Дидактические принципы политкорректности
Политически корректный пересмотр содержания учебных предметов охватывает всю систему американского образования, от начальной школы до университетов, и касается, понятным образом, цикла гуманитарных дисциплин, в первую очередь истории.
По свидетельству П.Дж. Бьюкенена, "… война с американским прошлым и намеренное отупление американских детей – превращение их голов в пустые сосуды, в которые затем будут вливать новую историю, - осуществляются стремительно и успешно. В недавнем опросе учащихся 556 студентов старших курсов из пятидесяти пяти лучших образовательных учреждений (колледжей и университетов) в стране задали тридцать четыре вопроса из школьного курса по истории США. Четверо из каждых пяти провалились. Только треть старшекурсников из колледжей смогла назвать американского генерала, воевавшего под Йорктауном. Только 23 процента назвали Мэдисона среди основных авторов конституции. Только 22 процента связали фразу "управление народа, от имени народа и во имя народа" с Геттисбергской речью Линкольна. Есть и хороший показатель – 95 процентов знают рэппера Снуппи Догги Дога" [198].
Можно думать, что относительно объективности освещения исторических путей Соединенных Штатов Америки в прежних учебниках истории, написанных еще до политически корректной эры, в исторической науке существуют разные точки зрения. Вместе с тем можно предполагать, что в науке существует полное единство взглядов в отношении того единственного критерия, который может быть положен в основание любого "исправления" курса истории. Этот критерий – объективность и соблюдение законов культуры.
Что же касается методических принципов подачи материала, то в любой стране, безусловно, традиционно придается огромное значение воспитательному фактору: дети должны научиться любить и ценить свою страну, ее культуру, с уважением относиться к ее истории. Этот воспитательный фактор не отменяет, конечно, принципа объективности.
Объективность, в свою очередь, предполагает непредвзятость. А чувство обиды, которым руководствуются поборники политической корректности, является субъективным и, стало быть, предвзятым. Предвзятое искажение содержания учебного предмета квалифицируется как образовательный вандализм, о чем еще будет идти речь в последующем изложении.
"Битва за историю может оказаться исторической" – под таким заголовком в октябре 1994 года была опубликована в газете "Чикаго Трибьюн" [199] статья, в которой сообщалось о политически корректной ревизии школьного курса истории. В 1992 году Национальный фонд гуманитарных исследований и Министерство образования США сочли необходимой разработку "Новых исторических принципов" для школьных учебников истории с пятого по двенадцатый классы. Эта задача была поручена Калифорнийскому университету, и выделено финансирование в размере двух миллионов долларов.
Пять лет спустя, в 1997 году, Калифорнийский университет представил результаты своей работы. В соответствии с новыми дидактическими принципами, разработанными согласно политкорректным соображениям разного рода, в школьных учебниках, учебных пособиях и хрестоматиях по истории не следует упоминать некоторые имена; например:
– Сэмюэла Адамса, одного из руководителей освободительной борьбы английских колоний в Северной Америке;
– Александра Грэхема Белла, одного из изобретателей телефона;
– авиаконструкторов и летчиков братьев Райт, пионеров авиации;
– американского изобретателя Томаса Эдисона, имеющего всемирную известность;
– знаменитого генерала Роберта Эдуарда Ли, главнокомандующего армией южан в Гражданскую войну в США и других.
Новая школьная политика запрещает "славить" бывших рабовладельцев и тех, кто "не соглашался признавать права на равные возможности для всех". Поэтому о многих приходится умалчивать, в частности, о президентстве Джорджа Вашингтона и иных: пятеро из первых семи американских президентов были рабовладельцами.
Рекомендуется наряду с этим, например:
– требовать от учащихся запоминания даты основания Национальной организации женщин;
– предложить школьникам "сочинить диалог между индейским вождем и Джорджем Вашингтоном в конце революционной войны";
– "анализировать достижения Мансы Мусы, а также социальные обычаи и источники богатства королевства Мали";
– "изучать ацтекские ремесла, систему труда и архитектуру".
В декабре 2000 года газета "Вашингтон Таймс" опубликовала статью [200] о новом стандарте курса истории как учебной дисциплины, который был принят для школ в штате Виргиния. Главные изменения касаются характера и объема освещения Гражданской войны в Америке, имена героев которой (теперь уже бывших) предпочтительнее не упоминать. Освободившиеся учебные часы предлагается использовать, в частности, для изучения "высокоразвитого западноафриканского королевства Мали" (в третьем классе!), цивилизаций долины Инда и конфуцианства.
