Свободными в 20-годы советские граждане оставались недолго. Именно свобода стала главным объектом посягательства со стороны государства. Из года в год продолжала расти роль внесудебных органов. К таким внесудебным органам относились ВЧК - Всероссийская Чрезвычайная Комиссия, пришедшее ему на смену ГПУ - Государственное Политическое Управление, с образованием СССР ОГПУ - Объединенное Государственное Политическое Управление. Все эти внесудебные органы наделялись правом репрессий вплоть до расстрела. Народ очень быстро отреагировал на эту ситуацию. В царское время существовала такая поговорка: на "нет" и суда нет. В 30-х годах народ придумал продолжение этой поговорки: на "нет" и суда нет, а есть Особое Совещание. Особое Совещание - это тоже внесудебный орган, который выносил приговоры, в том числе и смертные тогда, когда не было никаких доказательств вины. Если человек отрицал вину, то дело передавали не в суд, а в Особое Совещание. Этот орган существовал с 1934 по 1953 год. Особое Совещание работало с размахом. Бывали случаи, когда за одно заседание было осуждено 980 человек. Как же успевало Особое Совещание вникнуть в дело, решить судьбу? Оно и не пыталось ни вникать, ни смотреть. До сих пор в наших органах Внутренних дел бытует такая поговорка, которая сложилась в те годы: был бы человек, а статья найдется. Человека могли лишить свободы за нарушение трудовой дисциплины, за опоздание, за отказ от выполнения каких-то обязательств. Например, был осужден Военным трибуналом на два года, не характерный срок для того времени, некто Шадрин. Он был инвалидом Великой Отечественной войны II группы, у него отсутствовали обе стопы ног. Он устроился на работу ездовым, но администрация поставила его на работу грузчиком. Когда он отказался от выполнения обязанностей грузчика, дело передали в Военный трибунал, и Шадрин был осужден на два года лагерей.
Могли посадить за анекдот - считалось, что рассказчик клевещет на советскую власть. Для советского правосудия были характерны репрессивные кампании. В годы большого террора в 1937-1938 годах началась кампания по поимке националистов и шпионов. Многих людей нерусской национальности арестовывали без всяких компрометирующих материалов, причем арестовывали и расстреливали целыми семьями. В одном из документов милиционер, которому пришла разнарядка на арест греков жалуется: "Где же я возьму столько греков. Нету у меня греков". В таких случаях следователи шли на фальсификацию документов. Например, в справке на арест указывали не подлинную национальность человека, а ту, которая требовалась для ареста. Сохранились воспоминания одного из сотрудников НКВД, который передавал слова наркома Ежова. Ежов говорил: "С этой публикой не церемоньтесь. Их дела будут рассматриваться альбомным порядком". В системе НКВД был официально разрешен так называемый "упрощенный" вид репрессий - осуждение по альбому. Его суть заключалась в следующем: в небольшую книжечку вписывались анкетные данные обвиняемого, указывалось, в чем его обвиняли. После этого руководитель Управления внутренних дел писал на каждой странице букву "Р". Это означало расстрел. В тот же вечер, реже ночью этого человека расстреливали. Происходило абсолютно единоличное вынесение приговора. Но формально в эту квитанцию вписывались еще две фамилии, участвовавших в приговоре - члены так называемой тройки. В тройку обычно входил начальник Управления внутренних дел, председатель областного комитета - представитель советской власти и начальник партийного комитета - председатель, то есть представитель партийной власти. Вся система органов власти связана круговой порукой. Все они участники одного преступления.
Казалось бы, процесс репрессий упрощен до предела, но кому-то даже осуждение по альбому показалось утомительной процедурой. Было введено еще более упрощенное судопроизводство - осуждение по спискам. Какая экономия времени: писать только одну букву "Р" на списке! Существует мнение, что такое осуждение по спискам санкционировал Вячеслав Михайлович Молотов, глава советского правительства в тот период.
Когда знакомишься с документами того времени, то невольно задаешься вопросом: а знали ли руководители государства, работники суда, прокуратуры такие понятия, как права человека, свобода слова, демократия, правовое государство, или за своей безграмотностью они не владели такими понятиями? Оказывается, что они знали эти понятия, но имели свое специфическое, чисто большевистское отношение к ним.
