin which "being confronted with" your accuser necessarilymeant a simultaneous physical confrontation so that your accuser hadto perceive you being accused by him. Closed-circuittelevision and one-way mirrors changed all that by decouplingthose two dimensions of confrontation, marking a shift in theconditions of information-transfer that is in many ways typical ofcyberspace.
What does that sort of shift mean for constitutional analysis? Acommon way to react is to treat the pattern as it existed priorto the new technology (the pattern in which doing "A"necessarily included doing "B") as essentiallyarbitrary or accidental. Taking this approach, once the technologicalchange makes it possible to do "A" without "B"— to see your accuser without having him or her see you, or toread someone's mail without her knowing it, to switch examples —one concludes that the "old" Constitution's inclusion of"B" is irrelevant; one concludes that it is enough for thegovernment to guarantee "A" alone. Sometimes that will bethe case; but it's vital to understand that, sometimes, it won't be.
A characteristic feature of modernity is the subordination of purposeto accident — an acute appreciation of just how contingent andcoincidental the connections we are taught to make often are. Weunderstand, as moderns, that many of the ways we carve up andorganize the world reflect what our social history and culturalheritage, and perhaps our neurological wiring, bring to the world,and not some irreducible "way things are." A wonderfulexample comes from a 1966 essay by Jorge Louis Borges, "OtherInquisitions." There, the essayist describes the followingtaxonomy of the animal kingdom, which he purports to trace to anancient Chinese encyclopedia entitled “The Celestial Emporiumof Benevolent Knowledge”:
On those remote pages it is written that animals are divided into:
those belonging to the Emperor
those that are embalmed
those that are trained
suckling pigs
mermaids
fabulous ones
stray dogs
those that are included in this classification
those that tremble as if they were mad
innumerable ones
those drawn with a very fine camel's hair brush
others
those that have just broken a water pitcher
those that, from a great distance, resemble flies
Contemporary writers from Michel Foucault, in “The Archaeologyof Knowledge”, through George Lakoff, in “Women, Fire,and Dangerous Things”, use Borges' Chinese encyclopedia toillustrate a range of different propositions, but the coreproposition is the supposed arbitrariness — the politicalcharacter, in a sense — of all culturally imposed categories.
At one level, that proposition expresses a profound truth and mayencourage humility by combating cultural imperialism. At anotherlevel, though, the proposition tells a dangerous lie: it suggeststhat we have descended into the nihilism that so obsessed Nietzscheand other thinkers — a world where everything isrelative, all lines are up for grabs, all principles and connectionsare just matters of purely subjective preference or, worse still,arbitrary convention. Whether we believe that killing animals forfood is wrong, for example, becomes a question indistinguishable fromwhether we happen to enjoy eating beans, rice and tofu.
This is a particularly pernicious notion in a era when we pass moreand more of our lives in cyberspace, a place where, almost bydefinition, our most familiar landmarks are rearranged or disappearaltogether — because there is a pervasive tendency, even (andperhaps especially) among the most enlightened, to forget that thehuman values and ideals to which we commit ourselves may indeed beuniversal and need not depend on how our particular cultures, or ourlatest technologies, carve up the universe we inhabit. It was my verywise colleague from Yale, the late Art Leff, who once observed that,even in a world without an agreed-upon God, we can still agree —even if we can't "prove" mathematically — that"napalming babies is wrong."
The Constitution's core values, I'm convinced, need not betransmogrified, or metamorphosed into oblivion, in the dim recessesof cyberspace. But to say that they need not be lost there ishardly to predict that they will not be. On the contrary,without further thought and awareness, the danger is clear andpresent that they will be.
The "event horizon" against which this transformation mightoccur is already plainly visible:
Electronic trespassers like Kevin Mitnik don't stop with cracking payphones, but break into NORAD — the North American DefenseCommand computer in Colorado Springs — not in a “WarGames”movie, but in real life.
Less challenging to national security but more ubiquitouslythreatening, computer crackers download everyman's credit historyfrom institutions like TRW; start charging phone calls (and more) toeveryman's number; set loose "worm" programs that shut downthousands of linked computers; and spread "computer viruses"through everyman's work or home PC.
It is not only the government that feels threatened by "computercrime"; both the owners and the users of private informationservices, computer bulletin boards, gateways, and networks feelequally vulnerable to this new breed of invisible trespasser. Theresponse from the many who sense danger has been swift, and oftenbrutal, as a few examples illustrate.
Last March, U.S. Secret Service agents staged a surprise raid onSteve Jackson Games, a small games manufacturer in Austin, Texas, andseized all paper and electronic drafts of its newest fantasyrole-playing game, “GURPS[reg.t.m.] Cyberpunk”, callingthe game a "handbook for computer crime."
By last Spring, up to one quarter of the U.S. Treasury Department'sinvestigators had become involved in a project of eavesdropping oncomputer bulletin boards, apparently tracking notorious hackers like"Acid Phreak" and "Phiber Optik" through what onejournalist dubbed "the dark canyons of cyberspace."
Last May, in the now famous (or infamous) "Operation Sun Devil,"more than 150 secret service agents teamed up with state and locallaw enforcement agencies, and with security personnel from AT&T,American Express, U.S. Sprint, and a number of the regional Belltelephone companies, armed themselves with over two dozen searchwarrants and more than a few guns, and seized 42 computers and 23,000floppy discs in 14 cities from New York to Texas. Their target: aloose-knit group of people in their teens and twenties, dubbed the"Legion of Doom."
I am not describing an Indiana Jones movie. I'm talking about Americain the 1990s.
The Constitution's architecture can too easily come to seem quaintlyirrelevant, or at least impossible to take very seriously, in theworld as reconstituted by the microchip. I propose today to canvassfive axioms of our constitutional law — five basic assumptionsthat I believe shape the way American constitutional scholars andjudges view legal issues — and to examine how they can adapt tothe cyberspace age. My conclusion (and I will try not to give awaytoo much of the punch line here) is that the Framers of ourConstitution were very wise indeed. They bequeathed us a frameworkfor all seasons, a truly astonishing document whose principles aresuitable for all times and all technological landscapes.
The first axiom I will discuss is the proposition that theConstitution, with the sole exception of the Thirteenth Amendmentprohibiting slavery, regulates action by the government ratherthan the conduct of private individuals and groups. In anarticle I wrote in the Harvard Law Review in November 1989 on "TheCurvature of Constitutional Space," I discussed theConstitution's metaphor-morphosis from a Newtonian to an Einsteinianand Heisenbergian paradigm. It was common, early in our history, tosee the Constitution as "Newtonian in design with its carefullycounterpoised forces and counterforces, its [geographical andinstitutional] checks and balances." (103 “Harv. L. Rev.”at 3.)
Indeed, in many ways contemporary constitutional law is still trappedwithin and stunted by that paradigm. But today at least somepost-modern constitutionalists tend to think and talk in the languageof relativity, quantum mechanics, and chaos theory. This may quitenaturally suggest to some observers that the Constitution's basicstrategy of decentralizing and diffusing power by constraining andfragmenting governmental authority in particular has been renderedobsolete.
The institutional separation of powers among the three federalbranches of government, the geographical division of authoritybetween the federal government and the fifty state governments, therecognition of national boundaries, and, above all, the sharpdistinction between the public and private spheres, become easy toderide as relics of a simpler, pre-computer age. Thus Eli Noam, inthe First Ithiel de Sola Pool Memorial Lecture, delivered lastOctober at MIT, notes that computer networks and network associationsacquire quasi-governmental powers as they necessarily take on suchtasks as mediating their members' conflicting interests, establishingcost shares, creating their own rules of admission and access andexpulsion, even establishing their own de facto taxingmechanisms. In Professor Noam's words, "networks becomepolitical entities," global nets that respect no state or localboundaries. Restrictions on the use of information in one country (toprotect privacy, for example) tend to lead to export of thatinformation to other countries, where it can be analyzed and thenused on a selective basis in the country attempting to restrict it."Data havens" reminiscent of the role played by the Swissin banking may emerge, with few restrictions on the storage andmanipulation of information.
A tempting conclusion is that, to protect the free speech and otherrights of users in such private networks, judges must treatthese networks not as associations that have rights of their ownagainst the government but as virtual "governments"in themselves — as entities against which individual rightsmust be defended in the Constitution's name. Such a conclusion wouldbe misleadingly simplistic. There are circumstances, of course, whennon-governmental bodies like privately owned "company towns"or even huge shopping malls should be subjected to legislative andadministrative controls by democratically accountable entities, oreven to judicial controls as though they were arms of the state —but that may be as true (or as false) of multinational corporationsor foundations, or transnational religious organizations, or evensmall-town communities, as it is of computer-mediated networks. It'sa fallacy to suppose that, just because a computer bulletin board ornetwork or gateway is something like a shopping mall,government has as much constitutional duty — or even authority— to guarantee open public access to such a network as it hasto guarantee open public access to a privately owned shopping centerlike the one involved in the U.S. Supreme Court's famous “PruneYardShopping Center” decision of 1980, arising from nearby SanJose.
The rules of law, both statutory and judge-made, through which eachstate allocates private powers and responsibilities themselvesrepresent characteristic forms of government action. That's why astate's rules for imposing liability on private publishers, or fordeciding which private contracts to enforce and which ones toinvalidate, are all subject to scrutiny for their consistency withthe federal Constitution. But as a general proposition it is onlywhat governments do, either through such rules or through theactions of public officials, that the United States Constitutionconstrains. And nothing about any new technology suddenly erases theConstitution's enduring value of restraining government aboveall else, and of protecting all private groups, large and small, fromgovernment.
It's true that certain technologies may become socially indispensable— so that equal or at least minimal access to basic computerpower, for example, might be as significant a constitutional goal asequal or at least minimal access to the franchise, or to disputeresolution through the judicial system, or to elementary andsecondary education. But all this means (or should mean) is that theConstitution's constraints on government must at times take the formof imposing affirmative duties to assure access rather thanmerely enforcing negative prohibitions against designatedsorts of invasion or intrusion.
