- Ах так. Доктор Денисон, я хотел бы поговорить с вами еще вот о чем. Мой предшественник, мистер Монтес, убеждал меня, что фронт передовой научной мысли находится теперь на Луне. Он считает, что число людей, выдающихся по уму, энергии и инициативе, тут непропорционально велико.
- Возможно, он прав, - сказал Денисон. - Я об этом судить не берусь.
- Возможно, он прав, - задумчиво повторил Готтштейн. - Но в таком случае не считаете ли вы, что это может помешать вам добиться своей цели? Что бы вы ни сделали, люди будут говорить и думать, будто это достижение лунной науки. И какими бы ценными ни были результаты ваших исследований, ваши заслуги не получат должного признания... Что, конечно, будет несправедливо.
- Мне надоела гонка за признанием, мистер Готтштейн. Я хотел бы найти для себя занятие более интересное, чем обязанности вице-президента косметической фирмы, курирующего ультразвуковые депиляторные средства. Вернувшись в науку, я обрету то, что мне нужно. И если я сделаю что-нибудь, по моему мнению, стоящее, мне будет этого вполне достаточно.
- Но не мне. Ваши заслуги будут оценены по достоинству. Я как представитель Земли сумею представить факты землянам таким образом, что вы получите признание, на которое имеете право. Ведь, наверное, и вам свойственно обычное человеческое желание получить то, что вам причитается.
- Вы очень любезны. Ну, а взамен?
- Вы циничны, но ваш цинизм извинителен. А взамен мне нужна ваша помощь. Мистер Монтес не сумел установить, какого рода исследованиями заняты ученые на Луне. Научные контакты Земли и Луны явно недостаточны, и координация работ, ведущихся на обеих планетах, была бы равно полезна для них обеих. Конечно, без некоторого недоверия дело не обойдется, но если бы вам удалось его рассеять, для нас это было бы не менее ценным, чем любые ваши научные открытия.
- Но, сэр, как вы и сами прекрасно понимаете, я не слишком подхожу для того, чтобы убедить лунян в благожелательности и справедливости научных кругов Земли.
- Доктор Денисон, не следует все-таки судить о всех землянах по одному злопамятному администратору от науки. Скажем так: мне надо быть в курсе ваших научных успехов, чтобы я мог гарантировать вам заслуженное признание, но, как вам известно, сам я не ученый, и если бы вы объясняли мне их в свете нынешнего состояния науки на Луне, я был бы вам весьма признателен. Ну как, вы согласны?
- Все это довольно сложно, - сказал Денисон. - Сообщение о предварительных результатах может нанести непоправимый вред репутации ученого, если оно будет сделано преждевременно - по неосторожности или в результате излишнего энтузиазма. Мне было бы крайне тяжело и неприятно обсуждать ход моих исследований с кем бы то ни было, пока я не буду твердо убежден, что иду по верному пути. Мой прежний опыт - ну, хотя бы с комиссией, членом которой вы были, - приучил меня к осторожности.
- Я все прекрасно понимаю, - благожелательно сказал Готтштейн. - Разумеется, вы сами примете решение, когда именно будет иметь смысл информировать меня... Но уже очень поздно, и вы, вероятно, хотите спать...
Поняв, что их разговор окончен, Денисон попрощался и ушел, а Готтштейн еще долго сидел, задумчиво глядя перед собой. 7
Денисон открыл дверь, нажав на ручку. Она открывалась автоматически, но спросонок он забыл, где находится нужная кнопка.
Темноволосый человек с хмурым лицом сказал:
- Извините... Я, кажется, пришел слишком рано.
Денисон машинально повторил последнее слово, стараясь собраться с мыслями:
- Рано?.. Нет... Это я проспал.
- Я вам звонил. Мы договорились...
И тут Денисон вспомнил:
- Да-да. Вы ведь доктор Невилл?
- Совершенно верно. Можно я войду?
С этими словами он перешагнул порог. Комната Денисона была совсем крохотной, и постель со смятыми простынями занимала добрую ее половину. Негромко жужжал вентилятор.
- Надеюсь, вам спалось неплохо? - с безразличной вежливостью осведомился Невилл.
Денисон взглянул на свою пижаму и провел ладонью по всклокоченным волосам.
- Нет, - ответил он неожиданно для самого себя. - Я провел совершенно жуткую ночь. Вы разрешите мне привести себя в порядок?
- Ну конечно. А я, если хотите, пока приготовлю вам завтрак. Вы ведь, я полагаю, еще плохо знакомы с нашим кухонным оборудованием?
- Буду вам очень благодарен, - ответил Денисон.
Минут через двадцать он вернулся, побрившись и приняв душ. Теперь на нем были брюки и майка. Он сказал:
- Я, кажется, сломал душ: вода вдруг перестала течь, и мне не удалось снова его включить.
- Подача воды ограничена, и когда квота израсходована, краны автоматически отключаются. Вы на Луне, доктор Денисон. Я взял на себя смелость приготовить омлет и бульон для нас обоих.
- Омлет?
- Мы пользуемся этим обозначением, хотя для землян оно, возможно, означает что-то совсем другое.
