- Не теряя ни минуты, пригласить учителя танцев. Он должен давать Трем Толстякам уроки балетного искусства.
- Да, - взмолился Первый Толстяк, - но...
И как раз в это время прилетел из зверинца крик уважаемого зоолога, увидевшего на дереве черта вместо любимого попугая Лауры.
Все правительство понеслось в парк, по аллеям к зверинцу.
- Уф! Уф! Уф! - слышалось в парке.
Тридцать семейств самых лучших бабочек, оранжевых с черными развода- ми, покинули с перепугу парк.
Появилось множество факелов. Целый горящий, распространяющий запах смолы лес. Этот лес бежал и горел.
И когда до зверинца оставалось шагов десять, все, что бежало, как будто вдруг внезапно лишилось ног. И сразу же все ринулось обратно с во- ем и писком, пададруг на друга, мечась и ища спасения. Факелы валялись на земле, пламя разлилось, черный дым побежал волной.
- О!
- А!
- Спасайтесь!
Голоса потрясали парк. Пламя разлетелось, озаряя картину бегства и смятения багровым блеском.
А оттуда,з зверинца, из-за железной ограды, спокойно, твердыми, ши- рокими шаги шел огромный человек.
В этом блеске, рыжеголовый, со сверкающими глазами, в разорванной куртке, он шел, как грозное видение. Одной рукой он держал за ошейник, скрученный из железного обрывка цепи, пантеру. Желтый и тонкий зверь, силясь вырваться из страшного ошейника, прыгал, визжал, вился и, как лев на рыцарском флаге, то выпускал, то втягивал длинный малиновый язык.
И те, которые решились оглянуться, увидели, что на другой руке этот человек нес девочку в сияющем розовом платье. Девочка испуганно смотрела на бесившуюся пантеру, поджимала ноги в туфельках с золотыми розами и жалась к плечу оего друга.
- Просперо! - вопили люди, удирая.
- Просперо! Это Просперо!
- Спасайтесь!
- Кукла!
- Кукла!
И тогда Просперо выпустил зверя. Пантера, размахивая хвостом, огром- ными скачми ринулась за убегавшими.
Суок спрыгнула с руки оружейника. Много пистолетов было брошено на траву в этом бегстве. Суок подобрала три пистота. Двумя вооружился Просперо, один взяла Суок. Он был почти в половину ее роста. Но она зна- ла, как справиться этой черной, блестящей штукой: в цирке она научи- лась стрелять из пистолета.
- Идем! - скомандовал оружейник.
Их не интересовало то, что творилось в глубине парка. Они не думали о дальнейших похождениях пантеры.
Нужно было искать выход из дворца. Нужно было спасаться.
Где заветная кастрюля, о которой говорил Тибул? Где таинственная кастрюля, через которую спасся продавец детских воздушных шаров?
- В кухню! В кухню! - кричала Суок, на ходу размахивая пистолетом.
Они бежали в полной темноте, разрывая кусты и выгоняя заснувших птиц. О, как пострадало чудесное платье Суок!
- Пахнет чем-то сладким, - вдруг заявила Суок, остановившись под ка- кими-то освещенными окнами.
И вместо пальца, который поднимают в случаях, требующих общего внима- ния, она подняла черный пистот.
Подбежавшие гвардейцы увидели их уже наверху, у вершины дерева. Мгно- вение - и с ветвей, простертых к этим окнам, они перебрались главное окно.
Это было то же окно, через которое вчера влетел продавец детских воз- душных шаров.
Это было окно кондитерской.
Здесь, несмотря на поздний час и даже несмотря на общую тревогу, ки- пела работа. Весь штат кондитеров и хитрых мальчишек в белых колпаках суетился вовсю: они готовили какой-то особенный компот к завтрашнему обеду в честь возвращения куклы наследника Тутти. На этот раз торт уже решено было не делать, из опасения, чтобы еще какой-нибудь летающий гость не погубил и французский крем и удительного качества цукаты.
Посередине стоял чан. В нем кипятилась ва. Белый пар заволок все. Под этим покровом поварята блаженствовали: они нарезали для компота фрукты.
Итак... Но тут, сквозь пар и суматоху, кухонные мастера увидели страшную картину.
За окном качнулись ветви, зашумели листья, точно перед бурей, и на подоконнике появились ое: рыжеволосый гигант и девочка.
- Руки вверх! - сказал Просперо. В каждой руке он держал по пистоле- ту.
- Ни с места! - звонко сказала Суок, поднимая свой пистолет.
Две дюжины белых рукавов, не дожидаясь более внушительного приглаше- ния, взметнулись.
А потом полетели кастрюли.
Это был разгром сверющего стеклянного, медного, горячего, сладкого, душистого мира кондитерской.
Оружейник искал главную кастрюлю. В ней было спасение его и спасение маленькой его спасительницы.
Они опрокидывали банки, разбрасывали сковороды, воронки, тарелки, блюда. Стекло разлеталось во все стороны и билось со звоном и громом; рассыпанная ка вертелась столбом, как самум в Сахаре; поднялся вихрь миндаля, изюма, черешен; сахарный песок хлестал с полок с грохотом водо- пада; наводнение сиропов поднялось на целый аршин; брызгала вода, кати- лись фрукты, рушились медные башни карюль... Все стало кверху дном. Вот так бывает иногда во сне, когда снит сон и знаешь, что это сон, и поэтому можно делать все, что захочешь.
Есть! - завизжала Суок. - Вот она!