Today, for example, the government is under an affirmative obligationto open up criminal trials to the press and the public, at leastwhere there has not been a particularized finding that such opennesswould disrupt the proceedings. The government is also under anaffirmative obligation to provide free legal assistance for indigentcriminal defendants, to assure speedy trials, to underwrite the costof counting ballots at election time, and to desegregate previouslysegregated school systems. But these occasional affirmativeobligations don't, or shouldn't, mean that the Constitution'saxiomatic division between the realm of public power and the realm ofprivate life should be jettisoned.
Nor would the "indispensability" of informationtechnologies provide a license for government to impose strictcontent, access, pricing, and other types of regulation. Booksare indispensable to most of us, for example — but it doesn'tfollow that government should therefore be able to regulate thecontent of what goes onto the shelves of bookstores. The rightof a private bookstore owner to decide which books to stock and whichto discard, which books to display openly and which to store inlimited access areas, should remain inviolate. And note,incidentally, that this needn't make the bookstore owner a"publisher" who is liable for the words printed in thebooks on her shelves. It's a common fallacy to imagine that themoment a computer gateway or bulletin board begins to exercise powersof selection to control who may be on line, it must automaticallyassume the responsibilities of a newscaster, a broadcaster, or anauthor. For computer gateways and bulletin boards are really the"bookstores" of cyberspace; most of them organize andpresent information in a computer format, rather than generating moreinformation content of their own.
The second constitutional axiom, one closely related to theprivate-public distinction of the first axiom, is that a person'smind, body, and property belong to that person and not to thepublic as a whole. Some believe that cyberspace challenges that axiombecause its entire premise lies in the existence of computers tied toelectronic transmission networks that process digital information.Because such information can be easily replicated in series of "1"sand "0"s, anything that anyone has come up with in virtualreality can be infinitely reproduced. I can log on to a computerlibrary, copy a "virtual book" to my computer disk, andsend a copy to your computer without creating a gap on anyone'sbookshelf. The same is true of valuable computer programs, costinghundreds of dollars, creating serious piracy problems. This featureleads some, like Richard Stallman of the Free Software Foundation, toargue that in cyberspace everything should be free — thatinformation can't be owned. Others, of course, argue that copyrightand patent protections of various kinds are needed in order for thereto be incentives to create "cyberspace property" in thefirst place.
Needless to say, there are lively debates about what the optimalincentive package should be as a matter of legislative and socialpolicy. But the only constitutional issue, at bottom, isn'tthe utilitarian or instrumental selection of an optimal policy.Social judgments about what ought to be subject to individualappropriation, in the sense used by John Locke and Robert Nozick, andwhat ought to remain in the open public domain, are first andforemost political decisions.
To be sure, there are some constitutional constraints on thesepolitical decisions. The Constitution does not permit anything andeverything to be made into a private commodity. Votes, forexample, theoretically cannot be bought and sold. Whether theConstitution itself should be read (or amended) so as to permit allbasic medical care, shelter, nutrition, legal assistance and, indeed,computerized information services, to be treated as mere commodities,available only to the highest bidder, are all terribly hard questions— as the Eastern Europeans are now discovering as they attemptto draft their own constitutions. But these are not questions thatshould ever be confused with issues of what is technologicallypossible, about what is realistically enforceable, or about what issocially desirable.
Similarly, the Constitution does not permit anything and everythingto be socialized and made into a public good available towhoever needs or "deserves" it most. I would hope, forexample, that the government could not use its powers of eminentdomain to "take" live body parts like eyes or kidneys orbrain tissue for those who need transplants and would be expected tolead particularly productive lives. In any event, I feel certain thatwhatever constitutional right each of us has to inhabit his or herown body and to hold onto his or her own thoughts and creationsshould not depend solely on cost-benefit calculations, or on theavailability of technological methods for painlessly effectingtransfers or for creating good artificial substitutes.
A third constitutional axiom, like the first two, reflects a deeprespect for the integrity of each individual and a healthy skepticismtoward government. The axiom is that, although information and ideashave real effects in the social world, it's not up to government topick and choose for us in terms of the content of thatinformation or the value of those ideas.
This notion is sometimes mistakenly reduced to the naive child'sditty that "sticks and stones may break my bones, but words cannever hurt me." Anybody who's ever been called something awfulby children in a schoolyard knows better than to believe any suchthing. The real basis for First Amendment values isn't the falsepremise that information and ideas have no real impact, but thebelief that information and ideas are too important to entrustto any government censor or overseer.
If we keep that in mind, and only if we keep that in mind,will we be able to see through the tempting argument that, in theInformation Age, free speech is a luxury we can no longer afford.That argument becomes especially tempting in the context ofcyberspace, where sequences of "0"s and "1"s maybecome virtual life forms. Computer "viruses" roam theinformation nets, attaching themselves to various programs andscrewing up computer facilities. Creation of a computer virusinvolves writing a program; the program then replicates itself andmutates. The electronic code involved is very much like DNA. Ifinformation content is "speech," and if the First Amendmentis to apply in cyberspace, then mustn't these viruses be "speech"— and mustn't their writing and dissemination beconstitutionally protected? To avoid that nightmarish outcome,mustn't we say that the First Amendment is inapplicable tocyberspace?
The answer is no. Speech is protected, but deliberately yelling"Boo!" at a cardiac patient may still be prosecuted asmurder. Free speech is a constitutional right, but handing a bankteller a hold-up note that says, "Your money or your life,"may still be punished as robbery. Stealing someone's diary may bepunished as theft — even if you intend to publish it in bookform. And the Supreme Court, over the past fifteen years, hasgradually brought advertising within the ambit of protectedexpression without preventing the government from protectingconsumers from deceptive advertising. The lesson, in short, is thatconstitutional principles are subtle enough to bend to such concerns.They needn't be broken or tossed out.
A fourth constitutional axiom is that the human spirit is somethingbeyond a physical information processor. That axiom, which regardshuman thought processes as not fully reducible to the operations of acomputer program, however complex, must not be confused with thesilly view that, because computer operations involve nothing morethan the manipulation of "on" and "off" states ofmyriad microchips, it somehow follows that government control oroutright seizure of computers and computer programs threatens noFirst Amendment rights because human thought processes are notdirectly involved. To say that would be like saying that governmentconfiscation of a newspaper's printing press and tomorrow morning'scopy has nothing to do with speech but involves only a taking ofmetal, paper, and ink. Particularly if the seizure or the regulationis triggered by the content of the information being processed ortransmitted, the First Amendment is of course fully involved. Yetthis recognition that information processing by computer entailssomething far beyond the mere sequencing of mechanical or chemicalsteps still leaves a potential gap between what computers can dointernally and in communication with one another — and whatgoes on within and between human minds. It is that gap to which thisfourth axiom is addressed; the very existence of any such gap is, asI'm sure you know, a matter of considerable controversy.
What if people like the mathematician and physicist Roger Penrose,author of “The Emperor's New Mind”, are wrong about humanminds? In that provocative recent book, Penrose disagrees with thoseArtificial Intelligence, or AI, gurus who insist that it's only amatter of time until human thought and feeling can be perfectlysimulated or even replicated by a series of purely physicaloperations — that it's all just neurons firing andneurotransmitters flowing, all subject to perfect modeling insuitable computer systems. Would an adherent of that AI orthodoxy,someone whom Penrose fails to persuade, have to reject as irrelevantfor cyberspace those constitutional protections that rest on theanti-AI premise that minds are not reducible to really fancycomputers?
Consider, for example, the Fifth Amendment, which provides that "noperson shall be . . . compelled in any criminal case to be a witnessagainst himself." The Supreme Court has long held that suspectsmay be required, despite this protection, to provide evidence that isnot "testimonial" in nature — blood samples, forinstance, or even exemplars of one's handwriting or voice. Last year,in a case called “Pennsylvania v. Muniz”, the SupremeCourt held that answers to even simple questions like "When wasyour sixth birthday?" are testimonial because such a question,however straightforward, nevertheless calls for the product of mentalactivity and therefore uses the suspect's mind against him. But whatif science could eventually describe thinking as a process no morecomplex than, say, riding a bike or digesting a meal? Might theprogress of neurobiology and computer science eventually overthrowthe premises of the “Muniz” decision?
I would hope not. For the Constitution's premises, properlyunderstood, are normative rather than descriptive. Thephilosopher David Hume was right in teaching that no "ought"can ever be logically derived from an "is." If we shouldever abandon the Constitution's protection for the distinctively anduniversally human, it won't be because robotics or geneticengineering or computer science have led us to deeper truths, butrather because they have seduced us into more profound confusions.Science and technology open options, create possibilities, suggestincompatibilities, generate threats. They do not alter what is"right" or what is "wrong." The fact that thosenotions are elusive and subject to endless debate need not make themtotally contingent on contemporary technology.
In a sense, that's the fifth and final constitutional axiom I wouldurge upon this gathering: that the Constitution's norms, at theirdeepest level, must be invariant under merely technologicaltransformations. Our constitutional law evolves through judicialinterpretation, case by case, in a process of reasoning by analogyfrom precedent. At its best, that process is ideally suited to seeingbeneath the surface and extracting deeper principles from priordecisions. At its worst, though, the same process can get bogged downin superficial aspects of preexisting examples, fixating uponunessential features while overlooking underlying principles andvalues.
When the Supreme Court in 1928 first confronted wiretapping and heldin “Olmstead v. United States” that such wiretappinginvolved no "search" or "seizure" within themeaning of the Fourth Amendment's prohibition of "unreasonablesearches and seizures," the majority of the Court reasoned thatthe Fourth Amendment "itself shows that the search is to be ofmaterial things — the person, the house, his papers or hiseffects," and said that "there was no searching" whena suspect's phone was tapped because the Constitution's language"cannot be extended and expanded to include telephone wiresreaching to the whole world from the defendant's house or office."After all, said the Court, the intervening wires "are not partof his house or office any more than are the highways along whichthey are stretched." Even to a law student in the 1960s, as youmight imagine, that "reasoning" seemed amazinglyartificial. Yet the “Olmstead” doctrine still survived.
