Открытые источники. К ним относятся средства массовой информации: радио, телевидение, газеты. Также, источниками новостей могут стать и глобальные информационные системы, такие как Интернет, Фидонет и им подобные. В этих сетях существуют как специальные новостные сайты, работающие в режиме реального времени, так и системы конференц-переписки, форумы и чаты, позволяющие общаться с коллегами и обсуждать с ними ту или иную новость. Также открытыми источниками информации являются официальные пресс-релизы и информационные службы различных силовых структур и правоохранительных органов: ГУВД, управления пожарной охраны, управления по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям, прокуратуры, ГИБДД, РУБОП, ФСБ, городских и районных администраций, законодательных органов, коммерческих структур. Сюда же можно отнести и материалы пресс-конференций и брифингов.
Конфиденциальные источники. Журналист-расследователь, в отличие от большинства собратьев по профессии, обойтись без конфиденциальных источников не может: обнародование прежде недоступной обществу информации – одна из ключевых особенностей жанра. Поэтому профессионалы так заботливо относятся к своим источникам
Как и открытые источники информации, конфиденциальные также делятся на одушевленные и неодушевленные. Во втором случае речь идет, как правило, о служебных документах различной степени зашифрованности, о перехватах сообщений, поступающих по сетям телефонной и электронной связи, о специальных базах данных. Получить такие документы в свое распоряжение – для журналиста большая удача. Впрочем, эта удача таит в себе и серьезную опасность, которая заключается в том, что неумелое использование этих источников может навлечь массу неприятностей на самого журналиста.
Надо понимать, что журналист сам по себе не является носителем государственной тайны или какого-либо секрета. Однако, если будет доказано, что он сознательно распространил заведомо секретную информацию государственного характера, его могут привлечь к ответственности.
Другая опасность, которая подстерегает журналиста, получившего в свои руки секретные материалы, таится в сложности проверки их подлинности. Редкий случай, когда к вам попадает подлинник документа, значительно чаще вы получаете на руки его копию. При современном развитии техники изготовить подделку не составляет большого труда. А любителей подобных мистификаций в наше время находится немало.
Наибольшей же ценностью для журналиста-расследователя являются люди, в силу различных обстоятельств владеющие социально важной информацией. Такой источник может быть разовым, если журналист выходит на него в процессе сбора материала по определенной теме, и постоянным, если благодаря своему должностному или общественному положению он практически всегда имеет доступ к информации, интересной журналисту.
4. ТЕЛЕВИЗИОННАЯ СПЕЦИФИКА ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
Сегодня телевидение стало настолько обыденным явлением, что мы и мысли не допускаем о том, что работать на ТВ далеко не просто. Многие из нас держали в руках видеокамеру и заглядывали в окошечко видоискателя, а некоторые даже знают, что такое микрофон и как в него говорить.
Среди пишущих коллег тележурналисты пользуются нехорошей славой, идущей с давних времен, когда некий ответственный секретарь небрежно бросил: «Пишущий журналист всегда сможет работать на ТВ, а вот телерепортера в газету никто не возьмет». Считается также, что главное, чем стоит овладеть для работы на ТВ, – это чисто техническая натасканность, ибо техника – есть суть и главная составляющая телевидения.
Но вот один тезис, который вряд ли можно опровергнуть: практически ни одна хорошая, даже блестящая газетная статья не может быть использована в качестве телевизионного сценария в чистом виде. А ведь именно телевизионный сценарий в конечном счете должен подготовить тележурналист буквально перед любой съемкой – будь то крохотный сюжет в «Новостях» или полнометражный проблемный очерк. Сценарий этот вовсе не является многотомным трудом, созданным по всем бюрократическим канонам, скрепленным бесчисленными резолюциями начальства и печатями отдела снабжения, он, в конце концов, может быть в голове, но он, во-первых, обязательно должен быть, а во-вторых, должен быть именно сценарием.
Чтобы понять, зачем же он так нужен, и как его создавать, следует для начала разобраться, чем отличается печатное слово от произнесенного в эфире, да еще и снабженного «картинкой»? На слух текст воспринимается абсолютно иначе – вот и отличие. Текст для видеосюжета пишется специальным языком, по специальным правилам; он должен легко восприниматься на слух и быть предельно понятным.
Широко известно, что газетчику не так доступен художественный образ, как тележурналисту. У газетного журналиста есть всего два средства для создания художественного образа: слово автора и воображение читателя. У телевизионного – выразительных средств гораздо больше: «картинка», т.е. изображение, причем фигура и фон могут работать по-разному в единстве и в контрапункте; монтаж, т.е. произвольно-осмысленное сочетание «картинок»; синхронная речь персонажей; закадровый текст; фоновый звук; наконец, «стенд-ап» – речь корреспондента на фоне события.
