А энциклопедисты во главе с Дени Дидро (1712-1784) издавали «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел». Это был источник не только научных знаний, но и революционных идей эпохи буржуазного Просвещения. Не случайно издатели «Энциклопедии» подверглись преследованиям со стороны церкви и светской власти: трактат Гельвеция « Об уме» был осужден Сорбонной и Папой римским, отдельные тома издания публично сжигали. [4]
Глава III. Раскрытие исторических типов в социокультурных форм журналистики
Теория - знание достоверное, истинное в тех границах, писал в 70-х гг. известный специалист в области методологии науки В. В. Штофф, - в которых она подтверждена практикой" [9, с. 216]. С тех пор в теории познания произошли существенные изменения. Понятие истины специалисты в области философии науки оставили естествознанию и технике, социально-гуманитарному знанию предложено пользоваться понятием "модель". Этим подчеркивается, что в науках о природе объективно истинное, абсолютное знание присутствует, в науках же, касающихся человеческого мира, возможно лишь субъективно-объективное знание: мы можем познавать общество, культуры лишь относительно, поскольку наше познание в этом случае ценностно обусловлено. Социальные теории, таким образом, в современной гносеологии выступают в качестве систем-моделей, в которых отражено субъективно-объективное знание о человеческом мире. Разрабатывая теорию исторических типов рациональности, российские философы В. Розин, А. Назаретян и другие пришли к выводу, что все наше знание так или иначе ценностно обусловлено, поэтому при анализе и природных процессов корректнее использовать понятие "модель", а не "истина". Как представляется, этот подход оптимален все же только для познания человеческого мира. Он существенно редактирует понятие социальной теории. Практика, подтверждающая истинность социальных теорий, как правило, находится уже в прошедшем времени, ее нельзя перепроверить, поставить эксперимент, проверяя ее работу в разных условиях. Именно поэтому прогнозы на основе такой теории носят гипотетический характер. Объективная истина в социально-гуманитарном знании присутствует в ценностно-смысловом оформлении, характеризующем ценностные установки культуры исследователя и его эпохи. Это не означает, что социальные теории ничего "не дают" в смысле объяснения социальных процессов. Они объясняют: закон увеличения действия субъективного фактора в истории объясняет стремление людей к индивидуально культурному разнообразию, индивидуалистическую тенденцию, наиболее полно представленную в виртуальном сетевом обществе и т.д. Социальные теории позволяют адекватно интерпретировать сложившуюся социальную реальность, поскольку в них отражены существенные стороны социальности. В этом их непреходящее практическое значение. При этом нельзя не отметить, что, как и в естествознании, социальные теории не опровергают друг друга, а лишь редактируют место своего действия в общем ходе исторического движения. Как теория Эйнштейна не опровергла теорию Декарта, так и теории социальной мобильности, социальной стратификации, ролевые теории общества и современные социокультурные теории не опровергли теории классов, но определили место действия законов классовой борьбы в истории. Преувеличенная оценка, либо недооценка этих законов лишь свидетельство того, что мы не можем "выпрыгнуть из своей человеческой оболочки", которая предопределяет нам судьбу быть "существами оценивающими" (Ф. Ницше). Философско-гипотетический характер социальных теорий предопределен законами, на которые они опираются - законами-тенденциями. При построении их ставится задача выявления объективного знания о социальном движении, определении относительной и абсолютной истины, соотношении истины и "правды" в истории. Социальная философия вскрывает законы, устремленные в вечность. Журналистские теории, апеллирующие к социально-философским теориям, не ставят эти проблемы. Сформулированные ими законы, это законы функционирования журналистики, призванные объяснить настоящее. Журналистике теория нужна, чтобы адекватно информировать свою расчетную, потенциальную и реальную аудиторию, а также способствовать созданию такой ситуации, чтобы массы самостоятельно отлаживали свою социальную систему. Результативность журналистики коренится в исполнении ею непосредственно-организаторских функций, способствующих обеспечению решению задач социального развития. Ее теория в этом плане носит инструментальный характер. Соотношение между социальной теорией и журналистской примерно такое, как соотношение между наукой и техникой, где техника реализует научные проекты, но в ходе реализации ставит и решает частнонаучные проблемы. Хотя при непосредственной работе над журналистским текстом неизбежно встают социологические, философские и культурологические проблемы: социального факта и его значимости для массовой аудитории; субъективности и объективности журналистского текста, проблема " входа в чужую культуру" и др. Поэтому весь комплекс социально-гуманитарных наук, читающих в университете, имеет непосредственное, практическое значение. Но и оно не является исчерпывающим. Занятия журналистикой предполагает постоянное самообразование. Современная журналистика накопила огромный опыт, результаты которого осмысливает, типологизируя и классифицируя их. В процессе классификации СМИ, жанров, типов творчества и т.