Под общесоциальным правом обычно понимают право, которое не выражено в законах или иных актах государства, в то время как юридическим считают законодательное, официально признанное право. Субъективное право – это то, которое принадлежит субъекту – индивиду, учреждению, организации, а объективное право – это общие, абстрактные нормы (в этом смысле говорят, например, о российском или французском праве, говорили о буржуазном или социалистическом праве, содержащемся в тех или иных актах – источниках права). Под частным правом понимают такие правоотношения, в которых участвуют граждане и негосударственные организации, собственной волей реализующие объем установленных законом правопритязаний, между тем как публичное право предполагает право, в котором выражен государственный интерес, правоотношения, в которых участвует государство или его органы. К «материальному» праву относят все отрасли, регулирующие общественные отношения, за исключением тех, которые складываются в ходе судебной деятельности, а к процессуальному – судебное право, т. е. право обеспечения гарантий гражданской защищенности при осуществлении принудительно-регламентированной реализации прав в спорных и нарушенных отношениях с применением особыми компетентными органами судебных и административных юрисдикционных и иных специфических предписательных властнополномочных процедур. Гражданское право регулирует имущественные
отношения и некоторые личные неимущественные отношения, административное – управленческие отношения, уголовное – отношения, связанные с совершением преступления и применением мер уголовного наказания и т. д. Нетрудно заметить, что во всех случаях мы имеем дело с определенным явлением, имеющим некие единые качества, и в то же время с таким именно явлением, которое в различных своих формах обладает и особыми чертами.
Понятие права – важнейший компонент юриспруденции. От понимания права во многом зависит постановка задачи научных исследований, а также общая ориентация юридической практики. Задача научного познания заключается в том, чтобы за многообразными проявлениями права на поверхности общественной жизни попытаться найти его действительную сущность, социальную природу и общечеловеческую ценность. И, кроме того, что не менее важно, поняв смысл права как социальной ценности, иметь возможность распознать, содержит ли то, что называют законом, право, или это всего лишь приказ, действие власти, оказывающиеся на деле антиправом, санкционированным государством произволом, грубо нарушающим естественные, прирожденные права человека, или не представляющим минимум общепринятой нравственности и справедливости, или не соответствующим объективно требуемому правопорядку и т. п. Иначе говоря, надо распознать, что есть право и не скрыто ли под его внешним, формальным подобием нечто иное, противоположное праву.
Если бы внешняя форма всегда соответствовала сути интересующего людей предмета, то не нужна была бы наука. Это относится не только к науке о природе, но и к науке об обществе, о праве и государстве. Часто полагают, что наука о природе сложнее, а область обществознания проще. Это не так хотя бы потому, что социальные явления и связи нередко оказываются идеологизироваными, а идеология – враг науки, искаженное отражение действительности. Искаженно оно некими классовыми, национальными или корпоративными интересами: «пробиться» через подобное искажение реальности порой бывает очень трудно. Приведем лишь один пример. В обыденной жизни нередко право сводят к законам государства. При подходе к праву только как к системе норм, регулирующих общественные отношения, размываются собственно правовые границы. Тогда легко смешать право с другими нормативными системами, упорядочивающими общественные отношения. Сведение права к нормам законодательства носит этатистский характер, исходит из приоритета над ним власти и насилия. Этатистский режим – безапелляционный абсолютизм действий власти в пользу государства, но противонаправленный публичной воле и интересам общества. Сведение права к нормам становится реальной угрозой правовому обществу при наличии ряда негативных условий в действиях власти, например, при пренебрежении публичностью властеприменения в условиях режима приоритета интересовчистой государственности.
Нетрудно понять, что в таком отождествлении права и закона, приказа «свыше» всегда заинтересованы те, кто осуществляют власть. В действительности все обстоит гораздо сложнее. В науке такой подход, отождествляющий право и закон, обедняет содержание права, не вскрывает его глубинной социальной природы и приводит к его искаженному восприятию. Законодательство действительно представляет собой важнейшую форму выражения права, особенно в современном мире. В связи с этим о достоинствах закона еще будет сказано далее. Однако не столь редко под видом закона скрывается произвол, закон таит в себе бесправие, при помощи закона государство санкционирует то, что противоречит праву. На практике трактовка права как норм, установленных государством, т. е. якобы им порожденных и от него зависимых, постоянно приводила и приводит к оправданию любых актов государственной власти, законов, санкционирующих произвол со стороны тех, кто политически господствует, вне зависимости от того, идет ли речь об элите, бюрократии, партии или диктаторе. Сводя право к закону, мы, по существу, можем оказаться среди тех, кто оправдывает произвол, а то и среди тех, кто, применяя закон, сам творит произвол и несправедливость. Есть в сведении права к закону и другой недостаток. Все знают, что законы устанавливаются государством, но если право и закон тождественны, тогда выходит, что и право порождается государством, представляет его «возведенную в закон» волю. Из такого ложного подхода могут следовать не только неверные, но и опасные для людей и всего общества выводы о том, что государство, насилие, политика имеют приоритет перед правом, не ограничены основами нравственности, справедливости, общечеловеческими ценностями; что духовное, нравственное, разумное начало, правда и право всегда уступают принуждению и силе; что права, свободы человека не даны ему от рождения социальной природой личности, а лишь даруются властью, государством, самодержцем, правительством; что государственная власть одаряет своих подданных, граждан какими-то правами, но и, следовательно, может у них эти права отобрать по своему желанию и усмотрению; что право – лишь нормы должного поведения, имеющие мало общего с фактическими отношениями. О праве страны надо судить лишь по принятым нормам законов, конституций, деклараций, а не по тому, насколько это должное, возможное, абстрактное, провозглашенное государством находит свою реализацию в жизни людей, в обществе.
