(24)Zu unterst der Alte, verworrn,
all der Erbauten
Wurzel, verborgenBorn,
den sie nie schauten.
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Erster Teil, XVII ): 304]
В следующем примере, взятом из второй части «Сонетов к Орфею», лирический герой обращается к своему творению, пребывающему пока только в его мыслях и поэтому невидимому, заставляя его «дышать», то есть, стать живым. Здесь автор использует данную разновидность эпитета, чтобы конкретизировать статус этого стихотворения:
(25)Atmen, du unsichtbares Gedicht!
Immerfort um das eigne
Sein rein eingetäuschter Weltraum. Gegengewicht,
in dem ich mich rhythmisch ereigne.
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Zweiter Teil, I): 311]
Оценивающие, эмоциональные эпитеты служат для передачи отношения говорящего к определённому предмету или явлению реальной действительности.
Шестнадцатый сонет из первой части «Сонетов к Орфею», посвящён, видимо, Эвридике. К ней обращается лирический герой, говоря, что постепенно они делают мир своим, пожалуй, его слабейшую, опаснейшую часть. Скорее всего, здесь подразумевается их шаткое положение: одно неточное движение, один взгляд назад – и весь тот мир, по ту сторону бытия, окажется в полном их распоряжении, тогда как этот мир им придётся покинуть навсегда:
(26)Du, mein Freund, bist einsam, weil…
Wir machen mit Worten und Fingerzeigen
uns allmählich die Welt zu eigen,
vielleicht ihren schwächsten, gefährlichsten Teil.
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Erster Teil, XVI ): 304]
Примером эмоционального эпитета может служить отрывок из первой части «Сонетов к Орфею». Здесь мы находим сразу два таких эпитета. Описывается смерть Орфея. Поэтому эпитет schreckliches вместе с определяемым существительным Pochen может символизировать «стук судьбы в двери», знак о том, что жизнь окончена. А безжалостно открытые ворота, das trostlos offene Tor, могут означать только одно – открытый путь в другой мир, загробный:
(27)Wieder und wieder, von Dunkel und Sturz
unterbrochen,
glänzte es irdisch. Bis es nach schrecklichem Pochen
trat in das trostlos offene Tor.
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Erster Teil, XXV ): 310]
Постоянные эпитеты образуют с определяемым существительным устойчивые, привычные сочетания, например: зелёная трава, дремучий лес и т.д.
Стихотворение „Geburt der Venus“ содержит постоянный эпитет:
(28) So wie ein junges grünes Blatt sich rührt,
sich reckt und Eingerolltes langsam aufschlägt,
entfaltete ihr Leib sich in die Kühle
hinein und in den unberührten Frühwind
[Rilke 1981, Geburt der Venus (Neue Gedichte): 206].
Сочетание «зелёный лист» применяется для сравнения молодой прекрасной богини любви, вышедшей из пены морской, с только что появившимся из почки, клейким молодым листочком.
Вообще для лирики Р.М.Рильке не характерно частое использование постоянного эпитета. Поэт старается уйти от привычной формы выражения мыслей. Поэтому наиболее часто встречаются в лирике Р.М.Рильке неожиданные эпитеты. Неожиданные эпитеты – полная противоположность постоянным эпитетам. Главным образом, они основываются на переносном значении слова. Отсюда другое название – метафорический эпитет. Значение такого эпитета может14 быть определено только исходя из контекста.
Например, такой эпитет как «свято единственная» улыбка становится ясным только при обращении к контексту («Сонеты к Орфею»). Это то, что отнимают зеркала у девушки. Отражение принимает её черты и улыбка девушки уже не «свято единственна»:
(29)So wie dem Meister manchmal das eilig
nähere Blatt den wirklichen Strich
abnimmt: so nehmen oft Spiegel das heilig
einzige Lächeln der Mädchen in sich,
wenn sie den Morgen erproben, allein, -
oder im Glanze der dienenden Lichter.
Und in das Atmen der echten Gesichter,
später, fällt nur ein Wiederschein.
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Zweiter Teil, II): 311-312]
В пятнадцатом сонете второй части также находим неожиданный эпитет, выраженный существительным:
(30)O Brunnen-Mund, du gebender, du Mund,
der unerschöpflich Eines, Reines, spricht, -
du, vor des Wassers fließendem Gesicht,
marmorne Maske. Und im Hintergrund…
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Zweiter Teil, XV): 321]
Brunnen-Mund, «рот-фонтан» - так называет автор мраморную маску, установленную на источнике. Gebender Mund – усталый путник, приникнув к этой маске может утолить свою жажду.
Примеры метафоричекого эпитета присутствуют в отрывке из двадцать второго сонета второй части «Сонетов к Орфею». Здесь заключены, на наш взгляд, мысли лирического героя о том, что всё преходяще. Возникает образ будущего, в котором разрушатся остатки колонн почти вечного храма. Благодаря эпитету der waagerechte gelbe Tag мы представляем очень далёкое будущее, выглядящее, по меньшей мере, фантастично: горизонтально жёлтый день. Übertriebene Nacht, «преувеличенная ночь» - очень яркий эпитет. Создаётся впечатление, что эта ночь одновременно и самая тёмная, и самая лунная, звёздная:
(31)Heute stürzen die Überschlüsse, dieselben,
nur noch als Eile vorbei, aus dem waagerechten gelben
Tag in die blendend mit Licht übertriebene Nacht.
