Здесь, кстати, нелишне заметить, что слабость и неразвитость судебной власти в России усиливает власть СМИ сверх всякой нормы, за которую можно принять влияние национальных СМИ на политику и особенно на выборы в западных странах.
Свобода слова сегодня в России не только существует. Как и во всех обществах, находящихся на стадии анархо-демократии, она, по сути, абсолютна.
Это не означает, что в России нет проблем со свободой слова и угроз для нее. Эти проблемы и угрозы обусловлены тремя факторами.
1) Неумение и нежелание государства, провозгласившего свою демократичность, действовать в соответствии с демократическими нормами и правилами в этой сфере.
2) Безответственное использование свободы слова журналистами, что вызывает ответную, часто неадекватную реакцию государства.
3) Продолжающаяся «холодная гражданская война» внутри российского общества, его нестабильность, когда задача политического, а порой и физического выживания отдельных лиц, групп и самой власти заставляет их нарушать любые законы, в том числе и законы, охраняющие свободу слова.[5]
Для серьезного, а не поверхностного или конъюнктурного анализа проблемы нужно различать, как минимум, пять терминов и, соответственно, пять социальных ценностей и выстроенных на их основе социальных институтов: свобода слова, свобода печати, цензура, свобода конкретных средств массовой информации, свобода массовой информации.
Свобода слова в России сегодня реальна и абсолютна: можно говорить что угодно, где угодно и даже с меньшей ответственностью за свои слова, чем на Западе.
Свобода печати закреплена законодательно, наличествует в реальности, но в целом для общества воплощается как совокупность текстов и образов во всех российских СМИ, а не в каждом в отдельности. В принципе – это приемлемый стандарт.[6]
Цензура запрещена законодательно, фактически отсутствует в практике СМИ, кроме корпоративной цензуры, юридически, впрочем, тоже не существующей. Отдельно я указал бы на такие значимые факторы, как самоцензура самих журналистов, связанная с их политическими пристрастиями (это особенно проявляется по линии «коммунисты – антикоммунисты», причем с обеих сторон), а также, как я ее называю, цензура друзей. Позвонить другу-главному редактору или известному журналисту и о чем-то его попросить в России является нормой. Отказать в такой просьбе очень трудно: не потому, что страшно, а потому что неприлично отказывать. Так по привычке функционирует русский политический класс.
Свобода конкретных средств массовой информации различна, как это всегда бывает. Она ограничена и в многочисленных государственных СМИ (в наибольшей степени – в СМИ, принадлежащих или подконтрольных региональной и местной власти), и в частных – как минимум, интересами их владельцев, часто к тому же зависящих от государства, а также интересами главного менеджмента и самоцензурой (добровольной или корыстной) главных редакторов или самих журналистов.
Свобода массовой информации в России наличествует не в полной мере – прежде всего из-за многочисленных табу, негласно налагаемых на те или иные темы, как государством, так и частными владельцами СМИ и близкими им по бизнесу или политическим интересам группами.
Характеризуя ситуацию в целом, можно сказать, что отдельные ограничения всех этих свобод и, напротив, отдельные элементы неофициальной цензуры с лихвой перекрываются особенностями функционирования уже свободной, но пока еще не до конца ответственной русской прессы в обществе со слабой властью, воюющими друг с другом элитами (информационные войны, в которых используется много лжи, дают и громадные выбросы самой запредельной правды) и общей анархией.
Словом, свобода печати в России существует для тех журналистов, которые способны и имеют возможность работать в ее рамках, а свобода массовой информации – для тех, кто имеет возможность следить за передачами всех основных телеканалов и регулярно читать шесть-семь газет и два-три еженедельника разных политических направлений.[7]
Центральная (федеральная) пресса в настоящий момент - наиболее свободный сегмент российских СМИ (именно здесь живет наша свобода печати и ограничений здесь почти нет). В основном центральные печатные СМИ являются частными, хотя государственных газет и журналов в России гораздо больше, чем в любой другой демократической стране. Более того, несмотря на то, что «олигархи»-изгои были лишены политического ядерного оружия, Березовский продолжает владеть всеми своими печатными СМИ, а Гусинский, хоть и косвенно, контролирует часть ранее принадлежавших ему изданий. Вообще, оппозиционная бумажная пресса существует в России и справа, и слева – баланс сил, сложившийся еще при Борисе Ельцине, сохранился до сих пор.
Сильнейшая внутривидовая конкуренция в этом сегменте СМИ поддерживает необходимый уровень свободы, который ограничивают четыре главных фактора.
