Появление интереса к гендерной проблематике в произведениях Остен на рубеже XX—XXI вв. в восточных странах показывает сложность и глубину романов писательницы, широкие возможности для их интерпретации в рамках феминистской критики. Индийская исследовательница Р. Ванита пишет о реакции девушек, студенток колледжа, в учебных классах Индии на героинь из классических английских романов XIX в. [Vanita], а южнокорейская исследовательница Парк Ю-ми анализирует творчество современных корейских жен- щин-писательниц, в чьих романах можно найти свадебные сюжеты романов Остен [Park]. Эти работы открывают кросскультурную перспективу исследований феминизма романов Остен, которая резонирует и отличается от мейнстрима англо-американских феминистов. Эти обращения к Остен являются следствием открытия в ее работах того универсального значения, которое имеет место не только на английской почве, но и в различных национальных пространствах и исторических ситуациях. Вопросы, на которые проливают свет представители феминистской критики, привлекли внимание сторонников по- стколониальных исследований. Английские патриархальные традиции стали рассматриваться в колониальном и неоколониальном контекстах в свете тенденций глобализации западной культуры.
Следует отметить, что феминизм и постколониальные исследования в рамках изучения произведений Остен развивались в одно и то же время и имели точки соприкосновения. Так, жанровая классификация произведений Дж. Остен как «домашней (бытовой) литературы» привела к появлению интереса исследователей к формальным и идеологическим аспектам этого жанра. В этом отношении интересным является исследование Н. Армстронг, профессора Бостонского университета, сферой интересов которой является английская литература XVIII—XIX вв., гендерные исследования, история империи и сексуальности. Она рассматривает центральное положение «домашнего» в художественной литературе XIX в. как маркер всеобъемлющей феминизации буржуазной культуры [см.: Armstrong]. В то время как другие исследователи отмечали, что нет существенной разницы между «домашним» и внешним публичным миром, особенно с тех пор, как слово «домашний» стало употребляться в значении «национальное государство», «домашняя экономика». Например, хотя связи между «домашними реальностями» и «имперскими вымыслами» активно не признавались героями романов «Мэнсфилд-парка», это «непризнание» само по себе, согласно М. Стюарт, является аспектом имперской идеологии [см.: Stewart]. В романе идеализированное домашнее пространство, «аполитичное и неэкономическое», не несет в себе следов «жестокости, присущей имперской силе», которая является сферой приложения мужской активности во внешнем мире. Упоминание в романе «Мэнсфилд-парк» о путешествии сэра Томаса Бертрама на Антигуа (Вест-Индия) стало причиной появления остальных вопросов и противоречий в исследовательской среде. Это путешествие представляет собой, по мнению М. Стюарт, так называемый «постколониальный» ответ Остен. Хотя намек на рабство не является главным вопросом в романе, эта и несколько других разрозненных ссылок на интересы сэра Томаса Бертрама в Вест- Индии в романе являются более чем просто косвенной темой для разговора среди героев, а наличие небольших авторских комментариев и тем более их отсутствие дает возможность судить об их значении для самой Остен. Для нее существование колонии, как и метрополии, было в порядке вещей и являлось частью имперского сознания.
Принято считать, что начало постколониальных исследований приходится на 1979 г., когда выходит в свет книга Э. Саида «Ориентализм». Несмотря на всеобщее возмущение и развернутую критику книги Э. Саида учеными-ориен- талистами, она сразу же заняла место культового текста в постколониальных исследованиях. Не «Восток», а «Запад» теперь становится объектом рассмотрения, анализа и деконструкции. Именно Э. Саид в работе «Культура и империализм» ставит вопрос об отношении Остен к ситуации в Вест-Индии и детально рассматривает эту проблему [см.: Said]. Он говорит о том, что Дж. Остен видела законные основания в заокеанской собственности сэра Томаса Бертрама как залоге спокойствия, порядка и процветания Мэнсфилда, одного центрального поместья, экономическую поддержку которого обеспечивает периферия. Он говорит о том, что европейская культура, особенно английский роман, невольно, но систематически работали над тем, чтобы получить общественное одобрение колониальной политике. Именно роман был рупором имперской идеологии Великобритании. Саид не был первым, кто заметил «связь с Антигуа». Он сам указывает и развивает модель писателя-неомарксиста и культуролога Р. Уильямса [см.: Williams]. Саид делит все страны на центр и периферию и показывает, что сопутствующими явлениями европейской культуры и ее империалистических компаний стали работорговля, колониальные плантации, имперские военные авантюры, территориальные завоевания. Саид находит исторические обстоятельства, которые могут оправдать такую равнодушную позицию Остен к борьбе за отмену рабства. Он предлагает вместо вдумчивого поиска в романах «политического бессознательного» искать в них понимание того, каким образом литературные произведения могли противостоять своей культуре. Романы Остен не могут укрыть существование другой стороны (колонии), потому что они обладают «формальной включенностью» в эту структуру. Таким образом, историческая честность и постколониальное видение породили разоблачающую функцию современных исследований романов Остен и других английских писателей XIX в.
