«Был я некогда рыбой, - сказал наконец Деликатес с глубоким вздохом, - настоящей...»
«Настоящая рыба» в отношении одушевленного существа вызывает отнюдь не те импликации, которые имеет в виду MockTurtle , с гордостью заявляя:
«...Once... I was a real Turtle...»
Социально-ролевые импликатуры персонажа в тексте диаметрально расходятся, становятся несовместимыми, превращают данный перевод в смысловую ошибку, восходящую к ошибочному выбору имени героя в переводе.
Откуда произошло это имя указывает сама королева:
"Have you seen the Mock Turtle yet?"
"No", said Alice. "I don't even know what a Mock Turtle is".
"It's the thing the Mock Turtle is made from" said the Queen.
Mockturtlesoup (а не MockTurtleSoup, как говорит Королева) - это суп из телячьей головы и телячьих ножек, суррогат аристократического (и очень дорогого) черепашьего супа. Английское прилагательное mock легко сочетается с образованием привычных понятий для англичан: avarietyofstylesfrommockMoorishtoMockTudor "разнообразие стилей от имитации мавритансокого до лже-Тьюдора, mockseam "отделочный шов", mockmodesty "ложная скромность", mockmarriage "фиктивный брак" и т.д.
Эквивалентами этого прилагательного в разных контекстах в русском языке могут быть прилагательные искусственный, фиктивный, фальшивый, поддельный, ложный, игрушечный, существительные подделка, имитация, макет, модель, приставки лже-, квази-, предлог под (в сочетании под орех и так далее).
Известно, чтовСтранечудесперсонажи the King and The Queen это -1) the King and the Queen of Wonderland иодновременно 2) the King and the Queen of Hearts. Но, будучи Королем и королевой этой страны, theKingandtheQueen вместе с тем являются карточным королем и карточной дамой.
В результате в переводах на русский язык в главе VIII (первое появление персонажей theKingandtheQueenofHearts) появляются «Король и Королева червей» (А. Оленич-Гнеденко); «Король и Королева бубен» (Н. Демурова, 1967); «Червонный король и червонная дама, т.е. королева» (Б. Заход ер); «Король червей со своей королевой» (В. Набоков) и, наконец, «Червонные король и королева» [54, 188c].
Только у Б. Заходера остается весьма отдаленная и проблематичная возможность того, что читатель вспомнит оговорку переводчика и отождествит пострадавшее лицо в обвинительном заключении - Червонную Даму с Королевой, приказывающей всем отрубить голову. Во всех остальных случаях - в русских переводах - это разные персонажи. Контекстную импликатиность сохранить не удается.
Алиса Льюиса Кэрролла - это книга, в которой практически к каждому слову можно найти двойственный смысл, либо особый, не применявшийся ранее подход.
В своей работе мне хотелось бы остановиться на ключевых моментах переведенных разными специалистами. Читая различные варианты, в первой же главе можно обнаружить различный подход к переводу отрывка:
"Do cats eat bats? Do cats eat bats?" and sometimes "Do bats eat cats?" for, you see, as she couldn't answer either question, it didn't much matter which way she put it".
Например, у Набокова мы видим:
«Кошки на крыше, летучие мыши... А потом слова путались и выходило что-то несуразное: летучие кошки, мыши на крыше...»
Набоков постарался сохранить рифму переделать фразу так, чтобы ее можно было запутать во втором варианте, что не очень получилось в переводе Орла:
«Интересно, кошки едят летучих мышей?»
Алиса зевнула и уже задремывая, все повторяла:
«Мышки едят летучих кошек?» Но это было совершенно все равно, потому что ни на тот, ни на другой вопрос у Алисы ответа не было».
Здесь мы видим практически дословный перевод, в отличие от Бориса Заходера, который представил это так:
« - Скушает кошка летучую мышку?
- Скушает кошка летучую мышка? А иногда у нее получалось:
- Скушает мышка летучую кошку? Или даже так:
- Скушает мышка летучую мошку?
Не всели равно, о чем спрашивать, если ответа все равно не получишь, правда?»
В ключевой фразе отчетливо различается такой стилистический прием, как аллитерация, то есть повторение однородных согласных, придающее литературному тексту особую звуковую и интонационную выразительность.
В данном случае мы видим повторение шипящей «Ш», что создает несколько усыпляющий, успокаивающий эффект, необходимый по контексту, удивительно то, что его нет в самом оригинале, однако, в русской версии аллитерация «ш» более чем органична.
Также, на мой взгляд удачен вариант Демуровой:
«Алиса сонно бормотала:
- Едет ли кошки мошек?
- Едет ли кошки мошек?
Иногда у нее получалось:
- Едят ли мошки кошек?»
Димурова объясняет замену летучих мышей (Bats) на мошек необходимостью сохранить рифму оригинала.
Далее бросается в глаза разница в передаче словосочетания «OrangeMarmalade».
У Набокова – это «Клубничное варенье», что конечно, более знакомо русскому ребенку, чем апельсиновый мармелад в банке.
У Орла – это «Клюква в сахаре», а у Заходера «апельсиновое варение», что может вызвать некоторое недоумение, так как мало кто предполагает, что из апельсинов можно сварить варенье.
