Перейдем к анализу критерия «характер физических и нравственных страданий» Вряд ли под характером страдании может пониматься что-либо иное, чем их вид. Для целен компенсации морального вреда законодатель подразделил страдания как общее понятие на нравственные и физические страдания. Исходя из требования оценивать при определении размера компенсации характерфизических и нравственных страданий, можно предположить, что законодатель намерен поставить размер компенсации в зависимость от видов как физических, так и нравственных страданий. Подвидами физических страдании можно понимать боль, удушье. тошноту, головокружение, зуд и другие болезненные симптомы (ощущения), под видами нравственных страдании — страх, горе, стыд, беспокойство, унижение и другиенегативные эмоции. Характер физических и нравственных страдании в таком понимании можно было бы учитывать и оценивать, если бы законодатель оказался в состоянии установить некую количественную соотносительность между их вышеперечисленными разновидностями. Однако не представляется возможным и целесообразным ни теоретически,ни практически ввести какое-либо объективное соотношение между тошнотой и удушьем, зудом и головокружением, страхом и горем, стыдом и унижением. По нашему мнению, «учитывать» характер физических страданий можно лишь принятием во внимание тех нравственных страданий, которые могут оказаться с ним сопряжены (например, ощущение удушья может сопровождаться негативной эмоцией в виде страха за свою жизнь). Поэтому, на наш взгляд, для определения размера компенсации следует учитывать не вид (характер) нравственных или физических страданий, а характер и значимость тех нематериальных благ, которым причинен вред, поскольку именно их характер и значимость для человека и определяют величину причиненного морального вреда. Метод и принципы такого учета будут рассмотрены ниже.
Упоминание в ст. 1101 ГК РФ об оценке характера физических и нравственных страданий с учетомфактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, не привносит чего-либо существенно нового по сравнению со ст. 151 ГК РФ, поскольку фактически дублирует установленное в ней требование учета всех заслуживающих внимания обстоятельств, связанных с причинением морального вреда. Сравнительный анализ этих норм показывает, что учитывать в целях определения размера компенсации следует не все фактические обстоятельства, при которых был причинен моральный вред, а только заслуживающие внимания для определения размера компенсации. Их перечень дифференцируется в зависимости от вида неимущественных благ, затронутых правонарушением.
Далее рассмотрим указанные в ст. 1101 ГК РФ совершенно новые (по сравнению с ранее действовавшим законодательством) критерии — требованияразумности и справедливости. На первый взгляд это кажется несколько необычным и даже странным, будучи применено к отдельному институту гражданского права — компенсации морального вреда, так как трудно предположить, что законодатель не предъявляет подобного требования к судебному решению по любому делу. Анализ ст. 1101 ГК РФ г части требовании разумности и справедливости целесообразно проводить с учетом п. 2 ст. 6 ГК РФ, устанавливающего правила применения аналогии права. Согласно этой норме, при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются, исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности,разумности и справедливости. В принципе, эти понятия, «каучуковые», как они метко названы в юридической литературе, представляют собой своего рода «опору», которой суд мог воспользоваться в случае пробела в законе, а также для того, чтобы дать больший простор судейскому усмотрению при решении конкретного дела. Не случайно, компенсация морального вреда оказалась единственным гражданско-правовым институтом (понятие разумности содержится также в ст. 10 ГК РФ, но имеет там иное содержание), где законодатель специально предписал учитывать требования разумности и справедливости при определении размера компенсации морального вреда. Какой же смысл вкладывает законодатель в эти понятия в данном случае? Очевидно, прежде всего принималось по внимание, что нет инструментов для точною измерения абсолютной глубины страданий человека, а также оснований для выражения их глубины в деньгах. Лишь компенсация за перенесенные страдания может быть выражена в деньгах, т. е. своеобразный штраф, взыскиваемый с причинителя вреда в пользу потерпевшего и предназначенный для сглаживания негативного воздействия на психику потерпевшего перенесенных и связи с правонарушением страданий. Поскольку глубина страданий не поддается точному измерению, а в деньгах неизмерима в принципе, то невозможно говорить о какой-либо эквивалентности глубины страданий размеру компенсации. Однако разумно и справедливо предположить, что большей глубине с градации должен соответствовать больший размер компенсации, и наоборот, т. е. ее размер должен быть адекватен перенесенным страданиям.