It would be illuminating at this point to compare the Supreme Court'sinitial reaction to new technology in “Olmstead” with itsinitial reaction to new technology in “Maryland v. Craig”,the 1990 closed-circuit television case with which we began thisdiscussion. In “Craig”, a majority of the Justicesassumed that, when the 18th- century Framers of the ConfrontationClause included a guarantee of two-way physical confrontation,they did so solely because it had not yet become technologicallyfeasible for the accused to look his accuser in the eye withouthaving the accuser simultaneously watch the accused. Given that thistechnological obstacle has been removed, the majority assumed,one-way confrontation is now sufficient. It is enough that theaccused not be subject to criminal conviction on the basis ofstatements made outside his presence.
In “Olmstead”, a majority of the Justices assumed that,when the 18th-century authors of the Fourth Amendment used languagethat sounded "physical" in guaranteeing against invasionsof a person's dwelling or possessions, they did so not solely becausephysical invasions were at that time the only serious threatsto personal privacy, but for the separate and distinct reason thatintangible invasions simply would not threaten any relevantdimension of Fourth Amendment privacy.
In a sense, “Olmstead” mindlessly read a new technologyout of the Constitution, while “Craig”absent-mindedly read a new technology into the Constitution.But both decisions — “Olmstead” and “Craig”— had the structural effect of withholding the protections ofthe Bill of Rights from threats made possible by new informationtechnologies. “Olmstead” did so by implausibly readingthe Constitution's text as though it represented a deliberatedecision not to extend protection to threats that 18th-centurythinkers simply had not foreseen. “Craig” did so bysomewhat more plausibly — but still unthinkingly —treating the Constitution's seemingly explicit coupling of twoanalytically distinct protections as reflecting a failure oftechnological foresight and imagination, rather than a deliberatevalue choice.
The “Craig” majority's approach appears to have beendriven in part by an understandable sense of how a new informationtechnology could directly protect a particularly sympathetic group,abused children, from a traumatic trial experience. The “Olmstead”majority's approach probably reflected both an exaggerated estimateof how difficult it would be to obtain wiretapping warrants evenwhere fully justified, and an insufficient sense of how a newinformation technology could directly threaten all of us. Althoughboth “Craig” and “Olmstead” reveal aninadequate consciousness about how new technologies interact with oldvalues, “Craig” at least seems defensible even ifmisguided, while “Olmstead” seems just plain wrong.
Around 23 years ago, as a then-recent law school graduate serving aslaw clerk to Supreme Court Justice Potter Stewart, I found myselfworking on a case involving the government's electronic surveillanceof a suspected criminal — in the form of a tiny device attachedto the outside of a public telephone booth. Because the invasion ofthe suspect's privacy was accomplished without physical trespass intoa "constitutionally protected area," the Federal Governmentargued, relying on “Olmstead”, that there had been no"search" or "seizure," and therefore that theFourth Amendment "right of the people to be secure in theirpersons, houses, papers, and effects, against unreasonable searchesand seizures," simply did not apply.
At first, there were only four votes to overrule “Olmstead”and to hold the Fourth Amendment applicable to wiretapping andelectronic eavesdropping. I'm proud to say that, as a 26-year-oldkid, I had at least a little bit to do with changing that number fromfour to seven — and with the argument, formally adopted by aseven-Justice majority in December 1967, that the Fourth Amendment"protects people, not places." (389 U.S. at 351.) In thatdecision, “Katz v. United States”, the Supreme Courtfinally repudiated “Olmstead” and the many decisions thathad relied upon it and reasoned that, given the role of electronictelecommunications in modern life, the First Amendment purposes ofprotecting free speech as well as the Fourth Amendmentpurposes of protecting privacy require treating as a "search"any invasion of a person's confidential telephone communications,with or without physical trespass.
Sadly, nine years later, in “Smith v. Maryland”, theSupreme Court retreated from the “Katz” principle byholding that no search occurs and therefore no warrant is needed whenpolice, with the assistance of the telephone company, make use of a"pen register", a mechanical device placed on someone'sphone line that records all numbers dialed from the phone and thetimes of dialing. The Supreme Court, over the dissents of JusticesStewart, Brennan, and Marshall, found no legitimate expectation ofprivacy in the numbers dialed, reasoning that the digits one dialsare routinely recorded by the phone company for billing purposes. AsJustice Stewart, the author of “Katz”, aptly pointed out,"that observation no more than describes the basic nature oftelephone calls . . . . It is simply not enough to say, after “Katz”,that there is no legitimate expectation of privacy in the numbersdialed because the caller assumes the risk that the telephone companywill expose them to the police." (442 U.S. at 746-747.) Today,the logic of “Smith” is being used to say that peoplehave no expectation of privacy when they use their cordlesstelephones since they know or should know that radio waves can beeasily monitored!
It is easy to be pessimistic about the way in which the Supreme Courthas reacted to technological change. In many respects, “Smith”is unfortunately more typical than “Katz” of the way theCourt has behaved. For example, when movies were invented, and forseveral decades thereafter, the Court held that movie exhibitionswere not entitled to First Amendment protection. When communityaccess cable TV was born, the Court hindered municipal attempts toprovide it at low cost by holding that rules requiring landlords toinstall small cable boxes on their apartment buildings amounted to acompensable taking of property. And in “Red Lion v. FCC”,decided twenty-two years ago but still not repudiated today, theCourt ratified government control of TV and radio broadcast contentwith the dubious logic that the scarcity of the electromagneticspectrum justified not merely government policies to auction off,randomly allocate, or otherwise ration the spectrum according toneutral rules, but also much more intrusive and content-basedgovernment regulation in the form of the so-called "fairnessdoctrine."
Although the Supreme Court and the lower federal courts have taken asomewhat more enlightened approach in dealing with cable television,these decisions for the most part reveal a curious judicialblindness, as if the Constitution had to be reinvented with the birthof each new technology. Judges interpreting a late 18th century Billof Rights tend to forget that, unless its terms are read in anevolving and dynamic way, its values will lose even the staticprotection they once enjoyed. Ironically, fidelity to originalvalues requires flexibility of textual interpretation. It wasJudge Robert Bork, not famous for his flexibility, who once urgedthis enlightened view upon then Justice Scalia, when the two of themsat as colleagues on the U.S. Court of Appeals for the D.C. Circuit.
Judicial error in this field tends to take the form of saying that,by using modern technology ranging from the telephone to thetelevision to computers, we "assume the risk." But thattypically begs the question. Justice Harlan, in a dissent penned twodecades ago, wrote: "Since it is the task of the law to form andproject, as well as mirror and reflect, we should not . . . merelyrecite . . . risks without examining the desirability ofsaddling them upon society." (“United States v. White”,401 U.S. at 786). And, I would add, we should not merely recite riskswithout examining how imposing those risks comports with theConstitution's fundamental values of freedom, privacy,and equality.
Failing to examine just that issue is the basic error I believefederal courts and Congress have made:
in regulating radio and TV broadcasting without adequatesensitivity to First Amendment values;
in supposing that the selection and editing of video programs bycable operators might be less than a form of expression;
in excluding telephone companies from cable and other informationmarkets;
in assuming that the processing of "O"s and "1"sby computers as they exchange data with one another is somethingless than "speech"; and
in generally treating information processed electronically asthough it were somehow less entitled to protection for that reason.
The lesson to be learned is that these choices and these mistakes arenot dictated by the Constitution. They are decisions for us to makein interpreting that majestic charter, and in implementing theprinciples that the Constitution establishes.
If my own life as a lawyer and legal scholar could leave just onelegacy, I'd like it to be the recognition that the Constitution asa whole "protects people, not places." If that is tocome about, the Constitution as a whole must be read through atechnologically transparent lens. That is, we must embrace, as a ruleof construction or interpretation, a principle one might call the"cyberspace corollary." It would make a suitableTwenty-seventh Amendment to the Constitution, one befitting the 200thanniversary of the Bill of Rights. Whether adopted all at once as aconstitutional amendment, or accepted gradually as a principle ofinterpretation that I believe should obtain even without any formalchange in the Constitution's language, the corollary I would proposewould do for technology in 1991 what I believe theConstitution's Ninth Amendment, adopted in 1791, was meant to do fortext.
The Ninth Amendment says: "The enumeration in the Constitution,of certain rights, shall not be construed to deny or disparage othersretained by the people." That amendment provides added supportfor the long-debated, but now largely accepted, "right ofprivacy" that the Supreme Court recognized in such decisions asthe famous birth control case of 1965, “Griswold v.Connecticut”. The Ninth Amendment's simple message is: The textused by the Constitution's authors and ratifiers does not exhaust thevalues our Constitution recognizes. Perhaps a Twenty-seventhAmendment could convey a parallel and equally simple message: Thetechnologies familiar to the Constitution's authors andratifiers similarly do not exhaust the threats against whichthe Constitution's core values must be protected.
The most recent amendment, the twenty-sixth, adopted in 1971,extended the vote to 18-year-olds. It would be fitting, in a worldwhere youth has been enfranchised, for a twenty-seventh amendment tospell a kind of "childhood's end" for constitutional law.The Twenty-seventh Amendment, to be proposed for at least seriousdebate in 1991, would read simply:
"This Constitution's protections for the freedoms of speech,press, petition, and assembly, and its protections againstunreasonable searches and seizures and the deprivation of life,liberty, or property without due process of law, shall be construedas fully applicable without regard to the technological method ormedium through which information content is generated, stored,altered, transmitted, or controlled."
