А.Е. Молотников считает нежизнеспособным институт солидарной ответственности основного общества, так как при указании в абзаце 2 п. 3 ст. 6 Закона об АО того правила, что основное общество считается имеющим право давать дочернему обществу обязательные для последнего указания только в случае, когда это право предусмотрено в договоре с дочерним обществом или уставе дочернего общества, так как внесение в устав или договор подобного условия - экономически нецелесообразно для основного общества, и на практике закрепление подобных условий встречается довольно редко[4].
Кроме того, такая ситуация, сложившаяся в связи с тем, что два нормативно-правовых акта по-разному регулируют ответственность, негативно отражается на регламентации взаимоотношений между основными и дочерними обществами, создает нестабильность в применении законодательства.
Институт субсидиарной ответственности основного общества по долгам дочернего имеет много общего с аналогичным институтом субсидиарной ответственности акционеров по обязательствам общества в случае его несостоятельности, предусмотренной п. 3 ст. 3 Закона об АО и рассмотренной ранее.
Итак, согласно абз. 3 п. 3 ст. 6 Закона об АО в случае несостоятельности (банкротства) дочернего общества по вине основного общества последнее несет субсидиарную ответственность по его долгам. Несостоятельность (банкротство) дочернего общества считается происшедшей по вине основного общества только в случае, когда основное общество использовало указанные право и (или) возможность в целях совершения дочерним обществом действия, заведомо зная, что вследствие этого наступит несостоятельность (банкротство) дочернего общества.
Следует отметить, что, как и в случае с рассмотренным выше институтом солидарной ответственности основного общества по сделкам дочернего, соответствующая норма ГК (абз. 3 п. 2 ст. 105) расширена положениями Закона об АО (п. 3 ч. 3 ст. 6 Закона об АО).
Необходимо особо подчеркнуть, что вина основного общества в наступлении несостоятельности (банкротства) дочернего общества должна выражаться в умышленном доведении его до банкротства, при этом данное в законодательстве определение вины основного общества не может толковаться расширительно, и поэтому, если банкротство дочернего общества будет связано лишь с неосторожными действиями основного общества либо вообще не связано с ними, последнее не может быть привлечено к ответственности по долгам дочернего. Данное положение законодательства, по мнению многих ученых, положительно влияет на развитие акционерных правоотношений, повышая информационную открытость основных обществ.
В отношении данной ситуации можно привести две противоречащие позиции. По мнению А.Е. Молотникова, ответственность основного общества перед акционерами дочернего за убытки, причиненные по его вине дочернему обществу, вытекает из того, что основное общество имеет право самостоятельно принимать решения на общих собраниях акционеров, при этом игнорируется мнение миноритарных акционеров дочернего общества. Именно поэтому п. 3 ст. 105 ГК и абз. 4 п. 3 ст. 6 Закона об АО предусматривают право акционеров дочернего общества требовать возмещения основным обществом убытков, причиненных по его вине дочернему обществу. При этом подчеркивается именно умышленный характер поведения основного общества - в случае неосторожности привлечь основное общество к ответственности будет невозможно. Определение убытков и их возмещение акционерам дочернего общества осуществляются на основании положений ст. 15 ГК.
В противоречие его позиции, Д.И. Дедов отмечает, что если в дочернем обществе имеются миноритарные акционеры, это неизбежно приведет к конфликту между ними и контролирующим акционером. По мнению исследователя, это вызвано тем, что миноритарии заинтересованы в результатах деятельности только своей компании, а контролирующий акционер - в результатах деятельности всей группы компаний в целом.
Наличие в акционерном обществе нескольких групп акционеров не всегда приводит к возникновению конфликтов. В ряде случаев интересы миноритарных и мажоритарных групп акционеров могут и совпадать, например по вопросу выплаты больших дивидендов.
§ 2. Реализация статуса дочернего (зависимого) хозяйственного общества в составе холдинговой структуры.
