- Почему? - спросила она, недоуменно покачивая головой, а он любовал- ся нежным девическим румянцем се щек, который никак не вязался с ее тридцатью восемью годами.
- А пому, - отвечал он, - что вам тогда пришлось бы пройти вдвое больше я бы мог дольше вами любоваться. Я всегда говорил, что холоку - самая прелестная одежда, когда-либо изобретенная для женщин.
- Значит, дело не во мне, а в моем холоку, - отозвалась она. - ви- жу, вы совсем как Дик: у вас комплименты всегда на веревочке, - едва мы, бедняжки, им поверим, как вы потянете за веревочку - и нет комплимента. А теперь давайте я покажу вам комнату, - быстро продолжала она словно желая предупредить его возражения. - Дик ее отдал мне. И зде все по моему выбору, даже пропорции.
- А картины?
- Я их выбла сама, все до единой, и каждую из них люблю, хотя Дик и спорил со мй относительно Верещагина [7]. Он очень одобрил обоих Мил- ле, вон того Коро, а также Изабе; он допускает, что в музыкальной комна- те может висеть какое-нибудь полотно Верещагина, но только не это. Он предпочитает местных художников иностранцам, - хочет, чтобы наших висело больше, чем чужих, и чтобы мы научились ценить своих мастеров.
- Я недостаточно знаю художников Тихоокеанского побережья, - сказал Грахем. - Мне хотелось бы услышать о них... Покажите мне... Да, несом- ненно, там висит Кейт... А кто рядом с ним? Чудесная вещь.
- Некто Мак-Комас, - отозвалась Паола.
Грэкем только что собрался провести полчасика в приятнобеседе о жи- вописи, как в комнату вошел Доналд Уэйр; на лице его было написано бес- покойство, но при виде маленькой хозяйки глаза радостно заблтели.
Держа под мышкой скрипку, он с деловитым видом направился прямо к ро- ялю и начал расстаять ноты.
- Мы будем до завтрака работать, - обернулась Паола к Грэхему. - До- налд уверяет, что я ужасно отстала, и, думаю, он отчасти прав. Увидимся за завтраком. Если хотите, можете, конечноздесь остаться, но предуп- реждаю, что будет настоящая работа. А пед вечером пойдем купаться. Дик назначил встречу возле бассейна в четы. Он говорит, у него есть новая песня и он непременно ее исполнит...оторый час, мистер Уайр?
- Без десяти одиннадцать, - ответил скрип с некоторым раздражением.
- Вы пришли слишком рано: мы условились на одиннадцать. Поэтому, су- дарь, вам придется подождать до одиннадцати. Я должна сначала поздоро- ваться с Диком. Я с ним еще не виделась сегодня.
Паола знала точно, как распределено время мужа. Последний листок ее записной книжки, всегда лежавший на ночном столике, был исчерче каки- ми-то иероглифами, напоминавшими ей о том, что в шесть тридцать он пьет кофе; что если он не поехал верхом, его можно иногда застать до восьми сорока пяти в постели за просмотром книг или корректур; от девяти до де- сяти к нему незя, ибо он диктует письма Блэйку; от десяти до одиннад- цати к нему тоже нельзя - он совещается со своими экономами и управляю- щими, в то время как Бонбрайт, секретарь, с быстротой репортера записы- вает эти молниеносные интервью.
В одиннадцать, если не было срочных телеграмм или неотложных дел, она могла застать мужа одного, хотя и тут он всегда был чем-нибудь занят. Проходя мимо конторы, она услышала стук пишущей машинки и поняла, что Дик уже один. В библиотеке она встретила Бонбрайта искавшего какую-то книгу для Мэнсона, скотовода, ведающего шотхорнами, - это означало, что Дик покончил и с делами по имению.
Она нажала кнопку, и ряд полок с книгами повернулся перед ней, открыв витую стальнулесенку, которая вела в рабочий кабинет Дика. Наверху, послушные скрытой пружине, полки опять повернулись, и она бесшумно вош- ла.
Но т она услышала голос Джереми Брэкстона, и по ее лицу пробежала тень досады. Еще никого не видя и сама никем не замеченная, Паола в не- решитьности остановилась.
- Затопить так затопить, - говорил директор рудников Харвест. - Ко- нечно, воду можно будет потом выкачать, хотя для этого потребуется целое состояние, да и как-то стыдно затоплять старые рудники.
- Но ведь отчеты за последний год показали, что мы работаем положи- тельно себе в убыток, - услышала Паола голос Дика. - Нас грабят все: лю- бой головорез из банды Уэрты [8], любой пеон-конокрад. А тут еще чрезвы- чайные налоги, бандиты, повстанцы, федералисты. Можно было бы уж как-ни- будь потерпеть, если бы предвиделся всему этому конец, но у нас нет ни- каких гарантий, что беспорядки не продлятся еще десять - двадцать лет.
- И все-таки - подумайте! Топить жалко! - опять возразил управляющий.
- А вы не забывайте о Вилье [9], - возразил, в свою очередь. Дик с язвительным смехом, горечь которого не ускользнула от Паолы. - Он ведь заявил, что если победит, то раздаст всю землю пеонам; следующий неиз- бежный шаг - рудники. Как вы думаете, олько мы переплатили за минувший год конституционалистам?
- Свыше ста двадцати тысяч, - быстро ответил Брэкстон, - не считая пятидесяти сяч золотыми слитками, данных Торенасу перед его отступле- нием. Он бросил свою армию в Гваимаса да и махнул с добычей в Европу... Я вам обо всем писал...