Конституцияв киберпространстве:
закон и свободаза электроннойграницей
Моя тема — как"наложить"текст и структурунашей Конституциина текстуруи топологию"киберпространства". Это термин,созданныйавтором киберпанковскихновелл УильямомГибсоном, которыйсейчас широкоиспользуетсядля обозначения"места" — местабез физическихстен и физическихизмерений —где "происходит"обычная телефоннаябеседа, гдесообщенияголосовой иэлектроннойпочты путешествуюттуда и обратно,и где сгенерированнаякомпьютеромграфика передаетсяи трансформируется,взаимодействуя,как в реальномвремени, таки с задержкой,среди бесчисленныхпользователей,а также междупользователямии самим компьютером.
Некоторыеиспользуютпонятие"киберпространства",чтобы обозначитьфантастическиемиры, или "виртуальныереальности",хорошо описанныеГибсоном в егоромане “Neuromancer”,в котором людипо существумогут превращатьсвой мозг впериферийныеустройствакомпьютера,способныеполучать иобрабатыватьданные. В целомидея "виртуальнойреальности,"конечно, звучитнемного странно. Как спросилодин из наиболеезапоминающихсягероев ЛилиТомлин: "Реальностьли это иликоллективноепомешательство?". Работа в этомнаправленииделается восновном людьми,которые разделяютизвестноемнение, чтореальностьпереоценена!
Тем не менее,может быть,"киберпространство"означает длянекоторыхпользователейсвоего родатехнологии,над которымиработают людив СиликоновойДолине (какДжейрон Ланьеиз КомпанииVPL Research, например),когда они пытаютсяразработать"виртуальнуюигру" для инвалидов,системы САПР,которые позволяютархитекторамходить по"виртуальнымзданиям" ипеределыватьих прежде, чемони построены,"виртуальныепереговоры"для деловыхсовещаний, илиможет бытькогда-нибудьдаже "виртуальныедетские сады"для запертыхдома детей. Пользовательнадевает очки,подключенныек мощному компьютеру,вместе со специальнымкомплектомэлектронныхперчаток (ивозможно другимустройством),подключеннымк этому жекомпьютеру,и, выглядя похожимна героя фильма"Звездныевойны", совершаетпервые шагив управляемуюкомпьютером,трехмерную,интерактивную,бесконечнорасширяемуюгаллюцинациюненаркотическойприроды, которуюможно видеть,слышать и трогать— позволяющуюпользователюбуквальноперемещатьсясквозь информациюи ощущать ее.
Я используютермин "киберпространство"гораздо болеешироко, чеммногие в последнеевремя. Я егоиспользую,чтобы охватитьполный объемраспространяемыхс помощью компьютеровзвуков и/илиизображений,которые ужешироко рассеялисьв современномобществе —начиная отвещей такихже вездесущихкак обычныйтелефон, и заканчиваявещами, которыевсе еще нераспространилисьшироко подобнокомпьютернымдоскам объявленийи сетям какProdigy, или как WELL ("WholeEarth 'Lectronic Link"), основаннаяздесь в Сан-Франциско.В общем и целоммоя тема — вовлечениеэтого быстрораспространяющегосяпроявленияв наш конституционныйпорядок. Этотот конституционныйпорядок, которыйделит общественную,юридическую,и политическуювселенную пограницам "физическогоместа" или"временнойблизости".Особенно стоитзаметить, чтоэти самые границыв киберпространстветеряют формуили совсемисчезают. Вопрос,следовательно,таков: когдаграницы, покоторым написананаша Конституция,искажаютсяили исчезают,что случаетсяс самой Конституцией?
Чтобы установитьэтап с помощью,быть может,неизвестногопримера, рассмотримрешение, вынесенноедевять месяцевтому назад впроцессе “штатМериленд противКрейга”, гдеВерховный СудСоединенныхШтатов отстоялчесть штата,установивпредполагаемоезлоупотреблениеребенком в судес обвинителем,дававшим показанияне в присутствииобвиняемого,а по одностороннемузакрытомутелевидению. Шестая Поправка,которая, конечно,предшествовалателевидениюна полторастолетия, гласит:"Во всех уголовныхобвиненияхобвиняемыйдолжен иметьправо . . . личнобыть ознакомленсо свидетельствующимипротив него".Судья О'Коннорнаписал длянезначительногобольшинстваиз пяти Судей,что государственныепроцедуры, темне менее, подвелисправедливыйбаланс междуиздержкамидля обвиняемогои пользой дляжертвы и обществав целом. СудьяСкалиа, объединившисьзатем в Судес тремя "либералами"(Бреннаном,Маршаллом иСтивенсом),возражал противтакого подходак толкованиюШестой Поправкис позициииздержек-пользы. Он написал:
Суд убедительнодоказал, чтоМэрилендскаяпроцедураслужит законныминтересам идает обвиняемомуфактическивсе гарантииСтатьи об ОчнойСтавке (все,кроме очнойставки). Я убежден,следовательно,что Мэрилендскаяпроцедурафактическиявляетсяконституционной. Посколькуфактическиона, тем не менее,не конституционная,я [возражаю].
Возможно ли,что высокотехнологичное,закрытое телевидение,так же знакомоесамому молодомусудье в составесуда, как еготаким же молодымсотрудникам,должно былобы иметь некотороеотношение кхитрому вызовуСудьи Скалиа"виртуальной"конституционнойреальности? Даже если быСудья Скалиане употребилсловосочетание"виртуальнаяреальность",а я подозреваю,что не употребил,его несогласноемнение о Статьеоб Очной Ставкетребует отнас “поставитьперед собой”снова приходящуюна ум задачу,как конституционныеположения,записанныедва столетиятому назад,должны истолковыватьсяи применятьсяв постоянноменяющихсяобстоятельствах.
Должна литехнологическаянавязчиваяидея издержек-пользысовременногообщества принижатьстаромодноезначение прямойочной ставки,которая Конституциейна вид сохраняетсякак первостепенная?Я надеюсь, чтонет. В этомотношении яполностьюсогласен сСудьей Скалиа.
Но новые технологическиевозможностивидеть вашегообвинителяпри том, чтоваш обвинительсовершенноне видит Вас,— возможностиоградить обвинителяот любых неудобств,от которыхобвинительне мог бытьогражден прежде,чем одностороннепрозрачныезеркала илизакрытое телевидениебыли разработаны— должны привестинас к вопросусамим себе,действительноли двухсторонняяочная ставка,в которой вашобвинительчувствует себянеудобно, итаким образомего ложь менеевероятна, являетсясутью значенияСтатьи об ОчнойСтавке. Еслитак, то "виртуальная"очная ставкадолжна бытьпризнанаконституционнонедостаточной.Если нет — еслисуть значения,удовлетворяющегоСтатье об ОчнойСтавке, этоименно возможностьвидеть вашегообвинителя,когда он говорит,что Вы это сделали,— тогда "виртуальная"очная ставкабыла бы достаточной.Новые технологиидолжны заставитьнас взглянутьболее пристальноименно на тезначения Конституции,которые нужносохранить..Новые технологиине должнызаставлятьнас реагироватьрефлексивнов любом случае— и в случае,когда мы допускаем,что Составителине знали отехнологиях,когда делалисвои выводыи ценностиабсолютными,и в случае, когдамы допускаем,что эти новыетехнологиине могут, возможно,подсказатьновые путивыхода из старыхдилемм и, следовательно,должны бытьпроигнорированы.
Одностороннепрозрачноезеркало даетотличную метафорудля той задачи,которая стоитперед нами. Как постановилВерховный Судв другом случаенесколько леттому назад,"присутствующеездесь отражениев зеркале требуетот нас пройтисквозь аналитическоезеркало, чтобыпонять его".(“NCAA против Тарканиана”,109 S. Ct. at 462.). Миром, вкотором СтатьяШестой Поправкиоб Очной Ставкебыла записанаи ратифицирована,был мир, в котором"процесс очнойставки" с вашимобвинителемобязательноозначал одновременноефизическоепротивостояние,при которомваш обвинительдолжен осознавать,что он обвиняетВас. Замкнутоетелевидениеи одностороннепрозрачныезеркала измениливсе это путемразделенияэтих двух измеренийочной ставки,обозначая сдвигв условияхпередачи информации,который частовстречаетсяв киберпространстве.
Что означаеттакой сдвигдля конституционногоанализа? Общаяреакция — эторассматриватьшаблон, существовавшийдо появленияновой технологии(шаблон, по которому,сказав "A", обязательнонужно сказать"Б") как по существупроизвольныйили случайный.При таком подходе,если однаждытехнологическоеизменениесделает возможнымсказать "A" без"Б" — увидетьвашего обвинителябез возможностидля него илиее видеть Вас,или, в качестведругого примера, читать чью-топочту без ееведома — можнозаключить, что"старое"Конституционноеположение о"Б" неуместно;можно такжезаключить, чтодля правительствадостаточногарантироватьтолько "A". Иногдадело будетобстоять именнотак, но существеннопонимать, чтоиногда так небудет.
Свойство,характеризующеесовременность,— это субординациямежду намеренностьюи случайностью— точное пониманиетого, насколькослучайны исовпадающисвязи, которыемы часто привыклиустанавливать.Как современныелюди мы понимаем,что множествопутей, по которыммы делим иорганизовываеммир, отражают,что наша общественнаяистория и культурноенаследие и,возможно, нашиневрологическиесвязи приносятв мир такженисколько неизменяемый"порядок вещей". Замечательныйпример исходитиз очерка ДжорджаЛуиса Борджеса"Other Inquisitions", датируемого1966 годом. В немавтор описываетследующуютаксономиюцарства животных,которую онприводит изстариннойКитайскойэнциклопедии,озаглавленной“Небесный РынокДоброжелательногоЗнания”:
На этих древнихстраницахзаписано, чтоживотные разделяютсяна:
тех, которыепринадлежатИмператору;
тех, которыезабальзамированы;
тех, которыевыдрессированы;
молочных свиней;
русалок;
невероятных;
бродячих собак;
тех, которыевключены в этуклассификацию;
тех, которыетрясутся какесли бы онибыли бешеными;
бесчисленных;
тех, которыенарисованыс помощью оченьтонкой кистииз шерсти верблюда;
других;
тех, которыетолько чторазбили кувшинс водой;
тех, которыес большогорасстояниянапоминаютмух.
