У каждой из трёх разновидностей современных СМИ - свои коммуникативные готовности.
Газетно-журнальные издания реализуют их через слово немое, затаившееся в молчании. Молчание это иллюзорно. На самом деле газета молча взывает - всеми доступными средствами - к визуальному общению. Печатный текст СМИ со всем разнообразием жанров обладает важнейшими алгоритмами эпоса: главный объект его -со^бытия, краткие и развёрнутые сообщения о происшедшем; здесь всегда ощутимо стремление настичь «уходящее», постоянно сохраняется неодолимая дистанция между прошедшим временем события и временем рассказа о событии. Газета изо всех сил стремится поспеть за настоящим временем (газеты утренние, вечерние, экстренные выпуски и т.д.), но обречена оставаться в обязательном зазоре между настоящим временем читателя и недавно прошедшим временем сообщаемого события или происшествия.
Радио эксплуатирует словом и звуком организованную культуру. Радиоголос-невидимка более предрасположен к повышенной откровенности, чувствительности, исповедальное™, чем печатная полоса или телевидение. Радиотекст с его ориентацией на фундаментальные законы слухового мира, на настоящее время сопереживаний и сочувствий, с его эмоционально-экспрессивной наполненностью и доверительностью тона, ближе всего к лирическому роду. Каждый из нас замечай: поскольку в радиотексте всё передаётся посредством звука, голоса, речи, важнейшее слагаемое, воздействующее на наше слушательское восприятие, - тембр, отличительные голосовые обертоны. Великолепные по содержанию тексты может произносить в радиоэфире ведущий или диктор, но если мне не нравится его тембр, если мне не симпатично его речевое интонирование, воздействие этого текста на меня будет по большей части отрицательное. Неприятный тембр, противные голоса - их негативная роль на радио часто не учитывается.
Наконец, телетекст весь пронизан диалогической видеоактивностью. Телевидение проявляет себя через движущуюся «картинку», через облучение «картинкой», помноженное на звучащее слово и звук. Стихия телевидения - импровизационные внезапности, напряжённая игра. Здесь, как и в драме, важна категория будущего времени, важно, что случится, что произойдет и как происходящее разрешится через мгновение. И телевидение в полную силу эксплуатирует свою природную особенность, прерывая, например, ход действия «на самом интересном» рекламными паузами. Душа телеискусства - конфликт. Отсутствие конфликтопо-рождающего сюжета ведет к ощутимому проигрышу. Чем конфликт острее, тем явственнее успех нового телевизионного текста. Причем речь идёт о конфликтах разного рода - о физическом противоборстве (прежде всего - в спортивных состязаниях), о нравственно-психологических противостояниях и противоречиях, об эмоционально-экспрессивных сшибках и схватках и о многом другом.
Границы трёх родов словесного искусства всегда были и будут размыты и непостоянны. Приметами эпоса, лирики и драмы наделены и печать, и радио, и телевидение. По мере совершенствования технологий доставки информации будет происходить трудно пока в деталях предсказуемое взаимопроникновение разных СМИ. Всемирная паутина даёт уже реальный (и одновременный) приют для каждого из трёх родов журналистской деятельности. В ней превосходно чувствуют себя и печать, и радио, и телевидение. Но и в этом нет ничего, что противоречило бы представлениям об эпическом, лирическом и драматическом началах, соприродных человеческой психике.
Предельно лаконично высказанные соображения относительно природы современных СМИ могут быть полезны для медиаоб-разования и медиакритики. Здесь же стоит предложить вопрос без ответа: так ли уж неожиданно ново современное информационное общество, если в основании своем оно имеет старинные как мир исходные координаты, связанные с универсальными эпи-ко-лиро-драматическими параметрами бытия? Очевидно, что сама природа коммуникации, обретая совершенно новую техническую оснастку и невероятную массовость, в глубинных своих свойствах остаётся примерно той же, что была спокон веку3.
* * *
Более полное и системное понимание природы любого социально значимого явления позволяет:
во-первых, последовательнее, рациональнее использовать внутренний потенциал данного явления при его воспроизводстве и тиражировании;
во-вторых, применить новые системные знания и представления в процессе подготовки специалистов данного профессионального профиля
и, в-третьих, открыть новые перспективы для широкой просветительской работы, связанной с совершенствованием массовой культуры восприятия исследуемого явления.
Что касается нашей конкретной темы -профессиональной культуры современной журналистики, то отмеченная выше связь эпико-лиро-драматических констант с основными родами СМИ позволяет сделать три важных заключения.
