– Не зря же говорят, что журналист – профессия, которая изрядно сокращает человеку срок жизни.
– Да, но в данном случае имеется в виду и то, что она сопряжена с высокой степенью риска. Чего стоит один только риск ошибиться при постижении происходящих событий! Собственно, потому и сложилась в опыте журналистики такая структура познания, что она в какой-то мере сокращает этот риск, страхует от ошибок. Четыре операции познавательной стадии творческого акта – как четыре ступеньки лестницы, ведущей в глубь жизни, к правде, к тому, что называется достоверной информацией о действительности.
– Если бы у журналиста еще и время было шагать по этой лесенке вглубь!.. Всегда одна и та же драма: «Когда надо сдать материал?» – «Вчера! Так что давай побыстрее!»
– Да, спешка – вечный спутник журналиста. И это естественно: как иначе угнаться за событиями? От оперативности издания зависит его авторитет в обществе, популярность, а значит, и экономическая устойчивость. Но четыре ступеньки лесенки вовсе не означают потери времени. Скорее, наоборот, тем более теперь, когда в распоряжении журналистов компьютерные базы данных, Интернет.
– А давайте посмотрим эти «ступеньки» на каком-то реальном случае из журналистской практики!
— Прекрасно! Возьмем творческий акт, проходивший недавно у меня на глазах. Для полосы о роботах слушательнице одного из спецотделений нашего факультета, назовем ее Т.Д., нужно было сделать материал, самостоятельно подобрав тему. Ни конкретной ситуации, ни проблемы в поле зрения у нее не было. Первоначальное состояние – растерянность; как следствие – вопрос: а нельзя ли задание поконкретней? Но где ж ее взять, конкретность?.. Кто-то ведь ее должен «наработать»!
Для того чтобы определиться с заявкой на тему, Т.Д. пришлось отправиться в библиотеку. Покопалась в литературе – приходит с предложением: а если посмотреть, что делается в лабораториях? Сейчас в мире используется робототехника третьего поколения, а ученые уже осваивают модели, действующие на основе искусственных нейронных сетей, и кое-кто опасается, что роботы четвертого поколения могут стать умнее людей, – не можем ли мы оказаться порабощенными?.. Прекрасно! Заявка на тему определилась: лабораторные опыты по созданию «нейронных» роботов в контексте проблемы возможной опасности для человечества.
Вторая операция творческого акта – «сбор предварительных данных» (в современных условиях это обозначение точнее передает ее содержание, чем употреблявшееся раньше название «подготовка к контакту с объектом»). Ее смысл – поднять уровень компетентности журналиста, оснастить его уже осевшими в «информационных кладовых» сведениями о состоянии заинтересовавшей его проблемы, об объектах, выступающих как носители искомой или найденной ситуации.
Т.Д. действовала в полном соответствии с этими задачами. Выяснила, кто и где занимается роботами-«интеллектуалами», каковы основные направления поисков. Посмотрела, какие существуют прогнозы насчет отношений человека с роботами будущих поколений, и убедилась, что проблема тут есть. Определила свои дальнейшие задачи: составить отчетливую картину того, что делается в крупнейших лабораториях за рубежом и у нас, что думают создатели робототехники насчет темпов развития искусственного интеллекта, насчет возможностей разрешить противоречия между роботами будущего и людьми. Соответственно этим задачам составила план дальнейших действий. Поскольку доступа в лабораторию Кевина Уорвика в Редингском университете, лидирующую в разработке «нейронных» роботов, у нее не было решила обстоятельно изучить его книгу «Наступление машин». Там – и подробное описание ведущихся сегодня поисков, и аргументация мрачных предостережений ученого. Но это – одна позиция. Есть ведь и другие! Решила побеседовать с известным исследователем проблем интеллекта, в том числе искусственного, у нас в стране, познакомиться с его лабораторией...
Можете самостоятельно сделать вывод о результате, к которому надо стремиться в ходе второй операции?
– Да. Желательный результат тут, очевидно, – четкое представление о предмете дальнейшего исследования, о конкретных исследовательских задачах и определенный план действий. Так ведь?
– Так. Один момент стоит все-таки уточнить, хотя это и не очень существенно. Трудно составить определенный план действий, не побывав на месте событий, не вступив в контакт с их участниками. На этом этапе достаточно примерного, ориентировочного плана.
Ну, а как бы Вы стали действовать на месте Т.Д. дальше?
– Я?! Может быть, я бы попытался дозвониться до этой лаборатории Уорвика... Или нет, слишком большие затраты, а целесообразности немного. Пожалуй, я бы тоже детально изучил его книгу, а потом нашел бы аналогичную лабораторию у нас, сходил бы туда, побеседовал бы с людьми, посмотрел бы роботов и стал обдумывать материал.
