В дискурсе СМИ это проявляется следующим образом: психическое переживание некоего факта "политической действительности" журналистом кодируется в его личной системы кодов, отождествляется затем с собственно фактом и становится, т.о., достоянием сознания журналиста. Параллельно, таким же образом, достоянием его сознания становится система кодов реципиента, т.е. реальная система кодов реципиента нетождественна тому образу системы кодов, который сознание журналиста отождествляет с ней, воспринимая её. Пытаясь сделать факт (а на самом деле - свою интерпретацию факта) достоянием сознания реципиента, журналист перекодирует его в символах воспринятой системы кодов, т.е. в символах своей интерпретации системы кодов реципиента. Затем идёт восприятие "факта" реципиентом, т.е. ещё одно психическое переживание и ещё одно перекодирование. Количество искажений таково, что грозит оставить собственно факт неузнанным, а вместо желаемой реакции вызвать непредсказуемую. Поэтому чаще всего журналисты используют в политическом дискурсе метафоры, построенные на архетипических моделях, т.е. принадлежащих к коллективному бессознательному или, по меньшей мере, являющихся элементами общих мифов. Безусловно, и это не является стопроцентной гарантией "правильного понимания".
§ 2.3. Модель функционирования метафоры в публичном дискурсе
Исходя из изложенного и опираясь на приведённые примеры, мы можем построить следующую схему.
(http://teneta.rinet.ru/rus/de/sceme.zip)
Семиотическая ситема автора (донора) формирует исходный тезис α и воспринимает и интерпретирует структуру интерпретирующих кодов предполагаемого реципиента (социальной группы) А-D. В процессе восприятия эти коды сами перекодируются и ассимилируются семиотической системой автора-донора в искаженном виде (A', B', D'). При этом неизбежны потери (принадлежность к разным социальным группам не позволяет адекватно проинтерпретировать все коды другой группы, народное сознание давно отметило это в поговорках типа "Сытый голодного не разумеет") - (код C на нашей схеме). Исходный тезис перекодируется в соответствии с этой интерпретированной донором перекодирующей структурой семиотической системы предполагаемого реципиента. При этом исходный (идеальный, возможно - заказанный) тезис не может не подвергнуться перекодировке и в собственной перекодирующей системе автора-донора L-O. Так формируется политическая метафора α'. Учитывая, что политическая метафора воспринимается не единовременно и не ограничена от внешних комментариев и даже искажений (комментарий конкурируещего издания, комментарий члена семьи реципиента, опечатка, анекдотическая интерпретация и т.д, и т.п.), предусмотрим и их возможные влияния на рецепцию тезиса. Затем метафора попадает в структуру перекодирующих текстов посредников реципиента A-D. Именно на этом этапе должна работать авторская перекодировка в системе A'-D', построенной на основе системы реципиента. Одним словом, метафора должна удачно укладываться в структуру традиционных текстов-мифов реципиента и актуализировать таким образом запрограмированные смыслы. Пройдя эту перекодировку, метафора формирует у реципиента некий тезис β, на который уже и реагирует реципиент. То, насколько реакция реципиента совпадает с ожиданиями донора, можно назвать эффективностью политической метафоры.
Данная эффективность зависит от многих факторов. Не в последнюю очередь - от понимания всего этого процесса донором. А кроме того - от степени предусмотренности во время первичного перекодирования возможных внешних влияний на конечного интерпретатора-рецепиента, от степени искажения при усвоении донором перекодирующей системы рецепиента и т.д.
Проиллюстрируем работу схемы на примере политической метафоры "Путин - секс-символ XXI века" (Ставропольские губернские ведомости: "...Вот он - настоящий секс-символ ХХI века. Не культурист, и не слащавый мальчик с волосами, а просто президент, президент России...").
