Ролли Найт быстро ответил на основные вопросы:
Имя, фамилия: Найт, Роланд Джозеф Луис. Возраст:
29. Адрес: Он его назвал, не упомянув, однако, что жалкая комнатенка на втором этаже, куда попадаешь по наружной лестнице, принадлежала другому, а ему разрешили попользоваться ею день-два и что на следующей неделе он, возможно, будет жить уже не здесь, если хозяин надумает его вышвырнуть. Но ведь Ролли большую часть своей жизни прожил либо так, либо в ночлежке, а то и просто на улице, когда больше некуда было податься.
Родители: Он назвал их. Фамилии у них были разные, поскольку они
никогда не состояли в браке и не жили вместе. Сотрудник никак на это не реагировал - дело естественное. Да и Ролли не добавил: он знал своего отца только потолку, что мать сказала; у самого же Ролли осталось лишь смутное воспоминание о нем - один раз они все-таки виделись: этот большущий громила с тяжелой челюстью и насупленным лицом, которое пересекал шрам, не проявил к нему ни дружелюбия, ни интереса. Много лет тому назад Ролли услышал, что отец попал в тюрьму - пожизненно. Сидит ли он все еще там или уже умер - Ролли понятия не имел. Что же до матери, с которой он все-таки жил вместе, пока в пятнадцать лет не променял дом на улицу, то, насколько ему было известно, она поселилась в Кливленде или в Чикаго. Он уже несколько лет не видел ее и не слышал о ней.
Образование: До восьмого класса. В школе он отличался живым, острым умом, который так при нем и остался. Только теперь он понял, что черному человеку надо очень много знать, если он хочет пробиться в этом вонючем, грязном мире, а он, ясное дело, никогда уже не пробьется.
Прежнее место работы: Он попытался вспомнить фамилии хозяев и
названия заведений. После школы, он выполнял разную черную работу: собирал грязную посуду со столов в обжорках, расчищал снег, мыл машины. Затем в 1957 году, когда в Детройте, как и по всей стране, прошло сокращение, работы не стало, и он слонялся без дела - так, время от времени играл на деньги, по-мелкому воровал, а потом получил первую судимость за угон машины.
- А вы зарегистрированы в полиции, мистер Найт? - спросил сотрудник.
- Угу.
- Боюсь, мне нужны подробности. И должен вам сказать, что мы потом проверяем, так что лучше будет с самого начала сообщить нам все как есть.
Ролли передернул плечами. Конечно, эти сукины дети все проверяют. Знает он это, так что можно было ему и не говорить.
Он рассказал этому малому про то, как впервые угнал машину. Ему тогда было девятнадцать. Получил он год условно.
Кому сейчас дело до того, как это было? Кому важно знать, что ребята, с которыми он сидел в машине, предложили ему угнать ее, что он согласился смеха ради, а потом полиция остановила их и всех шестерых обвинила в угоне? А на другой день, перед тем как идти в суд, Ролли сказали: признайся, и получишь условный срок. Испуганный, растерянный, он согласился. И сдержал слово. А через несколько секунд уже вышел из суда. Только позже он узнал, что, посоветуйся он с юристом - а так поступил бы любой белый - и скажи, что невиновен, он отделался бы всего лишь предупреждением. Не сказал ему никто и того, что, признав себя виновным, он становится преступником, зарегистрированным в полиции, и это Jnemum его тавром на всю жизнь.
Да и за последующие проступки судить его будут куда строже.
- А что было потом? - спросил сотрудник компании.
- Потом меня уже посадили в тюрягу. Случилось это через год. Снова угон машины. На этот раз осознанный, а потом еще два, пока его не поймали. Приговор - два года.
- Что-нибудь еще?
Вот тут уже ставилась точка. После этого все расспросы прекращались - ничего не выйдет, работы для вас у нас нет. Ну и черт с ней, с этой вонючей работой! Ролли опять подивился, зачем он только пришел.
- Вооруженное ограбление. Судили по статье от пятерки до пятнадцати, четыре года отбарабанил в тюрьме города Джексон.
Ювелирный магазин. Они вдвоем вломились туда ночью. И улов-то весь был - горстка дешевых часов, но когда они выходили, их сцапали. Ролли был настолько глуп, что имел при себе револьвер. Хоть он его и не вытаскивал, но сам факт, что при нем было оружие, заставил серьезнее посмотреть на дело.
- Вас выпустили досрочно за хорошее поведение?
- Нет. Тюремщик мне позавидовал: уж больно камера была хороша.
Сотрудник поднял на него взгляд:
- Я понимаю шутки. От них в мрачный день на душе веселее. И все-таки освободили-то вас из-за хорошего поведения?
- Если вам так угодно.
- Что ж, будем считать, что мне так угодно. - Сотрудник записал
ответ. - А сейчас, мистер Найт, вы хорошо себя ведете? Я хочу сказать: у вас нет больше неприятностей с полицией?
Ролли только помотал головой. Он не намерен рассказывать этому Дяде Тому насчет прошлой ночи, насчет того, что у него будут неприятности с полицией, если он не сумеет держаться в тени и попадется на глаза этому белому борову, которого он подколол и который - дай ему полшанса - достанет его с помощью их грязных, вонючих законов. Вместе с мыслью об этом возникли прежние страхи: боязнь тюрьмы - вот что прежде всего привело его сюда. Сотрудник задавал все новые и новые вопросы и старательно записывал ответы, трудясь усерднее, чем собака, сражающаяся с блохами. Ролли был поражен тем, что вопросы не прекращаются; у него никак в голове не укладывалось, почему он до сих пор не на улице, как обычно бывало, стоило ему произнести: "вооруженное ограбление".