1) Связь ведущих бизнес-структур, владеющих данными СМИ, с властными структурами, что рождает корпоративную цензуру.
2) Крайне низкие тиражи качественных изданий, что сужает поле потребления обществом существующей в этих СМИ свободы.
3) Совокупная деятельность провластных и частных PR-структур, в весьма впечатляющих масштабах искажающих свободное творчество журналистов данных СМИ.
4) Относительно низкие заработки журналистов, редакции которых базируются в самом богатом городе страны и одном из богатейших городов мира, что приводит к легкости подкупа как отдельных журналистов, так и целых редакций.
Региональная и местная пресса (в том числе телевидение и радио). Здесь минимальный уровень свободы, обусловленный:
1) почти полным отсутствием конкуренции из-за малочисленности субъектов, владеющих данными СМИ или контролирующих их (к таковым относятся главным образом местные власти, на порядок более авторитарные, чем власть центральная, и одна-две крупнейших местных бизнес-группировки, либо сросшиеся с местной властью, либо воюющие с ней);
2) почти нищенским официальным уровнем заработной платы провинциальных журналистов.
Федеральные телеканалы (и радиоканалы). Эти СМИ менее свободны, чем федеральные (центральные) печатные издания, но гораздо более свободны, чем СМИ региональные и местные.
Среди центральных метровых общеполитических телеканалов три впрямую контролируются центральной властью (Первый, «Россия», «Культура»), один – региональной московской властью (ТВЦ), один – крупнейшей государственной энергетической монополией «Газпром» (НТВ). Из множества дециметровых каналов все, кроме Ren-ТВ, контролируемого РАО «ЕЭС», являются чисто развлекательными и в лучшем случае портят вкусы публики.
Тем не менее, и здесь царит значительный (хотя и не абсолютный) плюрализм. Если Первый канал и канал «Россия» в целом отражают официальную линию трактовки событий, то НТВ, Ren-ТВ и ТВЦ являют собой примеры отклонения от генеральной линии, причем в разные стороны.
Несмотря на то, что определенное (ограниченное) присутствие государства на рынке СМИ объективно необходимо (а субъективно власть никогда полностью от него не откажется), оптимальным можно считать следующий сценарий дальнейшего развития СМИ России.
1) Государству, центральной власти нет нужды иметь более одного контролируемого ею телеканала (первого или второго, максимально охватывающих территорию и население страны).
2) Один или два центральных телеканала должны быть трансформированы в общественное телевидение.
3) Остальные центральные каналы должны быть реприватизированы.
4) То же самое должно быть сделано и в сфере радиовещания.
5) Категорическим императивом является постепенный вывод всех региональных и местных телерадиовещателей из-под прямого или косвенного контроля региональных и местных властей путем прямого запрета, установленного законом.
6) Нет никакой политической необходимости в том, чтобы какие бы то ни было печатные СМИ, как центральные, так и региональные и местные (кроме чисто служебных вестников и армейской печати) находились во владении (прямом или косвенном) любых властных органов. Запрет на такое владение должен быть установлен законодательно и одномоментно.
7) Все типографии страны должны быть приватизированы и акционированы безо всякого участия государственных структур.
Список литературы
1. Доброхотов Р.А. Политика в информационном обществе // Полис. – 2004. - № 3.
2. Красин Ю.А. Российская демократия: коридор возможностей // Полис. – 2004. - № 6.
3. Лапкин В.В. Размышляя о природе социальных взаимодействий // Полис. – 2004. - № 6.
4. Публичная политика в России // Полис. – 2005. - № 3.
5. Третьяков В. Слово высказанное // Политический класс. – 2005. - № 5.
6. Шестопал Е.Б. Новые тенденции восприятия власти в России // Полис. – 2005. - № 3.
[1] Лапкин В.В. Размышляя о природе социальных взаимодействий // Полис. – 2004. - № 6.
[2] Публичная политика в России // Полис. – 2005. - № 3.
[3] Шестопал Е.Б. Новые тенденции восприятия власти в России // Полис. – 2005. - № 3.
[4] Третьяков В. Слово высказанное // Политический класс. – 2005. - № 5.
[5] Третьяков В. Слово высказанное // Политический класс. – 2005. - № 5.
[6] Доброхотов Р.А. Политика в информационном обществе // Полис. – 2004. - № 3.
[7] Красин Ю.А. Российская демократия: коридор возможностей // Полис. – 2004. - № 6.