1. Тернарный подход к журналистской генеалогии дает возможность (новый, дополнительный шанс) создателям масс-медийных текстов яснее, отчетливее осознать само фор-мосодержательное целое созидаемого журнацистского продукта, внутреннюю его направленность, а стало быть, и смыслооправ-дание своей работы.
Очевидно, что нельзя идти наперекор обнаруженной нами и заданной средствам массовой информации и коммуникации социально-природной генетической программе. Бесперспективно игнорировать внутренние законы своего дела. Напротив, их стоит использовать во благо самой журналистской работе.
Ведь осмысление связи трех родов масс-медийного творчества соответственно с эпосом, лирикой и драмой позволяет мастерам журналистского цеха вырабатывать надежные критерии для верной оценки собственных проб и для оценки опыта своих коллег. Эта связь - творческий ориентир в увлекательной и трудной журналистской деятельности. Вечный метод «проб и ошибок» в большей мере будет ориентирован на «пробы» и в меньшей - на «ошибки». Речь о профессиональной способности к саморедактуре, к стилистическим и другим самоограничениям: «мужество журналиста состоит в том, чтобы из всех своих гениальных (!) высказываний оставить лучшее. А мужество и талант режиссёра - в том, чтобы помочь журналисту выкинуть лишнее. А талант оператора - подсказать журналисту, где он зарылся и начал говорить "красивости"»4.
Опытные телевизионщики, которым довелось познакомиться с предложенным нами сближением телевидения и драмы, к примеру, подчеркивают, что невольная и постоянная подсознательная ориентация на «конфликтную», «конфликтопорождающую» ситуацию помогает им, с точки зрения творческой логики, точнее выстраивать свой видеоряд, свой очередной телесюжет, свою вновь определяемую телевизионную программу.
Внутренний настрой на поиск естественного, органичного драматического напряжения способен нечаянно (творческий процесс!) обернуться интересными и убедительными находками и откровениями.
2. Обозначенная нами триада способна пролить дополнительный свет и на важнейшие образовательные акценты в подготовке квалифицированных специалистов в сфере печатной, радио- и тележурналистики.
Высшее журналистское образование как часть медиаобразования продолжает оставаться предметом неустанных (но все еще пока недостаточно последовательных) дискуссий, и обсуждаемая нами концепция может оказать существенное влияние на проблему специализаций (газетная журналистика, тележурналистика, радиожурналистика медиакритика, медиаобразование и др.), на представления о критериях журналистского мастерства, о качестве печатного и электронного текста.
Можно было бы (для пущей, но не устрашающей, разумеется, дидактической внятности) деликатно и осторожно, с элементом иронического озорства ввести в курсы журналистских практикумов представления о коэффициенте полезного воздействия (КПВ) медиатекста на вероятную аудиторию.
Такая характеристика эффективности и качества журналистского труда строилась бы примерно так: КПВ медиатекста определялся бы отношением эпического (в печати), лирического (на радио), драматического (на телевидении) текстового ресурса к общему суммарному расходу сил и средств на создание данного текста.
Здесь не столько законно пугающая гуманитариев наивно-жёсткая формула успеха, сколько удобный предлог (и направление) для продуктивных, на мой взгляд, размышлений о качестве медиаизделий, о настоящем (и стоящем!) журналистском тексте и о его искусственных заменителях - действительно «слабых звеньях».
Начинающие специалисты получали бы дополнительную уверенность в том, что эпическая объективность и многообъёмнослъ газетного текста, лирическая искренность и проникновенность радиопрограммы, драматическая конфликтная напряженность, предусматриваемая телевизионным сценарием, могут играть роль надежных критериев определения себестоимости журналистской работы.
И ещё: казалось бы, какие могут быть отношения между пухлой газетной подшивкой и всеми признанным, всемирно известным романом-эпопеей? Разве что отчетливо неприязненные и даже враждебные. Между тем, так обстоят дела только при поверхностном и незаинтересованном взгляде. Смею, к примеру, утверждать: чтение и осмысление, скажем, «Войны и мира» Л. Н. Толстого начинающим свое специальное образование газетчиком-журналистом (равно как и других эпических шедевров мировой словесности) на уровне подсознания помогает уловить, удержать и «упаковать» надёжно выверенные представления о многообъемности бытия, о живо ощущаемой связи общего и крупного повествовательного плана, о жизни и судьбе народов и одного - отдельно взятого человека, о людях во власти и о личностях в толпе и многое другое.
Регулярное, всласть восприятие совершенных эпических, лирических и драматических текстов до такой степени жизненно необходимы журналисту, как необходимы человеку для нормальной жизнедеятельности организма, для нормального обмена веществ разного рода витамины.