За публикацией работы Э. Саида последовало большое количество критических откликов. В дальнейшем дискуссия свелась к вопросу о том, что сэр Томас делал на Антигуа? Подавлял восстание, продавал собственность, лично следил за своими плантациями, чтобы понять какие изменения несет отмена рабства и работорговли? Каковы на самом деле источники процветания Мэнсфилда? Одобряет или критикует Остен ценности Мэнсфилд-парка, восхищение Фани семейным имением? Ее отношение к делу сэра Томаса? Или она закрывает глаза на источники благосостояния Мэнсфилд-парка (плантации, отсюда труд рабов)? Или она знает о них, но мирится с их существованием? Что означает «гробовое молчание», последовавшее за вопросом о рабстве? Эта дискуссия подтолкнула к дальнейшим исследованиям биографии самой Остен, чтобы тщательно собрать факты о ее семье и выяснить, что могла знать и читать о рабстве сама Остен. Параллельно в рамках конкретно-исторических исследований изучались дебаты того времени по вопросу рабства, собственности, наследования земли и других форм благосостояния. Современные феминистские и постколониальные исследования парадоксальным образом сошлись в вопросе женского «рабства», который лежит на поверхности романа «Мэнсфилд-парк» и косвенно затрагивается в романе «Эмма». Троп женского «рабства», как показали критики, циркулирует в многочисленных текстах того времени в описании положения женщин, иногда высказывая пожелания в пользу отмены женского «рабства», особенно в связи с вопросом рабства на Карибах. Однако надо осознавать различие — по уровню и характеру — между зависимым положением женщин, основанным на зарождающемся феминистском индивидуализме, и африканской работорговлей рубежа XVIII—XIX вв., где за чернокожим населением африканского континента не признавался равноправный статус по расовому признаку.
Новый взгляд на Остен, открытый постколониальными исследованиями, определил появление новых тем в среде академических исследователей. Уже в начале XXI в. вышла работа литературоведа К. Туити «Романтическая Остен: сексуальная политика и литературный канон», где рассматривается, как Остен стала центральной фигурой английского литературного канона, частью британского интеллектуального наследия и глобальной культуры [Tuite]. Для нее Остен остается консервативным романтиком, как бы это ни оспаривалось авторами, упомянутыми выше. Автор демонстрирует глубокое понимание исторического и философского основания романов и освещает их в рамках общей борьбы за культурное признание женщины в конце XVIII в.
В 90-е гг. XX в. оформилась развернутая критика феминистских и постко- лониальных исследований. М. Уэлдрон предлагает унифицированный критический подход к роману без любых неуместных ссылок на историко-культурные детали или акцента на единственно верное официальное прочтение романа в рамках литературоведения. Она очень подробно рассматривает каждый из романов, развитие персонажей, их сходство и отличие от героев и героинь других писателей — современников Остен [см.: Waldron]. В ряде работ также раздавались схожие призывы к тому, что надо тщательно исследовать тексты, а не теоретизировать над романами Остен. Высказывались предложения сохранить Остен от «феминисток, историков и. радикальных теоретиков» и вернуть ее обычным англо-говорящим читателям [см.: Gard]. Такой подход изначально разделялся не всеми. Книга историка-франковеда У. Робертса «Джейн Остен и Французская революция», впервые опубликованная в 1979 г., а затем переизданная в 1995 г., является примером ценности и оригинальности междисциплинарных исследований, основанных на синтезе подходов истории, искусства и литературы. Его исследование ярко демонстрирует, как литературное произведение передает колорит и особенности исторической эпохи [Roberts].