Л.Н.Толстой
СКАЗКА ОБ ИВАНЕ‑ДУРАКЕ И ЕГО ДВУХ БРАТЬЯХ:
СЕМЕНЕ‑ВОИНЕ И ТАРАСЕ‑БРЮХАНЕ, И НЕМОЙ СЕСТРЕ МАЛАНЬЕ,
И О СТАРОМ ДЬЯВОЛЕ И ТРЕХ ЧЕРТЕНЯТАХ
I
В некотором царстве, в некотором государстве жил‑был богатый мужик. И было у богатого мужика три сына: Семен‑воин, Тарас‑брюхан и Иван‑дурак, и дочь Маланья‑векоуха, немая. Пошел Семен‑воин на войну, царю служить, Тарас‑брюхан пошел в город к купцу, торговать, а Иван‑дурак с девкою остался дома работать, горб наживать. Выслужил себе Семен‑воин чин большой и вотчину и женился на барской дочери. Жалованье большое было и вотчина большая, а всё концы с концами не сводил: что муж соберет, все жена‑барыня рукавом растрясет; все денег нет. И приехал Семен‑воин в вотчину доходы собирать. Приказчик ему и говорит:
‑ Не с чего взять; нет у нас ни скотины, ни снасти, ни лошади, ни коровы, ни сохи, ни бороны; надо всего завести ‑ тогда доходы будут.
И пошел Семен‑воин к отцу.
‑ Ты, ‑ говорит, ‑ батюшка, богат, а мне ничего не дал. Отдели мне третью часть, я в свою вотчину переведу.
Старик и говорит:
‑ Ты мне в дом ничего не подавал, за что тебе третью часть давать? Ивану с девкой обидно будет.
А Семен говорит:
‑ Да ведь он дурак, а она векоуха немая; чего им надо?
Старик и говорит:
‑ Как Иван скажет.
А Иван говорит:
‑ Ну что ж, пускай берет.
Взял Семен‑воин часть из дома, перевел в свою вотчину, опять уехал к царю служить.
Нажил и Тарас‑брюхан денег много ‑ женился на купчихе, да все ему мало было, приехал к отцу и говорит:
‑ Отдели мне мою часть.
Не хотел старик и Тарасу давать часть.
‑ Ты, ‑ говорит, ‑ нам ничего не подавал, а что в доме есть, то Иван нажил. Тоже и его с девкой обидеть нельзя.
А Тарас говорит:
‑ На что ему, он дурак; жениться ему нельзя, никто не пойдет, а девке немой тоже ничего не нужно. Давай, ‑ говорит, ‑ Иван, мне хлеба половинную часть; я снасти брать не буду, а из скотины только жеребца сивого возьму, тебе он пахать не годится.
Засмеялся Иван.
‑ Ну что ж, ‑ говорит, ‑ я пойду обротаю.
Отдали и Тарасу часть. Увез Тарас хлеб в город, увел жеребца сивого, и остался Иван с одной кобылой старой по‑прежнему крестьянствовать ‑ отца с матерью кормить.
II
Досадно стало старому дьяволу, что не поссорились в дележе братья, а разошлись по любови. И кликнул он трех чертенят.
‑ Вот видите, ‑ говорит, ‑ три брата живут: Семен‑воин, Тарас‑брюхан и Иван‑дурак. Надо бы им всем перессориться, а они мирно живут: друг с дружкой хлеб‑соль водят. Дурак мне вее дела испортил. Подите вы втроем, возьмитесь за треид и смутите их так, чтобы они друг дружке глаза повыдрали. Можете ли это сделать?
‑ Можем, ‑ говорят.
‑ Как же вы делать будете?
‑ А так, ‑ говорят, ‑ сделаем: разорим их сперва, чтоб им жрать нечего было, а потом собьем в одну кучу, они и передерутся.
‑ Ну, ладно, ‑ говорит, ‑ я вижу ‑ вы дело знаете; ступайте и ко мне не ворочайтесь, пока всех троих не смутите, а то со всех троих шкуру спущу.