А не знал он - потому что никто не подумал ему об этом сказать, а газет и журналов он не читал, - что теперь при найме неквалифицированной рабочей силы относились менее строго и к тюремному прошлому.
Ролли направили в другую комнату, где ему пришлось раздеться и пройти медицинский осмотр.
Молодой белый доктор работал быстро и бесстрастно, но сейчас он не спеша оглядел костлявое тело Ролли и его запавшие щеки.
- Не знаю, какую вам дадут работу, только не экономьте на еде: вам надо набрать вес, иначе долго вы не протянете. И уж во всяком случае, не удержитесь в литейном цехе, куда почти всех направляют отсюда. Может, вас поставят на сборку. Я порекомендую.
Ролли вполуха слушал его - он уже ненавидел и свою будущую работу, и тех, кто с нею связан. Да за кого себя принимает этот белый хлыщ? За Господа Бога, что ли? Если бы Ролли было что есть и он не нуждался в работе, вышел бы он отсюда и - привет. В одном он был уверен: какую бы работу ему ни дали, он и дня дольше, чем надо, на ней не задержится.
Он вернулся в зал ожидания, снова прошел в кабинку. Тот же сотрудник сказал:
- Доктор говорит, у вас запах изо рта - задохнуться можно. Мы готовы предложить вам работу на заключительном этапе сборки. Работа тяжелая, но хорошо оплачиваемая - об этом заботится профсоюз. Ну как, согласны?
- За этим я к вам и пришел, верно? - Какого же ответа этому сукину сыну надо? Чтоб он стал сапоги ему лизать?
- Да, конечно. Значит, я так понимаю, что вы согласны. Несколько
недель поучитесь - за это вам тоже будут платить. В зале вам сообщат остальное: когда начнете, куда приходить. И еще одно.
Вот сейчас будет проповедь. Ролли Найт просто носом почуял. Может, этот белый ниггер еще и проповеди в свободное время читает.
А тем временем сотрудник снял роговые очки и, пригнувшись к столу, сложил вместе кончики пальцев.
- Вы малый неглупый. Понимаете, что к чему. И понимаете, что вам
сейчас дают возможность выбиться в люди, потому что такие настали времена и так уж обстоит дело. Люди и организации вроде нашей компании поняли то, чего раньше не понимали. Не важно, что поздновато, - главное, что это произошло, что начались перемены, и не только здесь. Вы, возможно, не верите, но это так. - Сотрудник взял карандаш, покатал его в пальцах и снова положил. - Возможно, раньше у вас не было случая выбиться и такой шанс открывается вам впервые. Думаю, что так оно и есть. Но я плохо бы выполнял свою работу, если бы не сказал вам, что при вашей биографии другого такого шанса у вас не будет - во всяком случае, в нашей компании. Немало ребят проходит через эту нашу контору. Одни потом выбиваются в люди, другие - нет. И выбиваются те, кто этого хочет. - Сотрудник в упор посмотрел на Ролли. - Так что не дурите, Найт, используйте этот шанс. Это лучший совет, какой я могу вам сегодня дать. - Он протянул Найту руку. - Желаю удачи.
Нехотя, с ощущением, что его провели - а в чем, непонятно, - Ролли пожал протянутую руку.
В зале, как и говорил сотрудник, ему сказали, когда приступать к
работе.
***
Курсы подготовки, организованные на средства компании и федеральных властей, были рассчитаны на восемь недель. Ролли Найт продержался только полторы.
Он получил столько денег за первую неделю, сколько уже давно не
держал в руках. В субботу и воскресенье он напился. Однако в понедельник все-таки сумел вовремя проснуться и успеть на автобус, на котором доехал до курсов компании в противоположном конце города.
Но во вторник усталость взяла свое. Проснулся он, лишь когда через незашторенное грязное окно солнечные лучи ударили ему в лицо. С трудом продрав глаза, Ролли встал с кровати и, щурясь, подошел к окну. Уличные часы внизу показывали почти полдень.
Он понял, что все кончено - работы ему не видать. Но воспринял это с безразличием. Он не почувствовал разочарования, потому что с самого начала предвидел такой исход. А как и когда наступит конец - это уже детали.
Жизнь не научила Ролли Найта - как и десятки тысяч таких, как он, - заглядывать вперед. Когда ты родился в нищете, с тех пор ничего не приобрел и привык без всего обходиться, где уж там заглядывать вперед - живешь сегодняшним днем, данной минутой, здесь и сейчас. Многие из тех, кто обитает в белом мире - люди недалекие, неглубокие, - называют таких, как Ролли Найт, "лежачим камнем" и осуждают их. Социологи, понимающие это явление и сочувствующие таким, как Ролли Найт, называют это "ориентацией на данный момент" или "неверием в будущее". Ролли, естественно, ничего этого не слыхал, но инстинктивно действовал сообразно обоим определениям. Вот и сейчас инстинкт подсказывал ему, что он еще не очухался. И соответственно, он взял и уснул.