Журналист-донор, воспринимая личность и деятельность президента РФ, испытывает некоторое психическое переживание, которое, проходя через концептуальные поля его перекодирующей системы L, M, N, O, становится достоянием его сознания. В семиотической системе донора существует концепт "секс-символ", позиционируемый в личной аксиологической системе донора как положительный. Данному концепту соответствует некоторый набор атрибутов (внешний вид, поведение, речевые практики). Видимо, внешний вид и поведение г-на Путина, будучи проинтерпретированными системой-донором, более или менее совпадают с атрибутами упомянутого концепта. Таким же образом, т.е., перекодируясь с использованием концептуальных полей L, M, N, O, становятся достоянием сознания донора концептуальные поля A, B, D предполагаемого реципиента. Вероятно, в семиотической системе реципиента также наличествует некий концепт, проинтерпретированные атрибуты которого, став достоянием сознания донора как часть перекoдирующей подсистемы A', B', D' (часто отождествляемой в сознании донора с акцептором), также более или менее совпадают с атрибутами концепта "секс-символ" в системе-доноре. Аксиологическая система предполагаемого реципиента также интерпретируется таким образом, что концепт "секс-символ" воспринимается журналистом как позиционируемый адресатом-реципиентом в положительной плоскости. Таким образом, журналист делает вывод, что может свой исходный тезис α (обозначим его как "Путин - это хорошо") донести до реципиента при помощи метафоры α' ("Путин - секс-символ"). Далее начинается процесс восприятия тезиса реципиентом. При непосредственном восприятии тезис находится в непосредственном окружении различных внешних факторов, как то: репутация газеты (если читатель привык не верить газете "Ставропольские губернские ведомости", он скорее всего не поверит и тому, что Путин - секс-символ), вёрстка (неграмотная, неудобочитаемая вёрстка, очень мелкий кегль и т.п. ухудшают восприятие, хорошая вёрстка - наоборот), контекст в самом широком смысле (другие материалы, размещённые в этом же номере, недавние сообщения в электронных СМИ, иллюстрации, функционирующие в субсоциуме реципиента политические анекдоты, мнения и т.п.). Затем тезис ложится на собственную систему кодов реципиента A, B, C, D. Именно тут могут возникнуть наибольшие искажения исходного тезиса. Допустим, наличие в семиотической системе-реципиенте некоего концепта, который может быть проинтрпретирован как концепт "секс-символ" было установлено журналистом верно, т.е. такой концепт существует, но обозначается в субкультуре реципиента совершенно иными словами ("красивый, приятный, привлекательный человек", "крутой пацан" etc), конструкция же секс-символ либо вообще пуста, прозрачна для реципиента, либо вызывает ассоциации с конкурирующей субкультурой и несёт отрицательный эмоциональный заряд. Таким образом исходный тезис α ("Путин - это хорошо"), который журналист пытается передать при помощи политической метафоры α' ("Путин - секс-символ") не становится достоянием сознания реципиента, замещаясь вместо этого тезисом β ("Путин - это плохо", или "Путин - это непонятно"). Понятно, что, "играя на повышение", журналист ожидал от реципиента определённых действий (поддержки президентского курса реформ, например), но, сыграв неожиданным для себя образом "на понижение", способствует прямо противоположному поведению реципиента или, как минимум, не способствует ожидаемому. В этом случае можно говорить о том, что эффективность политической метафоры равна нулю. Но, поскольку а) СМИ адресуется не одному человеку, а большим группам, б) люди, как правило выбирают СМИ, использующие речевые практики, близкие их собственным, журналист имеет больше шансов "попасть", нежели "промахнуться". Совершенно иное положение - с использованием метафоры в речи публичных политиков, в листовках и иных текстах, адресность которых не столь предсказуема.
Во второй главе нашего исследования мы рассмотрели распределение политической метафоры по концептуальным полям в местных (ставропольских) и центральных изданиях и составили схему, наглядно демонстрирующую структуру формирования и функционирования политической метафоры в публичных политических текстах. Вероятно, эта же схема применима и к другим разновидностям метафоры, используемым в иных видах дискурса. Механизм создания и функционирования политической метафоры таким образом стал для нас явным и ясным в основных своих деталях. Также мы выявили важность фоновых знаний и сопутствующих социологических и культурологических исследований для создания эффективной, т.е. оказывающей ожидаемое воздействие на реципиента, политической метафоры.