Немного абсурдный перевод дает Димурова:
«Пролетая мимо полок, она прихватила банку с вареньем. На ней было написано «Апельсиновое», но, увы! Она оказалась пустой». На самом деле, из чего можно заключить, что эта банка с вареньем, если она пустая.
Вторая глава называется «ThePoolofTears», что Димурова и Орел перевели как «Море слез». Заходер, как «Глава в которой Алиса купается в слезах», а Набоков, что интересно, не дал никакого названия. Он просто озаглавил ее «Продолжение», очевидно, считая, что вторая глава является лишь логическим продолжением, и не несет достаточной смысловой нагрузки, отдельно от первой главы.
Третья глава называется «Caucus – RaceandLongTile». Термин «Caucus» возник в США, он обозначал собрание лидеров фракции по вопросу о кандидате или политической линии. Англичане заимствовали этот термин, слегка изменив его значение; они применяли его в отношении строго дисциплинированной организации, управляемой комитетом. Обычно этот термин употреблялся членами одной партии в уничижительном смысле, когда речь шла о партии противников.
Возможно, Кэрролл употребил этот термин символически, имея в виду, что члены комитетов различных партий обычно заняты бессмысленной беготней, которая ни к чему не приведет, причем каждый стремится ухватить себе кусок пожирнее.
Поскольку у Кэрролла «Caucus - Race» представлена в виде игры, Набоков переиначил ее как «игра в куралесы».
Куролесить, по Далю - это «дурить, строить шалости, проказить; вести себя странно, необычно, как не в своем уме» [38, 49с].
Несомненно слово «куролесить» более знакомо русскоязычному читателю, чем чужое английское выражение caucus.
У Заходера - - «кросс по инстанциям», т.е. сохранение сферы применения английского слова и русского.
Орел разделил слово «беготня» на «бег от ня», что тоже представляет интересный подход.
Только Демурова упростила оригинал в своем переводе, написав «бег по кругу», и при этом, дав пояснение термина «caucus», что совершенно непонятно читателю, не видевшему оригинала.
Вторая глава начинается со слов Алисы:
"Curiouser and curiouser!" cried Alice (she was so much surprised that for the moment she quite forgot how to speak good English)".
Набоков дает такой вариант:
«Чем дальше, тем странше!» - воскликнула Аня (она так оторопела, что на мгновение разучилась говорить правильно)».
Мы видим, что в оригинале Алиса неправильно употребляет сравнительную степень прилагательного. Набоков меняет местами слова в русской фразе, также используя сравнительную степень прилагательного «странно» - «странше».
Демурова идет тем же путем:
«Все страньше и страньше! - вскричала Алиса. От изумления она совсем забыла, как нужно говорить.
Заходер и Орел совершенно изменили фразу в переводе, т.е. они совсем отошли от варианта неверного употребления степени прилагательного, например, Заходер написал:
«Ой, все чудесится и чудесится! - закричала Алиса (она была в таком изумлении, что ей уже не хватало обыкновенных слов, и она начала придумывать свои)».
Это действительно очень свойственно детям. Они придумывают свои слова, наиболее ясно отражающие, как им кажется, их мысли, чувства, ощущения, об этом уже писал в своей книге «От двух до пяти» К. И Чуковский.
Подход Владимира Орла можно объяснить той же детской привычкой переделывать слова, но он по-своему самобытен:
«Необычайная история! Я ростю!.. - воскликнула Алиса. От удивления она и думать забыла производство грамматику.»
В конце второй главы Кэрролл перечисляет животных, находящихся в море Алисиных слез. Тамбыли Duck, Dodo, Lory and Eaglet.
Демурова перевела имена зверей, как Робин Гусь, Птица Додо, Попугайчик Лори и Орленок Эд, и дала комментарий, Робин Гусь - это Робинсон Дакворт; австралийский Попугайчик Лори - Лорина, старшая сестра Алисы; Орленок Эд - младшая сестра Эдит; а птица Додо - сам Кэрролл.
Когда Кэрролл заикался, он произносил свое имя так: «До-До-Доджсон».
Вообще, Duck встречается и как Утка (у Набокова и Заходера); и как утенок (у Орла).
Dodo имеет два врианта перевода, как Додо и как Дронт. Заходер приводит его в качестве «вымершая птица Додо, он же ископаемый Дронт»;
Лори - Попугай Ара (у Орла), Попугайчик Лори (у Демуровой), Лори (у Набокова), Попугай (у Заходера).
Любопытно, что Заходер помимо того, что перевел Eaglet не как Орленок (что сделали все остальные), а как Орленок Цып-Цып, он еще добавил новый персонаж «Стреляный Воробей».
Третья глава содержит цитату из истории Англии, которую Мышь цитирует, как «самую сухую вещь». Позднее было обнаружено, что этот отрывок взят из истории Хэвилленда Чемпелла, по которому занимались дети Лидделов.
Из всех рассматриваемых переводов только Набоков заменил его на отрывок из истории Киевской Руси, такой же неудобоваримый для детского сознания.
Привлекает внимание рассказ мыши, написанный в виде мышиного хвоста. Как у Кэрролла, так и у переводчиков, кроме Заходера, стихотворение изображено в виде хвоста. Его же перевод графического стихотворения написан в строчку, как обычный текст, что несколько запутывает читателя.