С пристальным вниманием политическая корректность относится к составу произведений художественной литературы, предлагаемых для прочтения в школе. Под запрет попадают любые книги, если в них встречается упоминание о расах, расовые эпитеты, причем вне зависимости от контекста. В результате из школьных (а также и университетских) программ исключаются Марк Твен, Фланнери О’Коннор и Харпер Ли (последних не спасает даже принадлежность к женскому "меньшинству"), Уильям Фолкнер, а также и чернокожие авторы Ральф Эллисон и Джеймс Болдуин.
"Начались запреты книг, – описывает общую ситуацию П.Дж. Бьюкенен. – "Приключения Гекльберри Финна", из которых "выросла вся современная американская литература", как выразился Хемингуэй, были удалены из школьной программы по всей Америке. Замечательная сатира Твена на рабство, ложь и предрассудки в предвоенной Америке обладает, по мнению новоявленных критиков, серьезным недостатком. Среди главных ее героев – негр Джим, человек большого достоинства и душевной силы. Однако для чернокожего преподавателя Джона Уоллеса, который сделал себе карьеру нападками на эту книгу, "Гекльберри Финн" есть "самый одиозный пример расистского чтива для детей" [201].
Американской писательнице Харпер Ли, лауреату Пулитцеровской премии, тоже не повезло. Роман "Убить пересмешника", принесший ей мировую известность и признание (в том числе и благодаря одноименному фильму, снятому по этой книге), числится теперь в списке литературных произведений, запрещенных политической корректностью, объявившей этот роман олицетворением расизма. ]202]
Произведения известной, а по некоторым оценкам, лучшей американской католической писательницы ХХ столетия Фланнери О’Коннор, в которых затрагивались темы засилья псевдокультуры, духовной пустоты и ответственности человека за свой нравственный выбор, были запрещены. Примечательно, что первой среди школ США стала при этом католическая школа Опелусас в Луизиане. Чернокожие священники и родители предъявили школе требование изъять из списка для школьного чтения сборник рассказов О’Коннор "Хорошего человека найти нелегко". Этот вопрос пришлось рассматривать еспископу Эдварду О’Доннелу, который "поначалу отказывался исключать произведения Фланнери О’Коннор из программы и указывал на то, что ее творчество изучают в Хавьере, Грамблинге, Саутерне и других школах для чернокожих. Однако его преосвященство быстро капитулировал и распорядился изъять все книги О’Коннор из школьных библиотек вверенной ему диоцезы и не допускать их замены "аналогичными сочинениями". [203]
В начале 90-х годов ХХ века объем и состав литературных произведений, обязательных для прочтения, стал предметом бурных дискуссий также и в сфере высшего образования. Связано это было с тем, что, с точки зрения политической корректности, в силу своего евроцентричного взгляда на мир "… система образования в штате Нью-Йорк и на всей территории США привела к возникновению неверного обучения, которое следует отменить и заменить иным" [204].
В самом начале возникновения политической корректности некоторые воинствующие меньшинства, которые хотели положить конец своей дискриминации, потребовали конкретных антидискриминационных мер: а) введения квот при распределении денежных средств и должностей и б) пересмотра учебных планов и ревизии учебников и учебных пособий.
Это последнее требование привело к жарким дискуссиям вокруг списка обязательной литературы, так называемого "Канона". Практически это был спор о том, какие сведения следует вложить в головы первокурсников раз и навсегда. Кроме того, как отмечается в статье К. Поллит, различные меньшинства имели в этом споре и чисто практический интерес, поскольку "… попасть в список обязательной литературы – это единственный шанс для книги быть прочитанной. Все стороны рассматривают это обстоятельство как нечто само собой разумеющееся, и точно так же все едины во мнении, что об определенных вещах лучше вообще не упоминать… О том, что если человек прочитал, например, только 25 или 50, или даже 100 книг, то он не может понять их независимо от того, сколь тщательно их ни отбирай. А если читать только по принуждению, как это делает большинство студентов, то и те книги, что включены в список, не будут нравиться и будут забыты сразу же по прочтении". [205]
Политически корректные критики "Канона", конечно, учитывали (хотя и не признавались в этом, по крайней мере, публично) тот факт, что книги в списке станут теми единственными, которые студенты будут читать, поскольку общеизвестно, что молодые американцы, так или иначе, читают мало и что значительная часть их, если бы была их воля, вообще ничего не стала бы читать. Об этом позаботилась, по выражению Р. Хьюза, "слабоумная национальная нянька" – телевидение. В 1991 году, например, в большинстве американских семей, 60 процентов не было куплено ни одной книги.