- А если мы будем продолжать работы, Джереми, они буду доить нас, доить без конца. Нет, хватит! По-моему, все-таки лучше затопить... Если мы умеем создавать богатства успешнее, чем эти бездельники, то покажем им, что мы умеем так же легко и разрушать их.
- Это самое я им и говорю. А они только ухмыляются и повторяют, что ввиду крайней необходимости такие-то и такие-то добровольные пожертвова- ния были бы весьма приятны вдям повстанцев - то есть им самим. Их главные вожди, конечно, не возьмут себе ни одного песо. Господи, боже й! Я им напомнил все" что мы сделали: дали постоянную работу пяти тысячам пеонов; повысили жалованье с десяти до ста десяти сентаво в день. Я показал им пеонов, которые получали, когда мы их наняли, десять сен- во, а теперь они получают пять песо. Куда там! Только улыбаются и заняты одним: как бы выжать добровольное пожертвование на святое дело ревю- ции. Ей-богу, старик Диас хоть был и разбойник, но приличный разбойник. Я сказал этому Аррансо: "Если мы свернем работу, пять тысяч мексиканцев окажутся на улице. Куда вы их денете?" Аррансо усмехнулся и горит: "Куда денем? Что ж, дадим им ружья и поведем их на Мехико".
Паола ясно представила себе, как Дик презрительно пожимает плечами, отвечая своему собеседнику:
- Беда в том, что там еще есть золото и мы одни можем его извлечь. У мексиканцев на это мозгов не хватит. Они умеют токо палить из ружей, а уж из нас выкачивают все до последнего. Остается одно, Джереми: позабыть примерно год о всякой прибыли, распустить рабочих, оставив только техников, и выкачивать воду.
- Я все это старался внушить Аррансо, - пробасил Джереми Брэкстон. - А что он мне ответил? Если-де мы распустим рабочих, они заставят уйти техников - и пусть нашу шахту затопит ко всем черт. Нет, последнего он, впрочем, не говорил, но так улыбался, что всеыло ясно. Я бы с удо- вольствием свернул ему его желтую шею, но ведь я знаю, что на следующий день явится другой и будет требовать еще больше. Так вот, Аррансо полу- чил, что хотел, но в довершение всего он, прежде чем присоединиться к своим повстанцам под Хуаресом, приказал угнать триста наших мулов. Это убыток в тридцать тысяч долларов, и главное - после того, как я его под- мазал! Вот желтаяаналья!
- Кто сейчас вождь повстанцев на приисках? - услышала зем Паола вопрос Дика, причем в его тоне была та отрывистость и резкость, которые, как она знала, показывали, что он, собрав воедино все нити какого-нибудь запутанного дела, решил действовать.
- Рауль Бена.
- Чин?
- Полковник. Под его началом около семидесяти человек всяких оборн- цев.
- Чем занимался раньше?
- Пас овец.
- Отлично, - пролжал Дик все так же отрывисто и твердо. - Вам при- дется разыграть рь: изобразите из себя патриота. Возвращайтесь на мес- то как можно скее. Ублажайте этого Рауля Бена. Вашу игру он раскусит, или он не мексиканец. А вы все-таки его ублажайте и посулите, что сдела- ете его генералом, вторым Вильей.
- Господи, ну как, как я это сделаю?
- Поставьте его во главе армии в пять тысяч человек. Наших людей рас- пустите, - пусть он создаст из них войско волонтеров [10]. Так как у Уэрты дела плохи, то нам ничего не грозит. Заверьте его, что вы истинный патриот. Дайте людям винтовки. Мы раскошелимся в последний раз, и вы до- кажете ему ш патриотизм. Обещайте каждому, что он после войны вернется на прежнюю работу.усть, с вашего благословения, уходят с этим Раулем. Оставьте людей слько, сколько нужно, чтобы выкачивать воду. И если мы на год или на два откажемся от прибылей, то не потерпим и убытков. А мо- жет быть, и заплять не придется.
Тихонько возвращаясь по винтовой лестнице в музыкальную комнату, Пао- ла про себя улыбалась: как Дик все это ловко придумал! Она была огорчена не положением дел в компании Харвест, - с тех пор, как она стала женою Дика, в полученных ею от отца рудниках пооянно происходили беспорядки, - она была огорчена тем, что не состоялось их утреннее свидание. Но ког- да она опять встретилась с Грэхемом, который задержался у рояля и, уви- в ее, хотел удалиться, ее дурное настроение рассеялось.
- Не убегайте, - остановила она его. - Останьтесь и посмотрите, как люди работают; может быть, это вас наконец заставит приняться за вашу книгу. Дик горил мне о ней.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Во время завтрака на ли Дика не было и следа озабоченности, как будто Брэкстон привез ему весть о том, что рудники "Группа Харвест" не- изменно процветают. Вейл уже уехал с утренним поездом - он, видимо, ус- пел обсудить с Диком свое дело в какие-то сверхранние часы, но Грэхем увидел за столом еще более многочисленное общество, чем обычно. Кроме некоей миссис Тюлли, пожилой полной светской дамы в очках, - Грэхему не сказали, кто она, - он увидел трех новых гостей: мистера Гэлхасса - пра- вительственного ветеринара, мистера Дикона - довольно известного на по- бережье портретиста и Лестера - капитана тихоокеанского парохода, слу- жившего лет двадцать назад шкипером на яхте Дика и обучавшего его ис- кусству навигации.