д. выявляются существенные закономерности функционирования журналистики, характеризующие ее с внутренней стороны. Типологизация же журналистики со стороны ее социальности, т.е. с точки зрения социально-политической содержательности ее текстов, позволяет осмыслить ее социальный опыт. В этом плане историческая типологизация журналистики необходима для понимания ее настоящего, в котором все типы журналистики, возникшие в прошлом, сосуществуют с некоторой редакцией содержания, соответствующего потребностям времени, поскольку существуют социальные слои, взывающие тот или иной тип журналистики к жизни. Типология журналистики, как метод ее осмысления, возникла в теоретическом сознании в период господства идеи о наличии социального объективно-истинного знания, лишенного ценностной установки, которая воспринималась как субъективизм, искажение реальности. Современный тип рациональности, опираясь на И. Канта, утверждавшего, что наше познание ценностно обусловлено, считает, что ценностная установка - гарантия от заблуждений. В то время, как ценностная установка в познании предрасполагает как к искажению реальности, так и способствует, стимулирует адекватное ее восприятие. Задача для исследователя состоит в уяснении содержания ценностей и соответствия их реальности. Ценным же для серьезных исследователей журналистики всегда было и есть объективно истинное знание, а это предполагает выявление всех исторических типов журналистики, расположение их в хронологическом порядке, в котором новейший тип и предстает как самый совершенный с точки зрения полноты социального содержания и технологических возможностей. В этом плане тип журналистики представляется в качестве определенной целостности, возникшей в результате взаимных отношений различных социально-политических сил исторического процесса, в котором отражаются и выражаются интересы того или иного социального слоя. "Отнесение конкретного журнала или газеты, программы ТВ или РВ к одному из исторических типов - результат высокого обобщения на основе "ядра" позиции и играемой в обществе роли, главной социальной направленности" (Е. П. Прохоров [1, с. 112]). В типологии журналистики, таким образом, за точку отсчета берется ее социальная укорененность, проявляющаяся в соответствии содержания ее текстов потребностям класса или социального слоя, то есть социально-политическим интересам. Согласно этому принципу выделяются: феодально-монархическая журналистика, отражающая интересы класса аристократов: дворян, помещиков, баронов, князей и других представителей аристократического сословия; религиозно-клерикальная, отражающая интересы церквей, которые то поддерживают светскую власть, то конкурируют с ней, испытывая с ее стороны давления, то сами претендуют на государственную власть; буржуазная, отражающая интересы крупного, среднего и мелкого бизнеса, и, наконец, социалистическая журналистика, возникшая в недрах буржуазного общества, как журналистика, призванная защищать интересы непосредственного производителя материальных и духовных благ: рабочих, крестьян, интеллигенции. Современные исследователи сегодня понимают относительность данной типологии с точки зрения ее количественной репрезентативности, поскольку грани между названными типами журналистики условны. Существует и религиозно-демократическая печать, в которой тесно переплетены буржуазные и религиозные ценностные идеалы, и религиозно социалистическая печать на базе национализма и на базе классового похода и т.п. Однако небольшое число типов журналистики означает лишь то, что в них "схвачены" сущности более высокого порядка, позволяющие познавать другие. В политических изданиях все названные типы журналистики представлены, и они могут служить в качестве точки отсчета, инструментом познания политического поля журналистики. Не все воспринимают подобную типологию в качестве инструмента познания, поскольку не все сформулированные типы журналистики желательны тем или иным идеологам. В этом проявляется явное смешение проверенных теоретических посылок и желаний, которые, конечно же, сбываются в человеческом мире, что накладывает отпечаток на споры вокруг вычленения типов: сколько их, по каким основаниям они осуществляются и т.