На самом же деле право – это не «возведенная в закон» воля, если даже это воля господствующего класса или всего народа. Законодательство (юридическое право) есть лишь внешняя, необходимая форма правовой системы страны, порожденная обществом на данном этапе его развития. Отождествляя право с законом, мы смешиваем содержание с внешней формой права, лишаем себя возможности познать право как реальный феномен общественной жизни, искажаем действительную социальную природу права. Это и есть этатистское правопонимание, навязывающее в теории и на практике мысль о зависимости права от государства. Как видим, смешав содержание с внешней формой права, мы не только лишаем себя возможности познать право как реальный феномен бытия общества, но, что еще хуже, оказываемся в плену идеологии, искажающей действительную социальную природу права, соглашаемся с этатистским, односторонним утверждением о зависимости права от государства. Если при этом еще и само государство трактуется как орудие господства одних людей над другими, как аппарат насилия и принуждения, стоящий над обществом и подчиняющий себе общество и каждого индивида, то тогда мы вольно или невольно, умышленно или неумышленно оказываемся сторонниками такой концепции, которая «обосновывает», оправдывает, считает закономерным существование антидемократического, тоталитарного, имперского государства, не ограниченного в своей политике какими-либо соображениями гуманности, человечности, естественного права и справедливости. То, что такого рода государства были и еще существуют, ни в малой степени не является доказательством научной обоснованности и практической приемлемости этатистско-тоталитарных концепций. Существование тоталитарных государств на нынешнем уровне мировой цивилизации и культуры свидетельствует только о том, что и в наше время в силу ряда социальных причин есть еще политические структуры, искажающие истинную природу права и государственной организации общества.
Столь важные онтологические и гносеологические моменты в проблематике защищенности юриспруденции от возможных заблуждений вкупе с первозначимостью правовой науки для социума предъявляют исключительно высокие требования к разработке и усвоению методологического аппарата правовой науки, приоритетный вклад в становление и развитие которого, безусловно, принадлежит общей теории права.
Итак, перед нами стоит задача – за многообразием правовых и будто бы правовых явлений, лежащих на поверхности общественной жизни, вскрыть то, что представляет собой действительное право, определить те его качества и свойства, которые отличают, отличали и будут отличать право от иных образований человеческого общества, планетарной цивилизации. Имея в виду самые различные формы существования, бытия права как определенной тотальности, нетрудно убедиться в том, что самой непосредственной данностью обладает естественное для социальной природы человека право – его основные права и свободы от рождения. Человек рождается свободным и равным другому человеку. В этом смысле право есть одно из важнейших качеств и свойств свободной личности. Человек как личность не только включен в определенные связи с другими людьми, но и непременно выделяет себя, свое «я» из общества, в котором существует (из рода, племени, народа и т. п.). Без общества нет человека, но пока он (да и каждый индивид) не самоопределится, перед нами – первобытное стадо, а не социум. Становление цивилизации предполагает формирование свободной личности, что означает, помимо всего остального, осознание индивидом своей социальной ценности, своей способности мыслить и действовать самостоятельно, раскрывая при этом своеобразие своего индивидуального таланта, своих природой данных творческих наклонностей. Смысл существования личности – реализация собственного «я» (независимо от того, получаем ли мы этот индивидуальный дар от Бога, от генов, от условий жизни поколений и т. п.). Общество развивалось и развивается именно потому, что оно – не животное сообщество, уничтожающее особей, его составляющих, а коллектив людей, в котором развивается свободная личность, реализуя свои способности и таланты. Свобода индивида – предпосылка свободного общества. Сообщество людей, в котором подавлена личность, нет творческой индивидуальности, нет никакой возможности индивиду нанести на условия жизни социума свой отпечаток, – это обреченное, стагнирующее, загнивающее общество, остающееся на обочине цивилизации и культуры. Подобное сообщество (племя, народ, этнос) умирает, если только не сумеет возродиться. Вся история человечества есть в этом смысле не что иное, как ступени завоевания людьми социальной свободы. Важнейший критерий цивилизованности – человек и его свобода, степень развития и реализации его таланта, становления свободной личности.