Пошли чертенята все в болото, стали судить, как за дело браться; спорили, спорили, каждому хочется полегче работу выгадать, и порешили на том, что жеребий кинуть, какой кому достанется. А коли кто раньше других отделается, чтоб приходил другим подсоблять. Кинули жеребий чертенята и назначили срок, опять когда в болоте собраться, узн 1000 ать, кто отделался и кому подсоблять идти.
Пришел срок, и собрались по уговору чертенята в болоте. Стали толковать, как у кого дела. Стал рассказывать первый чертенок ‑ от Семена‑воина.
‑ Мое дело, ‑ говорит, ‑ ладится. Завтра, ‑ говорит, ‑ мой Семен домой к отцу придет.
Стали его товарищи спрашивать:
‑ Как ты, ‑ говорят, ‑ сделал?
‑ А я, ‑ говорит, ‑ первым делом храбрость такую на Семена навел, что он обещал своему царю весь свет завоевать, и сделал царь Семена начальником, послал его воевать индейского царя. Сошлись воевать. А я в ту же ночь в Семеновом войске весь порох подмочил и пошел к индейскому царю из соломы солдат наделал видимо‑невидимо. Увидали Семеновы солдаты, что на них со всех сторон соломенные солдаты заходят, ‑ заробели. Велел Семен‑воин палить: пушки, ружья не выходят. Испугались Семеновы солдаты и побежали, как бараны. И побил их индейский царь. Осрамился Семен‑воин, отняли у него вотчину и завтра казнить хотят. Только мне на день и дела осталось, из темницы его выпустить, чтобы он домой убежал. Завтра отделаюсь, так сказывайте, кому из двух помогать приходить?
Стал и другой чертенок, от Тараса, рассказывать про свои дела.
‑ Мне, ‑ говорит, ‑ помогать не нужно. Мое дело тоже на лад пошло, больше недели не проживет Тарас. Я, ‑ говорит, ‑ первым делом отрастил ему брюхо и навел на него зависть. Такая у него зависть на чужое добро сделалась, что, что ни увидит, все ему купить хочется. Накупил он всего видимо‑невидимо на все свои деньги и все еще покупает. Теперь уж стал на заемные покупать. Уж много на шею набрал и запутался так, что ие распутается. Через неделю сроки подойдут отдавать, а я из всего товара его навоз сделаю ‑ не расплатится и придет к отцу.
Стали спрашивать и третьего чертенка, от Ивана.
‑ А твое дело как?
‑ Да что, ‑ говорит, ‑ мое дело не ладится. Наплевал я ему первым делом в кувшин с квасом, чтобы у него живот болел, и пошел на его пашню, сбил землю, как камень, чтоб он не осилил. Думал я, что он не вспашет, а он, дурак, приехал с сохой, начал драть. Кряхтит от живота, а сам все пашет. Изломал я ему одну соху ‑ поехал дурак домой, переладил другую, подвои новые подвязал и опять принялся пахать. Залез я под землю, стал за сошники держать, не удержишь никак ‑ налегает на соху, а сошники вострые: изрезал мне руки все. Почти все допахал, одна только полоска осталась. Приходите, ‑ говорит, ‑ братцы, помогать, а то, как мы его одного не осилим, все наши труды пропадут. Если дурак останется да крестьянствовать будет, они нужды не увидят, он обоих братьев кормить будет.
Пообещал чертенок от Семена‑воина назавтра приходить помогать, и разошлись на том чертенята.
III
Вспахал Иван весь пар, только одна полоска осталась. Приехал допахивать. Болит у него живот, а пахать надо. Выхлестнул гужи, перевернул соху и поехал пахать. Только завернулся раз, поехал назад ‑ ровно за корень зацепило что‑то ‑ волочет. А это чертенок ногами вокруг рассохи заплел ‑ держит. "Что за чудо! ‑ думает Иван. ‑ Корней тут не было, а корень". Запустил Иван руку в борозду, ощупал ‑ мягкое. Ухватил что‑то, вытащил. Черное, как корень, а на корне что‑то шевелится. Глядь ‑ чертенок живой.