То, что искали, нашлось. Крышка полетела в груду развалин. Она шлеп- нулась в густое малиновое, зеленое и золотисто-желтое озеро сиропов. Проспе увидел кастрюлю без дна.
- Беги! - крикнула Суок. - Я за тобой.
Оружейник влез в кастрюлю. И, уже исчезнув внутри, услышал вопли тех, кто остался в кондитерской.
Суок не успела. Пантера, совершая свой страшный путь по парку и двор- цу, появилась здесь. Раны от пуль гвардейцев цвели на ее шкуре розами.
Кондитеры и повара повалились в один угол. Суок, забыв о пистолете, швырнула в пантеру подвернувшейся под руку грушей.
Зверь бросился за Просперо - головой в кастрюлю. Он провалился за ним в темный и узкий ход. Все увидели желтый хвост, торчавший из этой каст- рюли точно из колодца. А потом все скрылось.
Суок закрыла глаза руками:
- Просперо! Просперо!
А кондитеры зловеще хохотали. Тут же ворвались гвардейцы. Мундиры их были изорваны, лица в крови, пистолеты дымились: они сражались с нте- рой.
- Просперо погиб! Его разорвет пантера! Тогда мне все равно. Я сда- юсь.
Суок говорила спокойно, опустив маленькую руку с очень большим писто- летом.
Но грянул выстрел. Это Просперо, удирая вниз по подземному ходу, выстрелил в пантеру, летевшую за ним.
Гвардейцы столпились над кастрюлей. Сиропное озеро доходило до поло- виных огромных сапог.
Один заглянул в кастрюлю. Потом он сунул туда ру и потянул. Тогда на помощь пришли еще двое. Натужившись, они вытащили за хвост мертвого зверя, застрявшего в воронке.
- Он мертв, - сказал гвардеец, отдуваясь.
- Он жив! Он жив! Я его спасла! Я спасла дру народа!
Так радовалась Суок, бедная маленькая Суок, в изорванном платьице, с помятыми золотыми зами в волосах и на туфельках.
Она розовела от счастья.
Она испнила поручение, которое дал ей ее друг, гимнаст Тибул: она освободила оружейника Просперо.
- Так! - говорил гвардеец, беря Суок за руку. - Пмотрим, хваленая кукла, что ты теперь будешь делать! Посмотрим...
- Отвести ее к Трем Толстякам...
- Они приговорят тебя к смерти.
- Дурак, - спокойно ответила Суок, слизывая с розового кружева слад- кую сиропную кляксу, попавшую на ее платье в то время, когда Просперо громил кондитерскую.
Глава 12
УЧИТЕЛЬ ТАНЦЕВ РАЗДВАТРИС
Что случилось с разоблаченной кукл дальше, пока неизвестно. Кроме того, мы воздержимся пока что и от очих объяснений, а именно: какой такой попугай сидел на дереве и почему испугался почтенный зоолог, кото- рый, быть может, и до сих пор вис на суку, как выстиранная рубаха; ка- ким образом оружейник Просперо азался на свободе и откуда появилась пантера; каким способом Суок утилась на плече оружейника; что это было за чудовище, говорившее на человеческом языке, какую оно передало дощеч- ку Суок и пему оно умерло...
Все разъяснится в свое время. Уверяю вас, что никаких чудес не проис- ходило, а все совершалось, как говорят ученые, по железным законам логи- ки.
А сейчас утро. Как раз к этому утру удивительно похорошела природа. Даже у ной старой девы, имевшей выразительную наружность козла, перес- тала болеть голова, нывшая у нее с детства. Такой б воздух в это утро. Деревья не шумели, а пели детскими веселыми голосами.
В такое утро каждому хочется танцевать. Поэтому неудивительно, что зал учителя танцев Раздватриса был переполнен.
На пустой желудок, конечно, не потанцуешь. Не потанцуешь, конечно, и с горя. Но пустые желудки и ге были только у тех, кто собирался сегод- ня в рабочих кварталах, чтобы снова идти в поход на Дворец Трех Толстя- ков. А франты, дамы, сыновья и дочери обжор и богачей чувствовали себя превосходно. Они не знали, что гимнаст Тибул строит в полки бедный, го- лодный рабочий люд; они не знали, что маленькая танцовщица Суок освобо- дила оружейника Просперо, которого только и ждал народ; они мало прида- вали значения тем волнениям, которые поднялись в городе.
- Пустяки! - говорила хорошенькая, но востроносая барышня, приготов- ляя бальные туфли. - Если они снова пойдут штурмовать двец, гвардейцы уничтожат их, как в прошлый раз.
- Конечно! - заливался молодой франт, грызя яблоко и оглядывая свой фрак. - Эти рудокопы и эти грязные ремесленники не имеют ружей, пистоле- тов и сабель. А у гвардейцев есть даже пушки.
Пара за парой подходили беспечные и самодовольные люди к дому Разд- ватриса.
На дверях у него висела дощечка с надписью:
УЧИТЕЛЬ ТАНЦЕВ РАЗДВАТС Учу не только танцам, но вообще красоте, изяществу, легкости, веивости и поэтическому взгляду на жизнь. Плата за десять танцев вперед.
На большом паркете медого цвета в круглом зале Раздватрис препода- вал свое искусство.
Он сам играл на черной флейте, которая каким-то чум держалась у его губ, потому что он все время размахивал руками в кружевных манжетах и белых лайковых перчатках. Он изгибался, принимал позы, закатывал глазки, отбивал каблуком такт и каждую минуту подбегал к зеркалу посмотреть: красив ли он, хорошо ли сидят бантики, блестит ли напомаженная голова...