– А вот теперь послушайте, как действовала Т.Д. Она, действительно, обстоятельно изучила книгу и вдруг поймала себя на мысли, что ей не по себе. И лаборатория Уорвика, кишащая гномиками-роботами, которые умнеют не по дням, а по часам, и сам Уорвик, озабоченный необходимостью создать международный орган для контроля за безопасностью робототехники, вдруг приблизились к ней, стали, как бы втягивать ее в свою орбиту, делая проблему взаимоотношений с роботами чрезвычайно личной. Т.Д. почувствовала себя участником ситуации, о которой ей предстояло написать. Невольно включилось самонаблюдение. На встречу с профессором психологии, о которой она заранее договорилась, Т.Д. собралась идти, уже испытывая в ней личную потребность: теперь ей нужна была информация не только о российских поисках в робототехнике, сколько о позициях наших исследователей по поводу взаимоотношений с роботами, доводы «за» и «против» того, что прогнозирует Уорвик. Естественно, предварительный план беседы изменился.
Так выглядела в этом творческом акте третья операция – «определение конкретного предмета изучения». Для Т.Д. в качестве такового выступила та грань современной ситуации с созданием робототехники, которую она осознала как касающуюся ее лично, поскольку она представитель поколения людей, стоящего на пороге встречи с роботами-«интеллектуалами».
Как правило, эта операция осуществляется в ходе первичного непосредственного контакта с объектом, положение дел на котором решено изучать (отсюда вариант ее обозначения: «первичное непосредственное знакомство с объектом»). В данном случае первичный контакт был опосредованным: через книгу. Но смысл операции сохранился: журналистка, соприкоснувшись с тем, что происходит в лабораториях по созданию роботов, определила «горячую точку» ситуации. Усмотрела она ее в позиции людей.
Четвертая операция творческого акта – «направленное изучение предмета». Здесь решаются основные задачи познавательной стадии: устанавливаются все факты, характеризующие ситуацию; работой мысли вскрываются все их существенные связи и определяется отношение к проблеме; делаются выводы о существе происходящего и осознаются возможные пути разрешения проблемы. Результатом оказывается журналистская концепция изученной ситуации в ее отношении к проблеме.
У журналистки Т.Д. эта операция стала плавным продолжением предыдущей. Она встретилась с российским ученым, познакомилась с состоянием робототехники в нашей стране, выяснила особо интересовавшие ее вопросы и пронаблюдала за собственными реакциями, поскольку они составляли часть выделенного ею предмета изучения. Вывод ее оказался очень любопытным: появление на горизонте «умных роботов», действительно, создает для людей проблему, но она на этом этапе состоит не столько в опасности оказаться в подчинении у робота, сколько в необходимости подготовиться к встрече с новым типом интеллектуальных существ, ориентируясь не на подчинение их себе, а на паритетные отношения. Фактически в тот момент определилась идея материала, но Т.Д. еще не отдавала себе в этом отчета. Замысел произведения еще не сформировался.
– Замысел?.. Но разве заявка на тему и замысел – не одно то же?
– В строго терминологическом смысле слова – нет, не одно. Впрочем, это уже тема следующей нашей беседы.
в начало
Беседа пятнадцатая ПОЧЕМУ ИНОГДА «НЕ ПИШЕТСЯ»?
– Завершающая стадия творческого акта в журналистике – собственно создание текста – тоже отмечена жесткой спецификой условий деятельности.
– Да уж, наверное, жестче и не бывает. Событие еще не завершилось, а в эфире уже звучит: «Наш корреспондент передает из Белого дома...» О каком тут творческом процессе можно говорить?
– Действительно, в новостной журналистике подобные обстоятельства повторяются изо дня в день, и это естественно. Жанровая специфика в данном случае требует от журналиста особых качеств. Интенсивность переработки сведений здесь такова, что разглядеть извне отдельные моменты творческого процесса практически невозможно. Кажется, какое это творчество: сидел человек, слушал, встал, подошел к телефону и передал... Но ведь передал-то он не ворох беспорядочных сведений! Сумел проанализировать услышанное, систематизировать, увидеть смысл, отобрать необходимые факты, выстроить их в соответствии с нормативами журналистского текста. Значит, творческий процесс состоялся, необходимые его моменты имели место. А что до интенсивности, то не для всякого такая степень ее возможна. Соответственно не всякий оказывается пригоден для работы в оперативных жанрах.
Однако и у любого из журналистов на создание материала всегда минимум времени. Пусть не так мало, как у репортеров, – все равно «временного раздолья» нет. Мы все связаны определенным сроком предъявления текста, иначе рискуем его «проквасить». А кому он тогда нужен?..
Есть еще одно «отягчающее обстоятельство» в условиях деятельности журналиста: его творческие поиски регламентированы не только жесткими временными рамками, но и определенным количеством строк на полосе или определенным количеством минут в эфире.