‑ Ишь ты, ‑ говорит, ‑ пакость какая!
Замахнулся Иван, хотел о приголовок пришибить его, да запищал чертенок:
‑ Не бей ты меня, ‑ говорит, ‑ а я тебе что хочешь сделаю.
‑ Что ж ты мне сделаешь?
‑ Скажи только, чего хочешь.
Почесался Иван.
‑ Брюхо, ‑ говорит, ‑ болит у меня ‑ поправить можешь?
‑ Могу, ‑ говорит.
‑ Ну, лечи.
Нагнулся чертенок в борозду, пошарил, пошарил когтями, выхватил корешок‑тройчатку, подал Ивану.
‑ Вот, ‑ говорит, ‑ кто ни проглотит один корешок, 1000 всякая боль пройдет.
Взял Иван, разорвал корешки, проглотил один. Сейчас живот прошел.
Запросился опять чертенок.
‑ Пусти, ‑ говорит, ‑ теперь меня, я в землю проскочу ‑ больше ходить не буду.
‑ Ну что ж, ‑ говорит, ‑ бог с тобой!
И как только сказал Иван про бога ‑ юркнул чертенок под землю, как камень в воду, только дыра осталась. Засунул Иван два остальных корешка в шапку и стал допахивать. Запахал до конца полоску, перевернул соху и поехал домой. Отпряг, пришел в избу, а старший брат, Семен‑воин, сидит с женой ‑ ужинают. Отняли у него вотчину, ‑ насилу из тюрьмы ушел и прибежал к отцу жить.
Увидал Семен Ивана.
‑ Я, ‑ говорит, ‑ к тебе жить приехал; корми нас с женой, пока место новое выйдет.
‑ Ну что ж, ‑ говорит, ‑ живите.
Только хотел Иван на лавку сесть ‑ не понравился барыне дух от Ивана. Она и говорит мужу:
‑ Не могу я, ‑ говорит, ‑ с вонючим мужиком вместе ужинать.
Семен‑воин и говорит:
‑ Моя барыня говорит, от тебя дух не хорош ‑ ты бы в сенях поел.
‑ Ну что ж, ‑ говорит. ‑ Мне и так в ночное пора ‑ кобылу кормить.
Взял Иван хлеба, кафтан и поехал в ночное.
IV
Отделался в эту ночь чертенок от Семена‑воина и пришел по уговору Иванова чертенка искать ‑ ему помогать дурака донимать. Пришел на пашню; поискал, поискал товарища ‑ нет нигде, только дыру нашел. "Ну, думает, видно, с товарищем беда случилась, надо на его место становиться. Пашня допахана ‑ надо будет дурака на покосе донимать".
Пошел чертенок в луга, напустил на Иванов покос паводок; затянуло весь покос грязью. Вернулся на зорьке Иван из ночного, отбил косу, пошел луга косить. Пришел Иван, стал косить; махнет раз, махнет другой ‑ затупится коса, не режет, точить надо. Бился, бился Иван.
‑ Нет, ‑ говорит, ‑ пойду домой, отбой принесу да и хлеба ковригу. Хоть неделю пробьюсь, а не уйду, пока не выкошу.
Услыхал чертенок ‑ задумался.
‑ Калян, ‑ говорит, ‑ дурак этот, не проймешь его. Надо на другие штуки подниматься.
Пришел Иван, отбил косу, стал косить. Залез чертенок в траву, стал косу за пятку ловить, носком в землю тыкать. Трудно Ивану, однако выкосил покос осталась одна делянка в болоте. Залез чертенок в болото, думает себе:
"Хоть лапы перережу, а не дам выкосить".
Зашел Иван в болото; трава ‑ смотреть ‑ не густая, а не проворотить косы. Рассердился Иван, начал во всю мочь махать; стал чертенок подаваться ‑ не поспевает отскакивать; видит ‑ дело плохо, забился в куст. Размахнулся Иван, шаркнул по кусту, отхватил чертенку половину хвоста. Докосил Иван покос, велел девке грести, а сам пошел рожь косить.