Я хочу познакомить вас с цитатой из выступления Лазаря Моисеевича Кагановича, известного партийного деятеля. Он проверял Институт советского строительства и права. В 1929 году Каганович выступил там с юбилейным докладом в честь 7 ноября, который назывался "Двенадцать лет строительства советского государства и борьбы с оппортунизмом". Когда он начал выступать, то все присутствовавшие поняли, что его доклад не имеет никакого отношения к празднованию Октябрьской годовщины, а Каганович выполняет поручение высшего партийного руководства. Он стал давать ученым-правоведам четкие юридические установки: "Мы отвергаем понятие правового государства. Если человек, претендующий на звание марксиста говорит всерьез о правовом государстве, и тем более применяет понятие правового государства к советскому государству, это значит, что он идет на поводу у буржуазных юристов, это значит, что он отходит от марксистско-ленинского учения о государстве". В правовом государстве все подчинено закону. В советском государстве все должно было быть подчинено партии, а не закону. Это был 1929 год - "год великого перелома", как назвал его Сталин. В 1929 году на территории нашего государства начинает формироваться новое государство в государстве. Речь идет о ГУЛАГе - Главное Управление лагерей. Сейчас это слово известно всему миру. Впервые это слово ввел в мировую лексику Александр Исаевич Солженицын. Сейчас это слово используется не только для характеристики советской репрессивной системы, но часто говорят и современном ГУЛАГе, то есть о современных тюрьмах, колониях. Это понятие стало интернациональным символом нарушения прав человека. ГУЛАГ сейчас означает систему мест лишения свободы, где права человека подавляются, где бесправие и унижение являются господствующими понятиями.
Одними из первых просторы ГУЛАГа начали осваивать крестьяне. Коллективизация - это одна из самых трагических страниц нашей истории. Здесь нарушались права человека по всем статьям: нарушалась его личная неприкосновенность, право на семейную жизнь, право на выбор места жительства, на свободу, нарушалось право на жизнь. В качестве примера можно привести такой документ: это инструкция, принятая в 1933 году, когда волна репрессий захлестнула страну, и руководство страны - Сталин, Молотов - как будто опомнилось на миг. Вот этот документ: "Центральный комитет и Совет народных комиссаров считают, что в результате наших успехов в деревне наступил момент, когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях, задевающих, как известно, не только кулаков, но и единоличников, и часть колхозников. В ЦК и СНК имеются сведения, из которых видно, что беспорядочные массовые аресты в деревне все еще продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правления колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все, кому не лень, и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать. И неудивительно, что при таком разгуле практики арестов органы ОГПУ и особенно милиция теряют чувство меры и зачастую производят аресты без всякого основания, действуя по правилу: сначала арестовать, а потом разобраться". Появление этого документа было как бы временным отступлением в политике высшего руководства.
Это правило, которое начало складываться тогда и, к сожалению, существует по сегодняшний день: сначала арестовать, а потом разобраться. Арест - это особая процедура и осуществлять ее могут только уполномоченные на это люди. По сведениям современных правозащитных организаций из тех, кого арестовывают и содержат в следственных изоляторах, примерно 25% освобождаются до суда. Это значит, что на стадии предварительного следствия выясняется, что человек не виноват. Если не производить таких арестов "на всякий случай", то не было бы переполнения тюрем, которое существует на сегодняшний день. Судебные органы того времени попали в водоворот террора. Приговоры гражданских судов и военных трибуналов поражают своей жестокостью и цинизмом. От судьи не ждали правосудия. Он должен был строго следовать инструкциям, которые ему давали сверху. Некоторые судьи возмущались против такого положения. Председатель Верховного суда Голиков писал: "Установилась порочная практика сопровождения инструкциями и разъяснениями почти каждого закона. И вместо подчинения закону судья стремится соблюдать ведомственные распоряжения, заменяющие закон. Это ведет к тому, что судья воспитывается не на уважении к закону, а в спасительном страхе перед приказами".
Сейчас нам и в голову не придет думать, что приказ важнее Конституции. Тогда же большинство судей были искренне убеждены, что приказ начальника важнее Конституции. Все же бывали случаи, когда судьи при решении уголовных дел опирались не только на нормативные акты, приказы, но и на здравый смысл. Не каждый судья мог назначить, например 7 лет лишения свободы за кражу двух килограммов картошки, хотя указ требовал именно такого наказания. В 23% случаях судьи выносили либо оправдательные приговоры, либо с наказанием меньшим, чем требовал указ, но такой либерализм мог стоить увольнения с работы или другого наказания.
Жестокость советского законодательства сталинского периода вам хорошо известна. По "закону о колосках" 1932 года кража приравнивалась к контрреволюционному государственному преступлению. При этом оговаривалось, что размер кражи не имел значения. Даже за самое незначительное хищение могли назначить 10 или более лет лишения свободы или смертную казнь. Несоразмерность преступления и наказания стала отличительной чертой советского права, и по мнению правозащитников, не изжита до сегодняшнего дня.