В течение последних нескольких лет на российском рынке появилось множество хозяйствующих субъектов, использующих в своих наименованиях (в том числе фирменных) термин "холдинг". Холдинговые концепции были знакомы еще юридической науке имперской России, и отдельные холдинговые черты прослеживаются на государственных предприятиях СССР, однако холдинги получили свое развитие в России только в начале 90-х гг. ХХ в., когда началась реструктуризация и приватизация государственных предприятий в соответствии с Законом РСФСР от 3 июля 1991 г. "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации" и со Временным положением о холдинговых компаниях, создаваемых при преобразовании государственных предприятий в акционерные общества, утвержденным Указом Президента РФ от 16 ноября 1992 г. N 1392. Однако надо отметить, что институт холдинга был заимствован российским правом из европейского и американского права, где уже в первой половине XIX века были созданы первые холдинговые общества, основной целью которых было, прежде всего, государственное управление и финансирование, а позднее - финансирование путем создания частных предприятий и приобретения долевого участия. В середине XIX в. и в других государствах континентальной Европы были учреждены общества, цель деятельности которых состояла в сосредоточении средств для дальнейшего их инвестирования. Типичными представителями были так называемые общества принятия ценных бумаг, которые накапливали неспособные к эмиссии доли небольших предприятий, а затем выпускали собственные акции и облигации.
Понятиям "холдинг" и "холдинговая компания" в российском законодательстве уделено мало внимания. В Гражданском кодексе РФ такой институт отсутствует. Как уже говорилось, впервые термин "холдинговая компания" появился в Законе РСФСР от 3 июля 1991 г. "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации" <*>. В п. 4 ст. 8 данного Закона говорилось: "На основе предприятий, входящих в объединение (ассоциацию, концерн) или находящихся в ведении органов государственного управления и местной администрации, с согласия Государственного комитета Российской Федерации по антимонопольной политике и поддержке новых экономических структур для содействия кооперации предприятий-смежников могут быть созданы холдинговые компании. Не допускается создание холдинговых компаний, приводящее к монополизации производства тех или иных видов продукции (работ), оказания услуг".
При этом определения холдинговой компании не давалось. Отсутствие четкого законодательного определения понятий холдинга и холдинговой компании обусловило то, что и в юридической литературе существует различное понимание данных понятий.
Так, В.Н. Петухов считает холдингом сложную хозяйственную структуру типа корпорации. Подобное определение, однако, является довольно-таки неопределенным и поэтому не может быть принято в качестве научного определения понятия холдинга.[5]
В.В. Лаптев рассматривает холдинг как совокупность взаимосвязанных участников (хозяйствующих субъектов), осуществляющих совместную деятельность. Причем В.В. Лаптев фактически различает понятия "холдинг" и "холдинговая компания", когда говорит о том, что "в холдингах... функции по приобретению прав и обязанностей от имени холдинга (участников холдинга) осуществляет холдинговая компания, действующая в интересах участников холдинга на основании договора о создании холдинга".[6]
Серьезный анализ содержания понятия холдинга дается И.С. Шиткиной. Однако она рассматривает понятия "холдинг" и "холдинговая компания" как равнозначные. При этом И.С. Шиткина выделяет холдинговую компанию (холдинг) в широком смысле и в узком.
Под холдинговой компанией в широком смысле И.С. Шиткина понимает "совокупность двух или более коммерческих организаций, одной из которых является основное (преобладающее) общество, а остальные - дочерние и (или) зависимые общества». Холдинговой компанией в узком смысле, по ее мнению, является основное (преобладающее) общество, "способное определять решения дочерних и зависимых обществ".[7]
В п. 1 ст. 105 ГК РФ указывается, что хозяйственное общество признается дочерним, если другое (основное) хозяйственное общество или товарищество в силу преобладающего участия в его уставном капитале, либо в соответствии с заключенным между ними договором, либо иным образом имеет возможность определять решения, принимаемые таким обществом.
Сравнивая это положение гражданского законодательства с понятиями холдинга и головной компании, закрепленными в иных законодательных актах, можно прийти к выводу, что законодатель, по сути, рассматривает совокупность основного и дочерних хозяйственных обществ как холдинг. Однако если основное хозяйственное общество влияет на решения дочерних в силу преобладающего участия в уставном капитале последних, то головная компания способна оказывать существенное влияние на решения участников холдинга косвенно (через третье лицо). Следовательно, понятие холдинга, предлагаемое законодателем, шире, чем совокупность основного и дочерних обществ. Эта же позиция отражена и в проекте Федерального закона "О холдингах", п. 4 ст. 2 которого содержит положение, согласно которому "дочерние хозяйственные общества головной компании входят в холдинг и могут выйти из холдинга только вместе с головной компанией". Тем самым в данной норме проводится различие между холдингом и совокупностью основного и дочерних обществ.