Современныеавторы от МишеляФуко в “АрхеологииЗнания” доДжорджа Лакоффав книге “Женщины,Огонь и ОпасныеВещи” используютКитайскуюэнциклопедиюБорджеса, чтобыпроиллюстрироватьдиапазон различныхпредположений,но сутьюпредположенияявляется мнимаяусловность— политическийсимвол, в некоторомсмысле, — всехнавязанныхкультуройкатегорий.
На одном уровнеэто предположениевыражает полнуюправду и можетпоощрять смирениев борьбе с культурнымимпериализмом.На другом уровне,наоборот,предположениевыдает опаснуюложь: оно наводитна мысль, чтомы низошли донигилизма,которым былтак одержимНицше и другиемыслители —мир, где всеотносительно,все направленона присвоение,все принципыи отношения— на самом делечисто субъективноепредпочтениеили, всего хуже,условное соглашение. Верим ли мы,что убийствоживотных дляпищи плохо,например, становитсявопросом,неразличимымот вопроса,случается линам с радостьюесть фасоль,рис и тофу.
Это особеннопагубная идеяв эру, когда мыпроживаем всебольше и большенашей жизнив киберпространстве,месте, где, почтипо определению,большинствонаших знакомыхориентировпересмотреныили исчезливовсе — посколькуэто повсеместнаятенденция, даже(и, возможно,особенно) срединаиболеепросвещенных,забывать, чточеловеческиеценности иидеалы, которыммы вверяемсебя, могут насамом деле бытьуниверсальнымии не должнызависеть оттого, как нашиконкретныекультуры илинаши самыепоследниетехнологииделят вселенную,которую мынаселяем. Мойочень мудрыйколлега изЙеля, покойныйАрт Лефф, однаждызаметил, чтодаже в мире безобусловленногоБога мы все ещеможем договориться— даже если неможем "доказать"математически,— что "сжигатьдетей напалмомплохо".
Основные понятияКонституции,я убежден, недолжны бытьизвращены илипреданы забвениюв темных тайникахкиберпространства.Но сказав, чтоони не должныбыть потеряны,трудно предсказать,что они действительноне будут потеряны. Наоборот, бездальнейшегоосмысленияи осознанияопасность яснаи указываетна то, что такбудет.
"Роковой горизонт",за которымпроизойдутэти преобразования,уже ясно виден:
Электронныевзломщики,такие как КевинМитник, не тольконе останавливаютсяперед взломомплатных телефонов,но и вторгаютсяв NORAD — КомпьютерСеверо-АмериканскогоОборонногоКомандованияв КолорадоСпрингс — нев фильме “Военныеигры”, а в реальнойжизни.
Менее вызывающиедля национальнойбезопасности,но более повсеместноугрожающиекомпьютерныевзломщикиполучают доступк кредитнойистории каждогочеловека изучрежденийподобно TRW; делаютплатные телефонныезвонки (и нетолько), используяномер любогочеловека; запускаютпрограммы-"черви",которые нарушатработу тысячсвязанных междусобой компьютеров;и распространяют"компьютерныевирусы" черезперсональныекомпьютерыдома или наработе.
Не толькоправительствочувствуетугрозу от“компьютернойпреступности”;владельцы ипользователиуслуг частнойинформации,компьютерныхдосок объявлений,серверов доступаи сетей чувствуютсебя такжеуязвимыми дляэтого новогопоколенияневидимыхнарушителей.Ответ тех, кточувствуетопасность,бывает незамедлительными жестким, какпоказываютнесколькопримеров.
В марте прошлогогода американскиеагенты спецподразделенийорганизовалинеожиданнуюоблаву на предприятиеSteve Jackson Games, мелкогопроизводителякомпьютерныхигр в Остине,штат Техас, иконфисковаливсе бумажныеи электронныечерновики ихновейшейфантастическойролевой игры“GURPSд Cyberpunk”,называя игру"настольнойкнигой длякомпьютернойпреступности".
Прошлой веснойпримерно четвертьследователейКазначействаСоединенныхШтатов былипривлеченык процессупрелюстрацииэлектронныхдосок объявлений,по-видимому,выслеживаяизвестныххакеров, подобных"Acid Phreak" и "Phiber Optik", в техместах, которыеодин журналистназвал "темныеканьоны киберпространства".
В прошлом маев теперь известной(точнее позорноизвестной)операции “ДьяволСолнца" болеечем 150 секретныхагентов сгруппировалисьв команду сгосударственнымии локальнымиорганами защитыправопорядка,а также с сотрудникамибезопасностикомпаний AT&T,American Express, U.S. Sprint и рядомместных компанийКорпорацииBell, вооружилисьболее чем двумядюжинами ордеровна обыск и болеечем несколькимипистолетамии конфисковали42 компьютераи 23,000 гибких дисковв 14 городах отНью-Йорка доТехаса. Их цель:свободно связаннаягруппа подросткови двадцатилетнихмолодых людей,именуемая "Legion of Doom”.
Я не описываюфильм об ИндианеДжонсе. Я говорюоб Америкедевяностых.
АрхитектураКонституцииможет слишкомлегко начатьказаться необычайнонеуместной,или по крайнеймере будетвосприниматьсянесерьезно,в мире, построенноммикропроцессором.Сегодня я предлагаюобсудить пятьаксиом нашегоконституционногозакона — пятьосновныхпредположений,которые, я верю,формируютметод, по которомуАмериканскиеконституционныеученые и судьирассматриваютюридическиевопросы, — ипроверить, какони могут бытьадаптированыдля эпохикиберпространства.Мой вывод (и япопытаюсь здесьне слишкомотступать отпечатной строки)— в том, чтосоздатели нашейКонституциибыли, конечно,очень мудрыми. Они завещалинам каркас навека, поистинеудивительныйдокумент, чьипринципы пригодныдля всех времени всех технологическихландшафтов.
Первая аксиома,которую я обсужу,— предположение,что Конституция,с единственнымисключениемв виде ТринадцатойПоправки, запрещающейрабство, регулируетдействиеправительства,а не поведениечастных лици групп. В статье,озаглавленной"ИскривлениеКонституционногоПространства",которую я написалдля ГарвардскогоПравовогоОбозрения(Harvard Law Review) в ноябре1989 года, я обсудилметаморфозыКонституцииот Ньютоновыхдо Эйнштейновыхи Хейзенберговыхпарадигм. Былообычным, назаре нашейистории, видетьКонституциюкак "Ньютоновскуюв проекте сосвоими тщательноуравновешеннымидействиямии противодействиями,своими [географическимии институциональными]счетами и балансами".(103 “Harv. L. Rev.” в 3.)
На самом деле,во многих случаяхсовременныйконституционныйзакон все ещепойман в ловушкуи остановленэтой парадигмой. Но сегодня покрайней меренекоторыеновейшиеконституционалистыимеют тенденциюдумать и говоритьна языке относительности,квантовоймеханики итеории хаоса.Это совершенноестественноможет навестина мысль некоторыхнаблюдателей,что основнаястратегияКонституциипо децентрализациии разделениювласти путемограниченияи фрагментированияправительственныхполномочийв частностиоказаласьустаревшей.
Институциональноеразделениевластей междутремя федеральнымиветвями правительства,географическийраздел полномочиймежду федеральнымправительствоми правительствамипятидесятиштатов, признаниенациональныхграниц и, преждевсего, резкоеразличие междуобщественнойи частной сферамиделаются объектаминасмешек какреликвии простого,предкомпьютерноговека. Так ЭлиНоам, в ПервойIthiel de Sola Pool МемориальнойЛекции, прочитаннойв прошлом октябрев MIT, заметил, чтокомпьютерныесети и сетевыеассоциацииприобретаютквази-правительственныеполномочия,так как ониобязательноберут на себятакие задачи,как посредничествопри конфликтахинтересов ихабонентов,установкатарифов, созданиесвоих собственныхправил регистрации,доступа и отключения,а также установкаде-факто своихсобственныхмеханизмовоплаты. Каксказал ПрофессорНоам, "сетистановятсяполитическимиобразованиями",имея ввидуглобальныесети, которыене признаютникаких государственныхили региональныхграниц. Ограниченияна использованиеинформациив одной стране(для обеспечениясекретности,например) наводятна мысль обэкспорте этойинформациив другие страны,где она можетбыть проанализированаи затем использованавыборочно встране, пытающейсяее ограничить. "Убежище Данных",напоминающеероль, которуюиграет Швейцарияв банковскойсистеме, можетвозникнуть,с некоторымиограничениями,в области сохраненияи обработкиинформации.
Невольнонапрашиваетсявывод, что дабыобеспечитьсвободу словаи другие правапользователейэтих частныхсетей, судьидолжны относитьсяк этим сетямне как к ассоциациям,которые имеютсвои собственныеправа передправительством,но как к виртуальным"правительствам"в себе — как кобразованиям,чьи индивидуальныеправа должнызащищатьсяот имени Конституции. Такой выводвводил бы взаблуждениесвоей простотой. Существуютобстоятельства,конечно, когданеправительственныеорганизации,подобныечастно-собственным"городам-компаниям"или же большимрынкам, должныбыть подвергнутызаконодательномуи административномууправлениючерез демократическиответственныеинституты, илиже судебномууправлениюкак если бы онибыли государственнымиобъектами —но это можетбыть так жеистинно (илитак же ложно)для многонациональныхкорпорацийили образований,или транснациональныхрелигиозныхорганизаций,или же сообществмаленькихгородов, каки для компьютерныхсетей.
Было бы ошибочнымпредполагать,что толькопотому, чтокомпьютернаядоска объявлений,сеть или сервердоступа — этонечто похожеена рынок, правительствоимеет так многоконституционныхобязанностей— или такжеполномочий,— чтобы гарантироватьоткрытый общественныйдоступ к сетитак же, как онодолжно гарантироватьоткрытый общественныйдоступ к частномусупермаркету,такому как фигурировавшийв решенииАмериканскогоВерховногоСуда от 1980 годазнаменитый“PruneYard Shopping Center”, созданныйпо соседствус Сан Жозе.