д. Эти споры, вполне правомерные в рамках научного познания, в преломлении идеологических установок неизбежно принимают неконструктивный характер, где желаемое выдается за действительное. И дело состоит не в идеологии, а закономерности, поскольку любая идеология отражает интересы определенного социального слоя. И на какой бы научной основе она не была выстроена, на ней всегда лежит печать субъективных настроений и ценностных представлений данного слоя, Именно поэтому класс, завоевав власть и создав для себя льготные условия существования, начинает деградировать. Буржуазия, придя к власти, перестала принимать участие в организации производства, занявшись финансовыми спекуляциями. Рабочий класс, от осознания своей "гегемонии" не только не стал стремиться к повышению своей трудовой квалификации, но и то, что умел делать - разучился. Интеллигенция, как показывает современная ситуация, вместо социально-полезного труда в науке, образовании и культуре стала демонстрировать лишь свой все более убогий внутренний мир. Разумеется, что причина здесь не только в соприкосновении идеологии с государственной властью, но, как представляется, это один из немаловажных факторов. Государственная политика должна ставить в равные условия все социальные слои, без всяких привилегий, но в том то и суть, что она не в состоянии самостоятельно это осуществить, но, став средством в руках социальных сил, она сама себя отрицает. Идеология, соответствующе воспринятая незрелым мировоззрением, как реальность способна и "сказку сделать былью" и "Сон на солнцепеке" Сальвадора Дали воплотить в жизнь. Человек - программируемое, внушаемое существо: провозгласят официальные власти, что живем при социализме, появится социализм; объявят, что у нас развитый капитализм, будет вторить ученый мир о нашем "развитом капитализме" Мы рождены от идеи, заявляют современные культурологи (Милтон, Гачев). И доля истины в этом есть, в противном случае невозможна была бы никакая идеология, невозможны были бы и СМИ. Это находит отражение в утверждениях, что никакой буржуазной уже журналистики не существует, поскольку ее антипод - советская журналистика исчезла вместе с канувшем в небытие государством. Либо утверждается, что социалистической журналистики не существует, поскольку исчезли социалистические государства. В этих утверждениях не только сказывается конъюнктурность, приспособление к изменившейся политической ситуации, но и привычка все мерить рамками идеологии или демонстративный отказ от нее в любом варианте: нежелание быть ни коммунистом, ни антикоммунистом, усталость от политики, и лишь в последнем случае, - непонимание оснований выделения типов. И, тем не менее, отказ от типологии имеет и свои веские основания, за которыми стоит реальность, в которой культурные формы предопределяют современное социально-экономическое развитие, стимулируют его или оказывают лишь негативное разрушительное действие, прежде деморализовав его творцов. Культурные войны с помощью СМИ это не блеф очередной пропаганды, а реальность, которую осознает среднее и пожилое население нашей страны. Заявление А. Зиновьева перед журналистами на конференции о том, что понятия "капитализм" и "демократия" пусты, не имеют в себе никакого содержание, - не отказ социолога от социально-политических категорий, а понимание того, что главным фактором современности является культура, поэтому "западнизм" подчиняет себе мир, а не капитализм. Социально-политическое пространство завоевывается с помощью культурных форм. Современное общество идет в сторону деполитизации и надполитизации к культурной и индивидуальной идентификации. В этом проявляется закон возрастания субъективного фактора в истории. Не голая истина, а правда во всех ее одеяниях правит миром. Если посмотреть с этой точки зрения на реальность, то переход социологов от социологии, апеллирующей к экономике, к социологии культуры (Ерасов, Ионин и др.) вполне правомерен. Правомерны и интерпретации результатов социологических исследований на страницах журнала "СОЦИС", включающие в интерпретируемый материал героев литературных произведений и кино. Культурный фактор стал объектом внимания экономики. На Западе забил тревогу по поводу моральной экономики А. Этциони. Воскрес В. Зомбарт... В этой связи угасший интерес к типологии журналистики не воспринимается в качестве некого недоразумения или идеологической конъюнктуры, желанием укрыться покрывалом культуры от важнейших социально-классовых проблем. Классификация социокультурных моделей журналистики, предложенная Е. А. Корниловым жизненно необходима. При этом нельзя не отметить, что журналистика - феномен культуры и средство воздействия на культуру. Ее деятели в массе своей действуют согласно своим убеждениям представлениям и ценностям, а не в силу сложившейся конъюнктуры. Конъюнктура, т.е. ситуация подбирает их на дорогах истории, и они не сопротивляются, поскольку адекватно ее воспринимают, тиражируя ее социокультурные миры многократно предоставленными возможностями СМИ. В принципе типологизации журналистики типологизируется интеллектуальная, социально-политическая направленность изданий, за текстами которых стоит субъект, ищущий истину, справедливость и законность в социальных отношениях. Принцип модельной классификации предполагает отражение в журналистских текстах ценностно-смысловых феноменов, порожденных историей и настоящей реальностью. За классифицируемыми текстами в этом случае стоит целостный субъект, где целостность обеспечивается его правополушарным мышлением, - жаждущий полноты жизни индивид, апеллирующий к символам культуры и не подвергающий их сомнению. В моделях, в данном случае, моделируются чувственно-образное восприятие мира людьми. Их может быть бесконечное множество, включая и индивидуальную культуру конкретного индивида. Каковы основания классификации социокультурных моделей журналистики у