Дайте индейцу вместо лука и стрел современную винтовку, и он будет добывать гораздо больше дичи. По своей сути индейский охотник нисколько не изменился. Но его раса породила так мало людей, превышающих средний уровень, что все они за десять тысяч поколений не могли дать ему в руки винтовку.
- Ну-ну, Дик, развивайте вашу идею, - поощрял его Терренс. - Я, ка- жется, понимаю, куда вы клоните, и вы скоро припрете Аарона к стене с его расовыми предрассудками и дурацкой уверенностью в превосходстве од- них народов перед другими.
- Люди, стоящие выше среднего уровня, - продолжал Дик, - те, кто сос-авляет первую шеренгу, - изобретатели, исследователи, конструкторы, - это носители так называемых доминирующих признаков. Расу, в которой та- килюдей немного, называют низшей, неполноценной. Она все еще пользует- ся луком и стрелами. Она не вооружена для жизни. Возьмем среднего чело- века белой расы. Он совершенно так же туп, жаден, инертен, он такой же косный и отсталый, как и средний дикарь. Но средний белый движется быст- рее, пото что большее число выдающихся людей вооружает его для жизни, дает ему организацию и закон.
Какого великого человека, какого героя - героя в том смысле, в каком я только что говорил, - породили, например, готтентоты? У гавайцев был только один: Камехамеха. У американских негров только два - Букер Ва- шингтон и Дюбуа, да и те с примес белой крови...
Паола делала вид, что живо интересуется разговороми ей ничуть не скучно. Но Грэхему, сочувственно следившему за ней, стало ясно, чт она вся как-то внутренне поникла. Под шум спора, завязавшегося междуеррен- сом и Хэнкоком, она сказала Грэхему вполголоса:
- Слова, слова, слова! Так много, так бесконечно много слов! Вероят- но, Дик прав, он почти всегда бывает прав; но я, признаюсь, никогда не умела и не умею применять все эти слова, все эти потоки слов к жизни, к моей собственной жизни, чтобы понять, как мне надо жить, что я должна и чего не должна делать. - Она, не отрываясь, смотрелему в глаза, и у него не могло быть никакого сомнения относительно скрытого смысла ее слов. - Я не вижу, какое отношение теория о доминирующих признаках и о первой шеренге может иметь к моей жизни, - продолжала она. - Все это нисколько не уясняет мне, что хорошо и что дурно и по какой дороге надо идти. А они опять начали и теперь проговорят весь вечер...
- Нет, я понимаю, в чем их спор... - поспешно добавила Паола, - но для менясе это звук пустой. Слова, слова, слова! А я хочу знать, что мне деть с собой, как мне быть с вами, с Диком...
Но Диком овладел в этот вечер демон красноречия; и не успел Грэхем ответить Паоле, как Дик потребовал у него каких-то данных относительно южноамериканских племен, с которыми он некогда встречался во время своих путешествий. Слушая Дика и глядяа него, всякий решил бы, что это счастливый, беззаботный человек и притом всецело поглощенный спором. Ни Грэхем, ни даже Паола, проживш с ним двенадцать лет, не поверили бы, что от его небрежных и как бы случайных взглядов не ускользнуло ни одно движение руки, ни одна перемена позы, ни один оттенок в выражении их лиц.
"Что бы это значило? - спрашивал себя Дик. - Паола сама не своя. Она явно нервничает, ее, вимо, раздражает этот спор. Грэхем бледен. У него какая-то растерянноств мыслях. Он думает не о том, о чем говорит. О чем он думает?"
демон красноречия, помогавший ему скрывать свои мысли, увлекал его все дальше и дальше по пути ученой невнятицы.
- В первый раз я, кажется, готова возненавидеть нах мудрецов, - вполголоса сказала Паола, когда Грэхем смолк, сообщив Дику нужные сведе- ния.
Дик хладнокровно продолжал развивать свои тезисы. Поглощенный как будто темой разговора, он все же заметил, как Паола что-то шепнула Грэ- хему, и хотя не расслышал ни одного слова, но увил ее все растущую тревогу и безмолвное сочувствие Грэхема и старся угадать: что же такое она могла ему шепнуть? Вместе с тем, обращаясь к сидящим за столом, он говорил:
- ...И Фишер и Шпейзер - оба согсны в том, что в сравнении с пере- довыми расами, например, с французами, англичанами, немцами, у низших рас можно встретить чрезвычайно мало выдающихся особей.
Никто из гостей не заметил, что Дик нарочно перевел спор в другое русло. Не догадался об этом и Лео; и когда поэт спросил, какое место в этой первой шеренге занимают женщины, и тем дал беседе новое направле- ние, он и не подозревал, что это не его вопрос, а что он искусно подска- зан ему Диком.
- Лео, мой мальчик, женщины не являются носителями доминирующих приз- наков, - ответил ему Терренс, подмигнув соседям. - Женщины консерватив- ны. Они сохраняют устойчивость типа. Закрепив его, они воспроизводят его дальше, - поэтому они главный тормоз прогресса. Если бы не женщины, каж- дый из нас стал бы носителем доминирующих признаков. Я сошлюсь на нашего славного менделиста, опытнейшего скотовода, -н сегодня с нами и может подтвердить мои легковесные замечания.
- Прежде всего, - подхватил Дик, - давайте вернемся к основному и вы- ясним, о чем, собственно, мы спорим. Что такое женщина? - спросил он с напускной серьезностью.
- Древние греки счали, - заметил Дар-Хиал, и легкая сардоническая улыбка изогнула его насмешливые губы, - что женщина - это неудавшийся мужчина.