Нормы права,как установленныезаконом, таки созданныесудьями, посредствомкоторых каждоегосударствоопределяетчастные праваи обязанности,представляютсобой характерныеформы правительственныхдействий. Вотпочему всегосударственныенормы о возложенииответственностина частныхиздателей, илио принятиирешений, какиеиз частныхдоговоровпровести вжизнь, а какиеаннулировать,должны бытьподвергнутывнимательнойпроверке наих соответствиефедеральнойКонституции.Но основнаяпроблема этотолько чтоправительстваделают, либочерез подобныенормы, либочерез действияофициальныхпредставителей,что ограничиваетКонституцияСоединенныхШтатов. И ничегоподобного новойтехнологиине может неожиданноизгладитьосновное утверждениеКонституции,ставящееправительствопревыше всегои защищающеевсе частныеобъединения,большие и маленькие,от правительства.
Действительно,определенныетехнологиимогли статьсоциальнонеобходимыми— с тем, чтобыравный или покрайней мереминимальныйдоступ к основноймощности компьютера,например, могбыть такой жеважной конституционнойзадачей, каки равный илипо крайней мереминимальныйдоступ к участиюв выборах, илик оспариваниюрешения черезпосредствоюридическойсистемы, илик начальномуи среднемуобразованию. Но все это означает(или должноозначать), чтоКонституционныеограниченияправительствадолжны иногдаприобретатьформу внушительныхположительныхобязанностей,чтобы гарантироватьдоступ, а нетолько усиленияотрицательныхзапретов наопределенногорода посягательствоили вторжение.
Сегодня, например,правительствонаходится подбременемположительнойобязанностиоткрыватьуголовные судыдля прессы ипублики, покрайней меретам, где не былиприняты подробныерешения, чтотакая открытостьмогла бы нарушитьсудопроизводство. Правительствонаходится такжепод бременемположительнойобязанностипредоставлятьсвободнуююридическуюпомощь нуждающимсяобвиняемымв уголовныхпреступлениях,обеспечиватьбыстрые суды,гарантироватьточность подсчетабюллетенейво время выборови объединятьпрежде разделенныешкольные системы. Но эти случайныеположительныеобязанностине означают,или не должныозначать, чтоаксиоматическоеразделениеКонституциимежду областьюпубличнойвласти и областьюличной жизнидолжно отбрасываться.
Так же не должна"обязательность"информационныхтехнологийобеспечиватьлицензию дляправительства,чтобы налагатьограниченияна содержание,доступ, ценыи другие видыуправления.Книги необходимыбольшинствуиз нас, например,— но это не означает,что правительстводолжно обязательнобыть в силахрегулироватьсодержимоетого, что поступаетна полки книжныхмагазинов. Право частноговладельцакнижной лавкирешать, какиекниги закупить,а какие нет,какие книгивыставить воткрытую продажу,а какие в отделеограниченногодоступа, должноостаться незыблемым.И заметьте, этослучайно неделает владельцакнижной лавки"издателем",кто ответствененза слова, напечатанныев книгах на ееполках. Этообщее заблуждениесчитать, чтов момент, когдасервер доступаили электроннаядоска объявленийначинает осуществлятьправа выборатого, кто можетбыть подключенк сети, он автоматическипринимаетответственностьслужбы новостей,радиостанцииили автора. Сервера доступаи доски объявлений- действительно"книжные лавки"киберпространства;большинствоиз них организовываюти представляютинформациюв компьютерномформате, а негенерируютсвою собственную.
Вторая конституционнаяаксиома, тесносвязанная сразличиемчастного иобщественногопервой аксиомы,— что ум человека,тело и собственностьпринадлежатэтому человеку,а не обществув целом. Некоторыеверят, чтокиберпространствоподвергаетсомнению этуаксиому, посколькуего целая предпосылкалежит в существованиикомпьютеров,связанных вэлектронныесети передачиданных, которыеобрабатываютцифровую информацию.Поскольку такаяинформацияможет бытьлегко скопированапоследовательностьюединиц и нолей,все, что любойнайдет в виртуальнойреальности,может бытьбесконечновоспроизведено.Я могу зарегистрироватьсяв компьютернойбиблиотеке,скопировать"виртуальнуюкнигу" на дискмоего компьютераи послать копиюв ваш компьютер,не создаваяпустого местана чьей-то книжнойполке. То жесамое вернои для ценныхкомпьютерныхпрограмм, стоящихсотни долларов,что создаетсерьезныепроблемы незаконногокопирования.Эта особенностьприводит некоторых,таких как РичардШтальман изФонда СвободногоПрограммногоОбеспечения,к убеждению,что в киберпространствевсе должны бытьсвободными— что информацияне может никомупринадлежать.Другие, конечно,убеждены, чтоавторское правои патентованиеразличных типовнужно, вероятно,чтобы былистимулы длясоздания"собственностив киберпространстве"в первую очередь.
Излишне говорить,что ведутсяоживленныедебаты о том,какой оптимальныйнабор стимуловдолжен бытьпредметомзаконодательнойи общественнойполитики. Ноединственныйконституционныйпредмет спора,в сущности, неутилитарныйили инструментальныйвыбор оптимальнойполитики.Общественныерешения о том,что должноподлежатьиндивидуальномуприсвоению,в значении,использованномДжоном Локкоми РобертомНозиком, и чтодолжно оставатьсяв открытомобщественномвладении, —прежде всегополитическиерешения.
Разумеется,есть некоторыеконституционныеограниченияэтих политическихрешений. Конституцияне допускаетвсе и вся превращатьв частный товар.Голоса избирателей,например,теоретическине могут бытькуплены и проданы.Если Конституциядолжна бытьпрочтена (илиисправлена)так, чтобы разрешитьосновную медицинскуюпомощь, кров,питание, юридическуюпомощь и, конечноже, компьютеризованныеинформационныесервисы рассматриватькак простыетовары, доступныетолько предложившемунаивысшую цену,— все это ужаснотяжелые вопросы— как сейчаспоняли жителиВосточнойЕвропы, когдаони пыталисьразрабатыватьсвои собственныеконституции. Но это не тевопросы, которыедолжны когда-либобыть перепутаныс вопросамио том, что технологическивозможно, чтодействительноосуществимо,или что социальножелательно.
Аналогично,Конституцияне допускаетобобществлятьвсе и вся ипревращатьв общественноеблаго, доступноекому бы то нибыло, кто в этомнуждается или"заслуживает"больше всего.Я хотел бы надеяться,например, чтоправительствоне может воспользоватьсясвоей властьюотчуждатьчастную собственностьза компенсацию,чтобы "взять"живые частитела подобноглазам, илипочкам, илимозговой тканидля тех, ктонуждается впересадке ихотели бы надеятьсявести оченьпродуктивнуюжизнь. В любомслучае, я уверен,что независимоот чего бы тони было, конституционноеправо каждогоиз нас населятьего или еесобственноетело и придерживатьсяего или еесобственныхмыслей и поступковне должно зависетьисключительноот вычисленийиздержек-пользы,или от доступноститехнологическихметодов длябезболезненногоосуществленияпересадок илидля созданияхороших искусственныхзамен.
Третья конституционнаяаксиома, подобнопервым двум,отражает глубокоеуважение кцелостностикаждой личностии здоровыйскептицизмпо отношениюк правительству. Аксиома в том,что хотя информацияи идеи имеютреальные результатыв общественноммире, это не вполномочияхправительствавыбирать занас с точкизрения содержанияэтой информацииили оценкитех идей.
Это понятиеиногда ошибочносводится кнаивным частушкамребенка о том,что "палки икамни могутполомать моикости, но слованикогда немогут ранитьменя". Любой,кого когда-либоназывали чем-тоужасным детив школьномдворе лучшезнает, когдаверить в такиевещи. Действительнаяоснова длясмысла ПервойПоправки — этоне ложнаяпредпосылка,что информацияи идеи не имеютреальноговлияния, а убеждение,что информацияи идеи слишкомважны, чтобыдоверять любомугосударственномуцензору илинаблюдателю.
Если мы запомнимэто, и толькоесли мы запомнимэто, мы сможемувидеть сквозьэтот заманчивыйдовод, что вВек Информациисвобода словаявляется роскошью,которую мы неможем большесебе позволить.
Этот аргументстановитсяособенно заманчивымв контекстекиберпространства,где последовательностинолей и единицмогут статьвиртуальнымиформами жизни. Компьютерные"вирусы" бродятпо информационнымсетям, присоединяютсяк различнымпрограммами нарушаютработу компьютера.Созданиекомпьютерноговируса включаетнаписаниепрограммы;затем программавоспроизводитсебя и мутирует.Применяемыйкод программыочень похожна ДНК. Еслисодержаниеинформации— "речь", и еслиПервая Поправкаможет бытьприменена вкиберпространстве,почему не могутэти вирусы быть"речью" — и неможет их записьи распространениебыть конституционнозащищено? Длятого, чтобыизбежать этогокошмарноговывода, не должныли мы сказать,что ПерваяПоправка неприменимав киберпространстве?
Ответ будетнет. Речь защищена,но неожиданновыкрикнувший"У!" на кардиологическогопациента можетвсе еще бытьобвинен в убийстве.Свобода словаявляетсяконституционнымправом, но посланиебанковскомукассиру грабительскойзаписки, котораягласит: "Вашиденьги или вашажизнь," — можетвсе еще бытьнаказана какограбление.Захват чего-тодневника можетбыть наказанкак кража —даже если быВы собиралисьопубликоватьэто в книжнойформе.
И ВерховныйСуд за последниепятнадцатьлет постепеннопривел рекламув охраняемыезаконом пределы,не сдерживаяправительствоот защитыпотребителейот обманчивойрекламы. Выводвкратце заключаетсяв том, что конституционныепринципы —достаточнотонки, чтобыохватыватьтакие значения. Они не должнынарушатьсяили отбрасываться.