Неразумно и несправедливо было бы присудить при прочих равных обстоятельствах (равной степени вины причинителя вреда, отсутствии существенных индивидуальных особенностей потерпевшего и других заслуживающих внимания обстоятельств) компенсацию лицу, перенесшему страдания в связи с нарушением его личного неимущественного права на неприкосновенность произведения, в размере равном или большем, чем размер компенсации, присужденной лицу, перенесшему страдания в связи с нарушением его личною неимущественного права на здоровье, выразившемся в утрате зрения или слуха (обобщение судебной практики позволяет сделать вывод о том, подобные случаи нередки), причем такая ситуация будет одинаково неразумной и несправедливой независимо от того, одним и тем же или разными судебными составами вынесены такие решения. Поэтому требование о соблюдении разумных и справедливых соотношении присуждаемых по разным делам размеров компенсации морального вреда следует рассматривать как обращенное к суду. Если бы на территории РФ действовал один судебный состав, рассматривающий все иски, связанные с компенсацией морального вреда, требование разумности и справедливости могло бы быть достаточно легко выполнимо. Вынося свое первое решение о компенсации морального вреда, судебный состав тем самым установил бы для себя определенный неписаный базисный уровень размера компенсации, опираясь на него, выполнял бы требования разумности и справедливости при вынесении всех последующих решений. Однако, как известно, такая гипотетическая ситуация в действительности недостижима, так как в России действует большое количество судов и еще большее — судебных составов. Следовательно, требование разумности и справедливости применительно к определению размера компенсации морального вреда следует считать обращенным не только к конкретному судебному составу, но и к судебной системе в целом. Поэтому должны существоватьписаные, единые для всех судов базисный уровень размера компенсации и методика определения ее окончательного размера; придерживаясь их, конкретный судебный состав сможет определять размер компенсации так, как предписывает закон, т. е. с учетом требований разумности и справедливости. Поскольку законодатель отказался от нормативного установления базисного уровня и методики определения размера компенсации (ибо обозначенные законодателем критерии, и силу их «каучуковости», совершенно не помогают суду обосновать хотя бы для самого себя указываемый в решении размер компенсации) и, таким образом, предоставил этот вопрос усмотрению суда, то этим судом следует считать Верховный Суд РФ, который должен, в порядке обеспечения единообразного применения законов при осуществлении правосудия, предложить судам общий подход к определению размера компенсации морального вреда, оставляя при этом достаточный простор усмотрению суда при решении конкретных дел.
Пленум Верховного Суда ГФ в Постановлении № 10 от 20 декабря 1994 г. (далее — Постановление) отметил, что «на требования о компенсации морального вреда исковая давность не распространяется, поскольку они вытекают из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ», основываясь на положениях п. 2 ст. 43 Основ гражданского, законодательства Союза ССР и республик (далее — Основ) по правоотношениям, возникшим после 3 августа 1992 г., и п. 1 ст. 208 ГК РФ по правоотношениям. возникшим после 1 января 1995 г. Верховный суд РФ почти дословно воспроизвел формулировку п. 2 ст. 43 Основ о нераспространении исковой давности «на требования, вытекающие из нарушения личных неимущественных прав...». Ст. 208 ГК РФ в соответствующей части сформулирована несколько по-иному. В ней устанавливается, что исковая давность не распространяется «на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ...». Рассмотрим отдельно для Основ и ГК РФ, позволяют ли упомянутые нормы этих актов прийти к иным выводам относительно применения исковой давности к требованиям о возмещении (Основы) и компенсации (ГК РФ) морального вреда.
Исходя из перечисленных в ст. 6 Основ способов защиты гражданских прав из нарушения личных неимущественных прав могут вытекать следующие требования: о признании права (например, права авторства); о восстановлении положения, существовавшего до нарушения права (специальный случай — восстановление чести, достоинства и деловой репутации путем опровержения порочащих сведений в соответствии со ст. 7 Основ), и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; признания недействительным несоответствующего законодательству ненормативного акта органа государственного управления, нарушающего личные неимущественные права; возмещение морального вреда и вреда, причиненного жизни и здоровью — эти способы прямо не предусмотрены в ст. 6 Основ, но по смыслу этой нормы их следует считать одними из иныхспособов, предусмотренных законодательными актами.