"В отличие от профессиональной лексики жаргонная лексика всегда используется для обозначения понятий, которые в общенародном языке уже имеют наименования. В советской действительности нет условий для возникновения и развития социальных жаргонов; единственным их отзвуком в наше время остается жаргон уголовников. Однако можно говорить о жаргонах, которыми пользуются люди, поставленные в особые условия жизни и общения.
Значение жаргонизма часто очень широкое, оно варьируется в зависимости от контекста.
Экспрессивность жаргонной лексики способствует тому, что слова из жаргонов переходят в общенародную разговорно-бытовую речь, не связанную строгими литературными нормами. Большинство слов, получивших распространение за пределами жаргонов, можно считать жаргонизмами только с генетической точки зрения, а в момент их рассмотрения они уже принадлежат к просторечию.
Возникновение и распространение в речи жаргонизмов оценивается как отрицательное явление в жизни общества и развитии национального языка. Однако введение жаргонизмов в литературный язык в исключительных случаях допустимо: эта лексика может понадобиться писателям для создания речевых характеристик персонажей...
Стремление писателей оградить литературный язык от влияния жаргонизмов продиктовано необходимостью непримиримой борьбы с ними: недопустимо, чтобы жаргонная лексика популяризировалась через художественную литературу.
Обращение к жаргонизмам не в сатирических контекстах, продиктованное стремлением авторов оживить повествование, расценивается как стилистических недочет.
Зафиксированное в словаре Даля слово "жаргон" воспринимается как заимствование из французского языка и соответственно просто переводится (без пояснительных русских примеров) как "наречье", "говор", "произношение", "местная речь". В этом толковании подчеркивается отличие жаргона от кодифицированного языка, однако значение термина не имеет пренебрежительного оттенка.
У Брокгауза и Эфрона к такому пониманию добавляется новое: "испорченное наречие", а также пояснение "жаргоны иногда придумываются для известной цели, например, жаргоны воров, нищенствующих и так далее".
В настоящее время жаргон нередко преподносится как противоположность культуре речи. Он, как правило, употребляется в контексте социальной стратификации ("жаргон воров", "жаргон студентов" и тому подобное) и лишен обобщенно-культурологического фона.
К сложившейся еще в 19 веке традиции исследовать профессиональные жаргоны примыкает новое направление: жаргоны социально-возрастные. Причем, если провести границу между профессиональным жаргоном и общенациональной лексикой не составляет труда, то определить рамки социально-возрастных жаргонов представляется проблематичным.
О природе молодежного жаргона, который привлекает пристальное внимание исследователей, существуют различные мнения. Некоторые лингвисты отказывают жаргону в систематичности и целостности, представляя его как "особый словарь" некой социальной группы. Например, М. Копыленко пишет: "Значительная часть носителей русского языка в возрасте от 14-15 до 24-25 лет употребляет в общении со сверстниками несколько сот специфических слов и сильноидиоматических словосочетаний, именуемых молодежным жаргоном". Многие отмечают, что жаргон обслуживает лишь самые важные для его носителей ситуации. В такой трактовке жаргон - это совокупность слов, расширяющих речевой репертуар группы носителей того или иного конкретного языка, структурных аспектов которого жаргон не затрагивает, реализуясь лишь на лексическом уровне для описания наиболее значимой для группы ситуации.
Другие исследователи видят в жаргоне часть, довольно-таки сложную подсистему русского языка, которая выделяется избирательностью семантических полей, сниженным стилем и ограниченностью круга носителей. Опираясь на языковую систему в целом, жаргон является частью этой системы - частью, которая живет и развивается по законам, общим для всей системы. Вместе с тем жаргону свойственны некоторые особенности, которые и позволяют выделить его в отдельную подсистему.
Похожее мнение высказывает Е. Уздинская: "Молодежный жаргон - это особый подъязык в составе общенационального языка, используемый людьми в возрасте от 14 до 25 лет в непринужденном общении со сверстниками. Молодежный жаргон характеризуется как особым набором лексических единиц, так и спецификой их значения. Носители - это социально-демографическая группа в составе народа, которую объединяет, прежде всего, возраст".
Исследователи, которые считают принципиально важным провести грань между арго и жаргоном, как правило, следуют за Л. Скворцовым, который утверждал, что эти термины отличаются по степени открытости. Арго - это тайный язык, которым пользуются члены закрытой группы, низы общества, а жаргон - это социальный диалект определенной возрастной общности или профессиональной корпорации.