Четвертаяконституционнаяаксиома — втом, что человеческийразум — нечтовысшее, чемфизическийинформационныйпроцесс. Этааксиома, котораясчитает человеческиемыслительныепроцессы, какне полностьюзаменяемыена операциикомпьютернойпрограммы, темне менее сложными,не должна бытьсбита с толкупростой точкойзрения, что,посколькукомпьютерныеоперации состоятне более чемиз манипуляцийсостояниями“включено”и “выключено”миллиардовмикрочипов,отсюда почему-тоследует, чтоправительственныйконтроль илиполная конфискациякомпьютерови компьютерныхпрограмм неугрожает правам,декларируемымПервой Поправкой,посколькучеловеческиемыслительныепроцессынепосредственноне вовлечены.Сказать этобыло бы подобнозаявлению, чтоконфискацияправительствомгазетногопечатногостанка и завтрашнегоутреннеговыпуска ничегоне делает надсвободой слова,а включаеттолько забираниеметалла, бумагии чернил. Особенноесли конфискацияили управлениеявляется результатомсодержанияинформации,обрабатываемойили передаваемой,Первая Поправка,конечно, полностьюпричастна. Ещеэто признание,что информация,обрабатываемаякомпьютером,представляетсобой нечтобольшее, чемпростая последовательностьмеханическихили химическихшагов, все ещеоставляетпотенциальныйпробел междутем, что компьютерымогут делатьв одиночку ив связи другс другом — ичто происходитв и между человеческимиумами. Этотпробел, которомупосвящаетсяэта четвертаяаксиома; самосуществованиелюбого такогопробела является,как, я уверен,вы знаете, причинойважной дискуссии.
Что если такиелюди, как математики физик РоджерПенроуз, авторкниги “НовыйУм Императора”(The Emperor's New Mind), заблуждаютсяв отношениичеловеческогоума? В этойвызывающейпоследней книгеПенроуз несоглашаетсяс гуру ИскусственногоИнтеллекта,или ИИ, которыйнастаивает,что это тольковопрос времени,когда человеческиемысли и чувствасмогут бытьв совершенствесмоделированыили воспроизведеныпосредствомсерий чистофизическихопераций — чтоони все простополеты нейронови потокинейротрансмиттеров,являющиесяпредметомотличногомоделированияв подходящихкомпьютерныхсистемах. Будетли приверженецтакой ортодоксальностиИИ, один из тех,кого Пенроузне смог убедить,отрицать какнесоответствующиекиберпространствуте конституционныезащиты, которыеосновываютсяна предпосылкепротиво-ИИ, чтосознание нельзязаменить надействительнопричудливыекомпьютеры?
Рассмотримдля примераПятую Поправку,которая утверждает,что "ни одинчеловек неможет быть . .. заставлен влюбом уголовномделе свидетельствоватьпротив себя".Верховный Суддолго считал,что от подозреваемыхмогут потребовать,невзирая наэту защиту,привестидоказательства,которые неявляются"свидетельствами"по сути — образцыкрови, например,или даже экземплярыпочерка илиголоса. В прошломгоду в деле,называемом“Штат Пенсильванияпротив Муница”,Верховный Судпосчитал, чтоответы на простыевопросы, такиекак "когда былваш шестой деньрождения?"являютсясвидетельствами,поскольку такойвопрос, настолькопростой, темне менее требуетпродукта умственнойдеятельностии, следовательно,используетразум подозреваемогопротив него.Но что еслинаука моглав конечномсчете описатьмышление какпроцесс несложнее, чем,скажем, ездана велосипедеили перевариваниепищи? Может липрогресснейробиологиии компьютернойнауки в конечномсчете перевернутьпредпосылкирешения попроцессу Муница?
Я надеюсь, чтонет. ПоложенияКонституции,правильнопонятые, являютсянормативными,а не описательными.Философ ДэвидХьюм был прав,когда учил, чтони одно "должен"не может никогдалогическипроисходитьот "есть". Еслимы должны когда-либоотказатьсяот конституционнойзащиты длядействительнои изначальночеловеческого,этого не случится,посколькуробототехника,или геннаяинженерия, илиинформатикаприведут наск более глубокимистинам, нобольше за счеттого, что онисовратят наск еще болееглубокой неразберихе.Наука и технологияоткрываютсвойства, создаютвозможности,предлагаютнесовместимости,создают угрозу.Они не изменяют,что есть "хорошо"или что есть"плохо". Факт,что эти понятияиллюзорны иявляются предметомбесконечногообсуждения,не делает ихполностьюзависимымиот современнойтехнологии.
В некоторомсмысле, этойпятой и последнейконституционнойаксиомой ядолжен убедитьэто собрание:что нормыКонституции,на их самомглубоком уровне,не должны изменятьсяпод простотехнологическиепреобразования.Наш конституционныйзакон развиваетсячерез юридическуюинтерпретацию,шаг за шагом,в процессеаргументациианалогией изпрецедента.В лучшем случае,этот процессидеально подходитдля виденияпод поверхностьюи извлеченияболее глубокихпринципов изпредшествующихрешений. В худшемслучае, тем неменее, тот жепроцесс можетсовершенноувязнуть вповерхностныхаспектахпредшествующихпримеров, фиксируясьна несущественныхдеталях и необращая вниманияна лежащие воснове принципыи ценности.
Когда в 1928 годув ВерховномСуде были впервыепредставленыв качестведоказательствазаписи телефонногоразговора и в процессе“Олмстед противСоединенныхШтатов” постановлено,что такая записьне представляетсобой “обыск”или “конфискацию”внутри значениязапрета ЧетвертойПоправки на“несанкционированныеобыски и конфискации”,причем большинствосостава судаотметило, чтоЧетвертаяПоправка "гласит,что обыск можетбыть произведентолько надматериальнымивещами — человеком,домом, его бумагамиили его имуществом",и заявило, что"не было никакогообыска", когдателефонныеразговорыподозреваемогозаписывалисьна пленку, посколькуязык Конституции"не может расширятьсяи разворачиваться,чтобы включитьтелефонныепровода, протянутыепо всему мируиз дома илиофиса ответчика".Кроме того,заявил Суд,прослушиваемыепровода "неявляются частьюего дома илиофиса и представляютсобой нечтовроде шоссейныхдорог, вдолькоторых онипротянуты". Даже для изучающегозакон студенташестидесятыхгодов, как Выможете себепредставить,такое "объяснение"покажетсяизумительноненатуральным.Но доктрина“дела Олмстеда”все еще жива.
Было бы замечательнов данный моментсравнить первуюреакцию ВерховногоСуда на новуютехнологиюв “деле Олмстеда”с такой же первойреакцией нановую технологиюв процессе“Штат Мерилендпротив Крейга”в 1990 году — случайс закрытымтелевидением,с которого мыначали этудискуссию.
В “деле Крейга”большинствоСудей решили,что, когда в 18веке СоздателиСтатьи об ОчнойСтавке включилитуда гарантиюдвухстороннейфизическойочной ставки,они сделалитак исключительноиз-за того, чтоеще не сталотехнологическивыполнимымдля обвиняемогопосмотретьсвоему обвинителюв глаза безвозможностидля обвинителяодновременновидеть обвиняемого.Если это технологическоепрепятствиеудалено, решилобольшинство,односторонняяочная ставкатеперь достаточна.Достаточнотого, что обвиняемыйне подвергаетсяуголовномуосуждению наоснове показаний,данных вне егоприсутствия.
В “деле Олмстеда”большинствоСудей решили,что, когда в 18столетии авторыЧетвертойПоправки использовалиязык, в котором"физический"звучит какгарантия противвторжений вчастные владенияили жилищечеловека, онисделали такне только потому,что физическиевторжения былив то времяединственнойсерьезнойугрозой частнойсобственности,но и по отдельнойи четкой причине,что неосязаемыевторженияпросто не угрожаютлюбым актуальнымизмерениямнеприкосновенностиличности,декларированнымЧетвертойПоправкой.
В некоторомсмысле, “делоОлмстеда”бессмысленнотолкует новуютехнологиювне Конституции,в то время как“дело Крейга”рассеяннотолкует новуютехнологиюв пределахКонституции.Но оба решения— по “делу Олмстеда”и по “делу Крейга”— имеют структурныйэффект, выражающийсяв защите БилляО Правах отугрозы, ставшейвозможнойблагодаря новыминформационнымтехнологиям.В “деле Олмстеда”это было сделанопутем неправдоподобноготолкованиятекста Конституции,как если бы онпредставлялпреднамеренноерешение нерасширятьзащиту от угроз,которых мыслители18-го столетияпросто не предвидели.В “деле Крейга”это было сделанопутем отчастиболее правдоподобной— но все ещебездумной —трактовки навид явнойконституционнойсвязи двуханалитическиотличных защиткак отражающихошибку технологическогопредвиденияи воображения,в отличие отпреднамеренноговыбора ценности.
В решении большинствапо “делу Крейга”проявляетсявлияние понятногочувства того,как новаяинформационнаятехнологияможет непосредственнозащитить особенновызывающуюсостраданиегруппу населения,детей, дающихпоказания, оттравмирующегосудебногоопыта. Решениебольшинствапо “делу Олмстеда”,вероятно, отразилопреувеличенныеоценки того,как труднобудет признаватьзаписи телефонныхразговоровв качествесвидетельскихпоказаний, дажеесли они полностьюузаконены, инедостаточноеосмыслениетого, как новаяинформационнаятехнологияможет непосредственноугрожать всемнам. Хотя обадела, как “Крейга”,так и “Олмстеда”,обнаружилинеадекватноесознание того,как новые технологиивзаимодействуютсо старымиценностями,“дело Крейга”по крайней мерекажется оправданным,даже при всехего заблуждениях,тогда как “делоОлмстеда”кажется совершеннонеправильным.