Что же касается воображения зрителя, то его вряд ли удастся заставить работать, если не принять к сведению, что включается оно только в том случае, когда эти выразительные средства работают в контрапункте, т.е. будучи творчески противопоставлены друг другу. Например, на заре звукового кино был выработан принцип построения «звуко-зрительного» образа: вижу одно, слышу другое, понимаю третье.
Вот наглядный пример. Журналист на ТВ подготовил закадровый текст о коррумпированном чиновнике, попавшемся на взятке. Мол, такой-то тогда-то при таких-то обстоятельствах и т.д. При разной постановке и подаче материала восприниматься он будет также по-разному:
Вариант 1. Журналист читает, зритель видит оперативную съемку. Он видит документ. Ему, например, интересно.
Вариант 2. Слыша слова журналиста, зритель видит бог знает откуда добытые видеозаписи, на которых чиновник в шикарном плетеном шезлонге нежится в ухоженном дворе роскошного особняка. Зритель, допустим, негодует и – завидует.
Вариант 3. На текст журналиста наложены кадры, запечатлевшие героя с семьей, – он поправляет подушки в изголовье неизлечимо больной жены, варит кашку младшим детям, заботливо проверяет уроки у дочки, поздним вечером ломает вместе со старшим сыном голову над сопроматом... Зритель сочувствует, всплакнув.
Насколько результативным может быть умелое управление доступными телеэкрану компонентами, можно показать еще на примере из раннего звукового кино. «Картинка»: человек пытается открыть дверь. Он ее дергает, бьет плечом, ногой, попавшимся под руку стулом, и все это – в полной тишине. Следующая «картинка»: человек, постукивающий по зубам металлическим ключом. Громкий, звонкий, наглый звук.
Это всего лишь этюд на тему «сила и бессилие», и тут никакая площадь, отведенная на газетной странице, не поможет: достигнуть подобного эффекта словом, увы, нельзя. Однако если журналист не научился управлять этими компонентами, эффект может быть противоположный – разрушающий сверхзадачу. Например, стоит в кадре человек и рассуждает о прекрасном. А над его ухом виднеется не замеченный при съемке фрагмент типичной надписи на заборе. Дойдет ли до зрителя смысл прекрасных слов? Куда будет направлено зрительское внимание?
Поэтому, собираясь снимать, журналисту необходимо подумать и сформулировать не только то, какую историю хочет рассказать, но и какое впечатление хочет произвести на зрителя. А затем решить, какими выразительными средствами вы собираетесь этого достигнуть. Количество размазанных трупов на наших экранах – прямой результат неумения журналистов подойти к передаче трагизма происшедшего творчески. То есть они лишь грубо давят на слезную железу зрителя.
Отмечу еще одно существенное различие между газетной и телевизионной журналистикой. Допустим, журналист записал на диктофон чьи-то сенсационные признания, а наутро герой громогласно заявляет: я этого не говорил! Эти писаки переврали мои слова... Конечно, в суде – если до него дойдет дело – вы все докажете, но если при вашем разговоре никто не присутствовал, даже читатели вам вряд ли поверят. Та же ситуация на ТВ невозможна! Если человек что-то сказал, и это показали – ему от сказанного не отказаться. Зритель все видел собственными глазами! Иначе говоря, видеоматериал всегда вызывает больше доверия, чем газетная статья.
Телевидение – искусство коллективное. В отличие от газеты, где, в общем-то, ни наборщик, ни корректор не могут совсем уж испортить статью, на любом этапе телевизионного производства материал может быть безвозвратно загублен. Отсматривая материал после съемки, бывает журналист с ужасом обнаруживает, что оператор не снял нужных планов или же снял совсем другие, что звукорежиссер, борясь с одному ему ведомыми «помехами», записал синхрон, как говорится, в полном браке, что монтажеру вдруг приспичило «прокодировать» кассету, и он стер «исходники», да и много чего еще...
Для того, чтобы избежать этих инцестов, журналист пишет сценарий, в котором чётко и ясно прописывает основные пункты предстоящей работы: «какая задача стоит перед съемочной группой?», «в каком жанре предстоит работать?», «какова структура сюжета?», «кто герои материала?» и «каков объем работы, какими творческими и техническими средствами она должна быть выполнена?»
5. «Расследовательские» телепередачи
Телевидение России не может похвастаться обилием собственно расследовательских передач, хотя, скажем, криминальную тематику освещает довольно широко. Но происходит это за счет информационных материалов, документальных съемок действий, операций, проводимых, например, милицией или полицией («Криминальная хроника», «Криминальная Россия» (НТВ)). Ближе к расследовательским стоят передачи «Архивные тайны» на РТР, и особенно – «Независимое расследование», которую вел до апреля 2001 года на НТВ Николай Николаев, работавший здесь с 1993 года. По специальности экономист, он был корреспондентом, режиссером, занимался рекламой. Потом вел на канале три передачи: «Криминал», «Чистосердечное признание», «Независимое расследование».