Корнилова? Как представляется, его принцип мультипликативно-сущностный, поскольку он позволяет понять журналистику в единстве ее сторон, обеспечивающих информацией как рациональную, так и иррациональную, чувствующую части культуры. Его модели журналистики как конкурируют друг с другом по принципу взаимоисключений, претендуя на близость к истине, так и взаимодополняют друг друга, уже, благодаря факту своего существования. Корнилов сделал первую попытку классификации определенного множества социокультурных моделей журналистики, в которых отражается более многомерная социальная реальность, чем это возможно при типологизации. Его классификация моделей журналистики более адекватна реальности. Поскольку журналистика в своих текстах отражает не только и не столько социально-политические интересы и потребности населения, но все социально и культурно значимые явления, включая мифологические, бытовые (особенности жилища, питания и т.п.)... Корнилов хорошо понимает условность, выделяемых им форм, связанную с формализацией знаний об объекте, и предполагает дополнения. Но не это суть. Социокультурные модели журналистики должны акцентировать внимание исследователей на репрезентативность в этих мирах политических, эстетических, научных и других ценностей, взятых в качестве определенной целостности, существующей в массово-информационном потоке, взаимодействуя с другими целостностями. Они должны выполнять познавательные функции, что автору классификации моделей, как представляется, удается. Корнилов выстраивает модели журналистики по различным основаниям: территории распространения, каналов передачи, правовой санкционированности, политической направленности, качеству. Это позволяет ему характеризовать те или иные содержательные стороны журналистики с точки зрения ее возможностей и качества. Сущностные ее характеристики проявляются, благодаря парной представленности моделей: глобальная - региональная, печатная - аудиовизуальная, официальная -неформальная, континентальная - островная, качественная - бульварная, демократическая - тоталитарная. Модели не прихоть или выдумка Корнилова: подобные понятия употребляются в текстах, посвященных исследованию журналистики. Корнилов их лишь собрал и представил таким образом, чтобы отразить содержательные и сущностные характеристики журналистики как целостного функционирующего явления. С содержательной стороны эти модели акцентируют внимание на своеобразный антагонизм пар социокультурных миров: глобальная - интернационализирована, распространяется через телевизионные и компьютерные сети (Интелсат, Интернет) и региональная - национализирована, ее издания территориально закреплены; печатная -старейшая, развивается уже в течение четырех веков, аналитическая и сервисная, и аудиовизуальная - еще молодая, но активно прокладывающая себе дорогу, информационными и культурно-рекреативными передачами и программами. В моделях зафиксирована жесткая конкурентная борьба, но при этом отражена их взаимодополняемость, в которой одна обеспечивает жизнь своему антиподу уже фактом своего существования: глобальная вызывает к жизни стремление населения к культурной идентификации, которое удовлетворяется региональными СМИ. Недостаточная аналитичность аудиовизуальных средств способствует обращению граждан к газетам и журналам, - печатным текстам и, наоборот: потребность в развлекательном шоу заставляет включить телевизор. Выделение официальной и неофициальной журналистики позволяет оценивать журналистику как с политико-правовой точки зрения, так и с позиций ее качества. В этом плане пары "демократическая и тоталитарная", "качественная - бульварная" журналистика пересекаются с ней. Заслуживают внимания и характеристики пары "континентальная - островная", где "континентальная" (преимущественно романо-германская, комментаторская, аналитическая), противостоит "островной" (англо-американской, информирующей, поставляющей факты). "Островная" использует новейшие технологии, стремясь к экспансии, но единый ментальный фон (обе функционируют, прежде всего, в лоне европейских ценностей) позволяет им осуществлять диалог, препятствуя проникновению в свое информационное поле бульварной журналистики с оппонирующей сторон. Принцип парности социокультурных моделей журналистики позволяет более глубоко понять информационные потоки, их действия, противодействия и подводные камни. Так, мы знаем, что "островная" журналистика - это высокие технологии, большие возможности, информативность, индивидуалистичность, следовательно, она и представляет основу глобальной модели, которая интернациональна. Эти модели журналистики и представляют "коренного жителя" сетевого общества, о котором пишет Кастеллс, как об опасном своей анонимностью, угрожающей безответственностью. Но им противостоят: континентальная, региональная, печатная, качественная, демократическая журналистика. Журналистика, как целостное явление, таким образом, бинарна так же, как бинарен социокультурный мир. И в этом залог жизни культуры, а, следовательно, и человечества. Нужно только умело регулировать этим двуединым миром, вовремя снабжая его левое и правое полушарие необходимой информацией.[5]