Лео был оскорблен. Его лицо вспыхнуло. Влазах появилось выражение боли, губы задрожали. Он взглянул на Дикаища поддержки.
- Да, она - ни то ни се, - вмешался Хэнкок. - Точно господь бог, соз- давая женщину, прервал свою работу, не докончив ее, и женщина так и ос- талась с половинкой души, с недозревшей душой.
- Нет! Нет! - воскликнул юноша. - Вы не смеете так говорить! Дик, вы же знаете! Скажите, им, скажите!
- К сожалению, не могу, - ответил Дик. - Этот спор о душах столь же туманен, как и сами души. Кто же не знает, что мы часто блуждаем и теря- емся в потемках, особенно когда мним, будто нам известно, кто мы и что нас окружает. А что такое сумасшедший? Он только немного или намного бе- зумнее нас. Что такое слабоумный? Идиот? Дефективный ребенок? Лошадь? Собака? Комар? Жаба? Древоточец? Улитка? И что такое ваша собственная личность, Лео, когда вы, например, спите? Когда у вас морская болезнь? Когдвы пьяны? Влюблены? Когда у вас живот болит? Судорога в ноге? Ког- да вами вдруг овладевает страх смерти? Когда вы в гневе? Или когда пере- жиете восторг перед красотой мира и думаете, что вы думаете о неска- занных, невыразимых вещах?
Я говорю: думаете, что вы думаете, - нарочно. Если бы вы думали на самом деле, то красота мира не казалась бы вам несказанной и невоплоти- мой в словах. Вы бы видели ее ясно, четко и определенно нашли для нее слова. И ваша личность была бы такой же ясной, четкой и определенной, как ваши мысли и слова. Итак, когда вы воображаете, Лео, чтостоите на вершинах бытия, вы на самом деле отдаетесь оргии ваших ощущений, следуе- те их буйной пляске, их трепету и вибрациям, не понимая нидного движе- ния в этой пляске и не догадываясь о смысле этой оргии. сами себя не знаете. В такие минуты ваша душа, ваша личность - это нечто смутное, не- уловимое. Может быть, у какого-нибудь жабы-самца, который вылез на берег пруда и посылает в темноту хриплое кваканье, призывая свою бородавчатую самку, - может быть, в эту минуту нем тоже просыпается что-то вроде личности? Нет, Лео, личность, душа - это слишком неопределенные понятия, и не нашим "личностям" их улови. Есть люди, имеющие облик мужчины, но с женской душой. Иногда в одном человеке живет как бы несколько душ. И есть такие двуногие, о которых хочется сказать: ни рыба ни мясо. Мы - как личности, как души - подобны плывущим клочьям тумана или отдаленным вспышкам в ночном мраке. Все здесь туман и мгла, и мы слно бродим ощупью впотьмах, когда хотим разгадать эту мистику.
- Может быть, это мистификация, а не мистика; придуманная чевеком мистификация, - сказала Паола.
- И это говорит истинная женщина, а еще Лео уверяет, что у нее полно- ценная душа, - заметил Дик. - Суть в том, Лео, что душа и пол тесно сплетены друг с другом, и мы очень мало знаем о том и о другом...
- Но женщины прекрасны, - пробормотал юноша.
- Ого, - вмешался Хэнкок, и его черные глаза коварно блеснули. -на- чит, вы, Лео, отождествляете женщину и красоту?
Губы молодого поэта шевельнулись, но он только кивнул.
- Отлично, давайте посмотрим, что говорит живопись за последнюю тыся- чу лет, рассматривая ее как отражение экономических условий и политичес- ких институтов, и тогда мы увидим, как мужчина воплощал в образе женщины свои идеалы и как женщина разрешаламу...
- Перестаньте изводить Лео, - вмешалась Паола, - будьте все правдивы, говорите только о том, что вы знаете или во что верите.
- О, женщины - это священная тема! - торжественно возгласил Дар-Хиал.
- т, например, мадонна, - вмешался Грэхем, чтобы поддержать Паолу.
- Или синий чулок, - добавил Терренс.
Дар-Хиал одобрительно кивнул ему. - Не все сразу, - предложил Хэнкок. - Прежде всего рассмотрим, ч такое поклонение мадонне в отличие от современного поклонения всякой женщине, под которым готов подписаться и Лео. Мужчина - ленивый и грубый дикарь. Он не любит, чтобы ему надоедали. Он любит покой и отдых. И с тех пор как существует человеческий род, он видит, что связан с беспо- койным, нервным, раздражительным и истерическим спутником; имя этому спутнику - женщина. У нее всякие там настроения, слезы, обиды, тщеслав- ные желания и полная нравственная безответственность. Но он не мог ее уничтожить, она была ему необходима, хоть и отравляла ему жизнь. Что же ему оставалось?
- Ему оставалось одно: хитро и ловко ее обмануть, - вмешался Терренс.
- И он создал ее небесный образ, - продолжал Хэнкок. - Он идлизиро- вал ее положительные стороны и этим отодвинул от себя отрательные, чтобы они не могли действовать ему на нервы, мешать мирно и лениво ку- рить трубку и созерцать звезды. А когда обыкновенная женщина пыталась надоедать ему, он изгонял ее из своих мыслей и обращался к образу небес- ной и совершенной женщины, носительницы жизни и хранительницы бессмер- тия. Но тут пришла Реформация, и поклонение мадонне прекратилось. Однако мужчина по-прежнему был сзан с нарушительницей его покоя. Что же он сделал тогда?