Около 23 лет томуназад, тогдаеще выпускникюридическогофакультета,будучи ассистентому Судьи ВерховногоСуда ПоттераСтюарта, я работалнад делом, включающемправительственныйэлектронныйнадзор заподозреваемым— в форме небольшогоустройства,подключенногоснаружи к кабинетелефона-автомата.
Посколькувторжение вличные делаподозреваемоговыполнялосьбез физическогонарушения"конституционнозащищеннойобласти", ФедеральноеПравительстворешило, полагаясьна “прецедентОлмстеда”, чтоне было никакого"обыска" или"конфискации",и, следовательно,декларированноеЧетвертойПоправкой"право людейбыть неприкосновеннымив их личностях,домах, бумагахи действияхот необоснованныхобысков иконфискаций"просто неприменялось.
Сначала былитолько четыреголоса за отмену“прецедентаОлмстеда” ипроведениеЧетвертойПоправкиприменительнок перехватутелефонныхразговорови электронномуподслушиванию.Я могу с гордостьюсказать, что,как 26-летнийпарень, я могпо крайней мересовсем немногосделать дляизменения этогочисла с четырехдо семи — иаргумента,формальнопринятогобольшинствомиз семи Судейв декабре 1967 года,что ЧетвертаяПоправка "защищаетлюдей, а не места".(389 U.S. at 351). В решениипо процессу“Кац противСоединенныхШтатов” ВерховныйСуд, наконец,отказался от“прецедентаОлмстеда” имногих решений,которые основывалисьна нем, и заключил,что определеннаяроль электронныхтелекоммуникацийв современнойжизни, целиПервой Поправкизащищать свободуслова, такжекак цели ЧетвертойПоправки защищатьнеприкосновенностьличности требуютрассматриватькак "обыск"любое вторжениев тайну телефонныхпереговоровчеловека, сфизическимнарушениемили без него.
К сожалению,девятью годамипозже, в процессе“Смит противштата Мериленд”,Верховный Судотступил отпринципа “прецедентаКаца”, посчитав,что не происходитникакого обыскаи, следовательно,никакого ордеране нужно, когдаполиция, с помощьютелефоннойкомпании, использует"электронныйжурнал", автоматическоеустройство,установленноена чей-то телефоннойлинии, котороезаписываетвсе набранныетелефонныеномера и времянабора. ВерховныйСуд, вопрекивозражениямСудей Стюарта,Вреннана иМаршалла, ненашел законнойнадежду нанеприкосновенностьличности принаборе номеров,заключив, чтоцифры наборапрограммнозаписываютсятелефоннойкомпанией сцелью выпискисчета. Как удачноотмечено СудьейСтюартом, создавшим“прецедентКаца”, "этонаблюдениене более чемописание основнойприроды телефонныхвызовов . . . . Этогопросто не достаточно,чтобы сказать,после “делаКаца”, что нетзаконной надеждына неприкосновенностьличности внаборе номеров,посколькузвонящий принимаетна себя риск,что телефоннаякомпания раскроетих полиции".(442 U.S. at 746-747). Сегоднялогика “делаСмита” используется,чтобы сказать,что люди неимеют надеждына неприкосновенностьличности, когдаони используютих беспроводныетелефоны, посколькуони знают илидолжны знать,что радиоволнылегко могутбыть перехвачены!
Легко бытьпессимистичнымнасчет способа,которым ВерховныйСуд среагировална технологическоеизменение. Вомногих отношениях“дело Смита”,к несчастью,более типично,чем “дело Каца”,по манере, вкоторой Судповел себя.Например, когдабыло изобретенокино, то в течениенесколькихдесятилетийпосле этогоСуд считал, чтокинопоказыне имели правана защиту ПервойПоправки. Когдародилось общественноекабельноеТелевидение,Суд препятствовалмуниципальнымпопыткампредоставлятьего за низкуюплату путемустановкиправил, требующихот домовладельцевустанавливатьнебольшиекабельные блокив их многоквартирныхдомах, включивих в суммукомпенсируемогосбора от собственности.И в процессе“Красный Левпротив FCC”, решениепо которомупринято двадцатьдва года томуназад, но всееще не отмененосегодня, Судратифицировалгосударственныйконтроль надсодержаниемтелевизионныхи радиовещательныхпередач ссомнительнойлогикой, чтонедостатокэлектромагнитныхчастот оправдываетне простоправительственнуюполитику распродажи,произвольногораспределенияили другогонормированиячастот согласнонейтральнымправилам, нотакже болееназойливоеи зависимоеот содержаниягосударственноерегулированиев форме такназываемой"доктринысправедливости".
Хотя ВерховныйСуд и нижестоящиефедеральныесуды выбралиотчасти болеепросвещенныйметод в работес кабельнымтелевидением,эти решенияглавным образомобнаруживаютлюбопытнуююридическуюслепоту, какесли бы Конституциядолжна вновьизобретатьсяс рождениемкаждой новойтехнологии. Суд интерпретируетБилль о Правах,созданный вконце 18-го века,пытаясь забыть,что, если егопункты читатьв развивающейсяи динамическойманере, егоценности будуттерять дажестатическуюзащиту, которойони хоть развоспользовались.Забавно, ноточностьподлинныхценностейтребует гибкоститекстовойинтерпретации.Это был СудьяРоберт Борк,не известныйза его гибкость,который однаждыраскрыл глазана это СудьеСкалиа, и затемони вместе селикак коллегив АпелляционномСуде СоединенныхШтатов отФедеральногоОкруга Колумбия.
Судебная ошибкав этой областиимеет тенденциюприобретатьформу поговорки,что при использованиисовременнойтехнологии,от телефонадо телевиденияи компьютера,мы "осознаемриск". Но этоестественноставит вопрос.Судья Харланв возражении,записанномдва десятилетиятому назад,написал: "Посколькуэто задачазакона формироватьи планировать,также как зеркалои отражение,мы не должны.. . просто перечислятьриски . . не изучаяжелательностьподверганияим общества".(“СоединенныеШтаты противУайта”. 401 U.S. at 786). И,я должен добавить,мы не должныпросто перечислятьриски без проверкитого, как применениеэтих рисковведет себя стакими фундаментальнымиценностямиКонституциикак свобода,неприкосновенностьличности иравенство.
Невозможностьпроверитьтолько этотвопрос — этоосновная ошибка,которую, я считаю,сделали федеральныесуды и Конгресс:
в регулированиирадио и телевещаниябез адекватнойчувствительностик значениямПервой Поправки;
в предположении,что выбор иредактированиевидеопрограммоператорамикабельныхсетей должныбыть менее чемформа выражения;
в исключениителефонныхкомпаний изкабельных идругих информационныхрынков;
в принятиитого, что обработканулей и единицкомпьютерами,когда они передаютданные другдругу — этонечто меньшее,чем "речь"; и
в общем рассмотренииинформации,обработаннойс помощьюэлектроники,как если быона имела меньшеправа на защитупо этой причине.
Урок, которыйдолжен бытьизвлечен, — то,что эти решенияи эти ошибкине продиктованыКонституцией.Они являютсярешениями длянас, чтобы сделатьв толкованииэтого величественногодокумента, ив осуществлениипринципов,которые установленыКонституцией.
Если моя собственнаяжизнь как юристаи ученого всфере правамогла бы оставитьтолько однонаследие, яхотел бы, чтобыэто было признание,что Конституцияв целом "защищаетлюдей, а не места".Если это должнопроизойти,Конституцияв целом должнабыть прочитаначерез технологическипрозрачныелинзы. Это то,что мы должныпринять какправило истолкованияили понимания,принцип, которыйможно назвать"вывод киберпространства".Это сделаетсоответствующуюДвадцать СедьмуюПоправку кКонституции,приличествующую200-й годовщинеБилля О Правах.Будучи принятойсразу какконституционнаяпоправка, илипринятой постепеннокак принципинтерпретации,что, я верю, должнобыть признанодаже без какогобы то ни былоформальногоизменения языкаКонституции,вывод, которыйя предложу,сделает длятехнологиив 1991 году то же,что, я думаю,сделала ДевятаяПоправка кКонституции,принятая в 1791году, для текста.
Девятая Поправкагласит: "Перечислениев Конституцииопределенныхправ не должнобыть объясненоотрицаниемили принижениемостальныхподдерживаемыхлюдьми". Этапоправка обеспечиваетдополнительнуюподдержку длядолго осуждаемого,но теперь восновном принятого"права неприкосновенностиличности",которое ВерховныйСуд узаконилв таких решенияхкак знаменитыйслучай контролянад рождаемостьюв 1965 году, “Грисволдпротив штатаКоннектикут”.Простое посланиеДевятой Поправки:текст, использованныйавторами Конституциии теми людьми,которые еератифицировали,не исчерпываетзначения, которыепризнает нашаКонституция.Возможно, ДвадцатьСедьмая Поправкамогла бы выразитьпараллельноеи такое же простоепослание:
технологии,с которымизнакомы авторыКонституциии те люди, которыеее ратифицировали,аналогичноне исчерпываютугрозы, откоторых основныеценности Конституциидолжны бытьзащищены.
Самая последняяпоправка, двадцатьшестая, принятаяв 1971 году, распространилаправо голосана выборах на18-летних. Этоподойдет, вмире, где молодежипредоставленыизбирательныеправа, для двадцатьседьмой поправкипровозгласитьсвоего рода"конец детства"для конституционногоправа. ДвадцатьСедьмая Поправка,которая предлагаетсядля серьезнойдискуссии в1991 году, должначитаться просто:
"ЗащищаемыеКонституциейсвободы слова,прессы, петицийи собраний, атакже защитаот необоснованныхобысков иконфискаций,лишения жизни,свободы илисобственностибез соблюденияпроцессуальныхгарантий должныбыть истолкованыкак полностьюприменимыебез учетатехнологическогометода илисредства, черезкоторые содержаниеинформациигенерируется,хранится, изменяется,передаетсяили контролируется".