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Zweiter Teil, XXII): 327]
Следующей разновидностью эпитета является излюбленный эпитет. Излюбленный (модный) эпитет – это лексема, которая используется в определённую эпоху, внутри определённого коллектива, определёнными социальными группами, в определённых литературных направлениях отдельными писателями и поэтами. Этот вид эпитета непосредственно связан со словами, которые лейтмотивом проходят через всё творчество Р.М.Рильке, относящееся к эпохе символизма. Для этой эпохи, как мы выяснили, характерны такие понятия, как: темнота, одиночество, смерть т.д. Излюбленные эпитеты относятся к этой же тематике. Приведём примеры таких эпитетов, характерных именно для творчества Р.М.Рильке: (32) dunkle Erwartung [Rilke 1981: 185], (33) dunkle Frühe [Rilke 1981: 207], (34) das dunkelste Verlangen [Rilke 1981: 295], (35) einsame Gefahr [Rilke 1981: 213], (36) ein verlornes Lächeln [Rilke 1981: 225], (37) tödliche Vögel [Rilke 1981:255] и др.
2.2.4. Повтор
Основное назначение повторов сводится к смысловому и эмоциональному усилению какой-либо части высказывания [Friedrich, Zeich 1987]. Характер выразительности повторов определяется их структурой и местом, занимаемым повторяющейся единицей в речи. Повтор, как средство выразительности, в совокупности с другими, отобранными нами стилистическими средствами, служит созданию образа, символа в литературе периода символизма.
Э.Г.Ризель и Е.И.Шендельс говорят о том, что повтор – понятие широкое, которое включает несколько разновидностей: простое повторение, грамматический параллелизм, перечисление [Ризель, Шендельс 1975: 244].
Повтор относится ко всем языковым единицам; те же самые фонемы, морфемы, слова, словосочетания, предложения могут применяться в тексте несколько раз с целью создания определённого стилистического воздействия. Различное расположение повторов в речевом высказывании делает необходимым создание классификации, которую и предлагают Э.Г.Ризель и Е.И.Шендельс [Ризель, Шендельс 1975: 244].
Различают фонетические, лексические и грамматические повторы. Суть лексических повторов заключается в многократном повторении одних и тех же слов, словосочетаний (wörtliche Wiederholung – дословное повторение; М.П.Брандес: «простой контактный повтор» [Брандес 1983: 103]) или слов, синонимичных исходному слову (синонимический повтор).
В пятой элегии «Дуинезских элегий» с помощью лексического повтора автор привлекает внимание к главной идее. Речь идёт об акробатах, подвластных неутолимой воле, которая сжимает, сгибает, скручивает их, то бросает на истёртый от вечных прыжков коврик, то вновь подбрасывает их. И как только появляется большая прописная буква пребывания чего-то (des Dastehns großer Anfangsbuchstab), как сейчас же что-то катит их дальше. Это что-то, на наш взгляд, есть судьба. Акробат – это любой человек, марионетка в руках судьбы. Повтор слова «Teppich» - «коврик» является символом того, что предначертано судьбой. Какой бы сильной волей ни обладал человек, дальше этого «коврика» ему не ступить.
(38) …wie aus geölter,
glatterer Luft kommen sie nieder
auf dem verzehren, von ihrem ewigen
Aufsprung dünneren Teppich, diesem verlorenen
Teppich im Weltall.
[Rilke 1981, Duineser Elegien (Die Fünfte Elegie): 266]
В седьмой элегии лирический герой продолжает размышлять на тему соизмерения ангела и человека. Ангел и человек не равны друг другу. Повтор слова «Werbung» говорит об эмоциональном состоянии героя. В исступлении он твердит о том, что нельзя взывать к ангелам, привлекая их внимание.
(39)Werbung nicht mehr, nicht Werbung, entwachsene
Stimme,
sei deines Schreies Natur; zwar schrieest du rein
wie der Vogel, …
[Rilke 1981, Duineser Elegien (Die Siebente Elegie): 274]
Лексический повтор в следующем примере (Neunte Elegie) призван внести ясность в образы ангела и человека, выявить различие между ними. Акцент делается на том, что ангел чувствует вещи, человек же называет их. Человек не может чувствовать вещи так, как ангел. Его задача, назвать вещь так, как она сама о себе бы не могла помыслить.
(40)Preise dem Engel die Welt, nicht die unsägliche, ihm
kannst du nicht großtun mit herrlich Erfühltem;
im Weltall,
wo er fühlender fühlt, bist du ein Neugling. …
[Rilke 1981, Duineser Elegien (Die Neunte Elegie): 284]
Симметрическое повторение одних и тех же словоформ или синтаксических структур называют грамматическим повтором. Если лексика при этом остаётся неизменной или незначительно варьируется, то речь идёт уже о двойном повторе.
Неизменность лексики не является обязательным условием. При грамматическом повторе решающим является повторение грамматических структур.
Примером грамматического повтора может служить следующий отрывок из «Сонетов к Орфею». Здесь можно говорить и о двойном повторе, как в первом, так и во втором случае. В своих песнях Орфей обращается к душам умерших, уговаривая их не бояться страданий. Именно этого значения, интонации убаюкивания, успокаивания, на наш взгляд, добивался автор, используя такой приём как грамматический повтор:
(41)Fürchtet euch nicht zu leiden, die Schwere,
gebt sie zurück an der Erde Gewicht;
schwer sind die Berge, schwer sind die Meere.
Selbst die als Kinder ihr pflanzet, die Bäume,
wurden zu schwer längst; ihr trüget sie nicht.
Aber die Lüfte… aber die Räume…
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Erster Teil, IV): 297]
В следующем примере речь идёт об Орфее, в котором органично сочетаются оба мира, он способен видеть и живых, и мёртвых. И ничто не может повлиять на изменение его видения: «sei es aus Gräbern, sei es aus Zimmern». Грамматический повтор здесь играет роль усиления уже сказанного.