В этой связи некоторые ученые отмечают, что, поскольку современные криминальные группировки используют скорее вульгарную, чем эзотерическую лексику, то арго прекратило свое существование. Некоторые филологи стремятся не выделить жаргон в подсистему, а, напротив, рассмотреть его в составе общенационального языка. Однако даже им жаргон видится социально маркированным. В настоящее время (с середины 60-х годов) уже нельзя говорить о жаргоне как замкнутом речевом обиходе какой-либо социальной группы: жаргон молодежи - скорее сниженный стиль речи, средство непринужденного общения в кругу сверстников.
Для описания основных причин появления жаргона в нашей речи мы обратимся к монографии "Русский язык конца ХХ столетия":
1. Возрастает личностное начало в речи. Безликая и безадресная речь сменяется речью личной, приобретает конкретного адресата.
2. Расширяется сфера спонтанного общения не только личного, но и устного публичного. Люди уже не произносят и не читают заранее написанные речи. Они говорят!
3. Меняются важные параметры протекания устных форм массовой коммуникации: создается возможность непосредственного обращения говорящего к слушающим и обратной связи слушающих с говорящими.
4. Резко расширяется состав участников массовой и коллективной коммуникации: новые слои населения приобщаются к роли ораторов, к роли пишущих в газеты и журналы, выступающих по радио и телевидению.
5. Резко ослабляется, даже можно сказать рушится, цензура и автоцензура. Люди начинают говорить и писать свободно, причем не только дома, на улице, в очереди, но и по радио, телевидению, на собраниях и митингах, в газетах и журналах.
6. Резко возрастает психологическое неприятие бюрократического языка прошлого.
7. Появляется стремление выработать новые средства выражения, новые формы образности.
8. Наряду с рождением наименований новых явлений, отмечается возрождение наименований тех явлений, которые возвращаются из прошлого, запрещенных или отвергнутых в эпоху тоталитаризма.
"Особенностью взаимодействия между литературным языком, просторечием и жаргоном на рубеже 90-х годов можно считать интенсивность этого взаимодействия, а также выдвижение новых центров экспансии - низовой городской культуры, молодежной контркультуры, уголовной субкультуры".
При описании современного литературного языка в плане культуры речи исследователи подходят к изучению более дифференцировано, чем это было принято ранее. "Так, в речевой культуре образованных горожан - носителей литературного языка - выделяются, по крайней мере, четыре типа речевых культур: элитарная, "средне литературная", литературно-разговорная, фамильярно-разговорная. Этими же авторами ставится вопрос о взаимодействии и контрастировании данной речевой культуры с другими внутринациональными речевыми культурами: просторечной, народно-речевой и профессионально-ограниченной".
Некоторые исследователи показывают новый виток вульгаризации литературного языка, для чего имеются все основания. Просторечная и жаргонная лексика свободно используется в средствах массовой информации, в том числе и на радио.
"Одной из примет публицистических текстов определенного периода является характер переносных употреблений специальной научной, специальной профессиональной, военной лексики, лексики относящейся к спорту”.
Если в 60-е - 80-е годы в языке публицистики преобладают "военная", "спортивная" и "техническая" метафоры и отмечаются влияние соответствующих профессиональных языков, то основными центрами современного "влияния" можно назвать социальные жаргоны (молодежный сленг и уголовное арго).
Да, в русском языке жаргонным словам и выражениям всегда находилось место. Но никогда им не было так раздольно, как сегодня. По той простой причине, что они отражают сущность реально существующих в обществе социально-экономических и властных отношений.
Синонимия в молодежном жаргоне представлена достаточно широко. Представляется, что активное создание синонимов носителями молодежного жаргона диктуется потребностью в разнообразии экспрессивных средств: повышенная частотность отдельных жаргонных единиц в речи снижает их экспрессивность, в то время как значительный количественный запас синонимов помогает избежать слишком частого употребления одних и тех же единиц. Таким образом, можно предположить, что между количеством синонимов, реализующих какое-либо значение, и актуальностью данного значения для жаргононосителей существует прямая зависимость.
Исходя из этого, рассмотрим некоторые синонимические ряды. Первой синонимической цепочкой является ряд прилагательных позитивной оценки: клевый, балдежный, кайфовый. Далее следуют прилагательные эмоциональной оценки (атомный, чумовой, крутой) и прилагательные негативной оценки (мрачный, гнилой, стремный). Далее синонимические ряды располагаются следующим образом: ''уйти, убежать'' (свалить, смыться), ''умереть'' (скопытиться, крякнуть, ласты откинуть). ''Ребенок, малыш'' (киндер, бэби), ''хорошо, отлично'' (клево, четко), ''нечто плохое'' - негативные оценочные единицы (туфта, фуфляк, лажа), ''неудача, невезение'' (косяк, облом, пролет), ''марихуана'' (план, трава, ганж).