- А! - сказал Денисон и, опустившись на стул, без особого воодушевления попробовал упругую желтоватую массу, которую Невилл назвал омлетом. Он напряг всю свою волю, чтобы не поморщиться, а затем мужественно подцепил на вилку новый кусок.
- Со временем вы привыкнете, - заметил Невилл. - А калорийность этого продукта очень высока. И учтите, что пища с большим содержанием белка в условиях малой силы тяжести вообще снижает потребность в еде.
- Тем лучше, - деликатно кашлянув, сказал Денисон.
- Селена мне говорила, что вы намерены остаться на Луне, - продолжал Невилл.
- Да, я так думал... - Денисон протер глаза. - Но эта ночь прошла настолько мучительно, что, боюсь, у меня может не хватить решимости.
- Сколько раз вы падали с кровати?
- Дважды... Так значит, это в порядке вещей?
- Все приезжие с Земли обязательно проходят через это. Пока вы бодрствуете, вы способны приноравливать свои движения к лунной силе тяжести. А во сне вы ворочаетесь точно так же, как на Земле. Но, во всяком случае, ушибы практически исключены.
- Второй раз я проснулся уже на полу и совершенно не помнил падения. А как вы умудряетесь спать спокойно?
- Не забывайте регулярно проверять сердце, давление и прочие функции организма. Перемена силы тяжести может плохо сказаться на них.
- Да, меня неоднократно об этом предупреждали, - нехотя ответил Денисон. - Через месяц я должен явиться на прием к врачу, а пока меня снабдили всяческими таблетками.
- Впрочем, - сказал Невилл таким тоном, словно ему надоело говорить о пустяках, - через неделю, возможно, вы уже полностью адаптируетесь... Но вам нужно одеться как следует. Ваши брюки просто невозможны, а эта легкая рубашка без рукавов совершенно бесполезна.
- Вероятно, у вас имеются магазины, где я могу купить подходящую одежду?
- Конечно. И думаю, Селена будет рада помочь вам в свободное время. Она говорила мне, что вы производите весьма приятное впечатление, доктор Денисон.
- Очень рад это слышать, - Денисон проглотил ложку бульона, некоторое время переводил дух, а потом с угрюмым упорством зачерпнул вторую.
- Селена почему-то решила, что вы физик, но, разумеется, она ошибается.
- По образованию я радиохимик.
- Но в этой области вы работали недолго, доктор Денисон. Мы здесь, конечно, несколько в стороне, но кое-что известно и нам. Вы ведь одна из жертв Хэллема.
- А почему вы употребляете множественное число? Разве этих жертв так много?
- Как вам сказать. Вся Луна - одна из его жертв.
- Луна?
- В определенном смысле.
- Я что-то не понимаю.
- У нас на Луне нет Электронных Насосов. Потому что с нами паравселенная сотрудничать не стала. Ни один кусок вольфрама не был конвертирован.
- Но, доктор Невилл, все-таки вряд ли это можно приписать козням Хэллема.
- От обратного - вполне можно. Почему, собственно, инициатива установки каждого Электронного Насоса обязательно должна исходить от паравселенной, а не от нас?
- Насколько мне известно, у нас не хватает для этого необходимых знаний.
- А откуда же они возьмутся, если всякие исследования в этой области запрещены?
- А разве они запрещены? - с некоторым удивлением спросил Денисон.
- Практически да. Если тем, кто ведет такую работу, никак не удается получить доступа к синхрофазотрону и к другим большим установкам, которые все контролирует Земля и, следовательно, Хэллем, это равносильно прямому запрещению.
Денисон протер глаза.
- Боюсь, мне скоро снова придется лечь спать... Прошу прощения, я вовсе не имел в виду, что вы нагоняете на меня скуку. Но скажите, так ли уж нужен Луне Электронный Насос? Ведь солнечные аккумуляторы с лихвой покрывают все ее потребности в энергии.
- Они привязывают нас к Солнцу, доктор Денисон. Они привязывают нас к поверхности!
- А-а... Но как вы думаете, доктор Невилл, чем собственно, объясняется столь негативная позиция Хэллема?
- На этот вопрос легче ответить вам. Вы ведь знакомы с ним лично, а я нет. Он предпочитает не напоминать лишний раз широкой публике, что Электронный Насос создан паралюдьми, а мы - всего лишь их подручные. Если же мы на Луне сами решим эту проблему, то мы и положим начало истинной эре Электронного Насоса, а он останется ни при чем.
- Зачем вы мне все это говорите? - спросил Денисон.
- Чтобы сэкономить время. Обычно мы принимаем земных физиков с распростертыми объятиями. Мы на Луне чувствуем себя изолированными, жертвами сознательной политики земных научных центров, и такое посещение значит для нас очень много хотя бы уже потому, что рассеивает это ощущение изолированности. А физик-иммигрант способен помочь нам даже еще больше, и мы предпочитаем сразу ввести его в курс и пригласить работать с нами. Мне искренне жаль, что вы не физик.
- Я этого никогда и не утверждал, - сказал Денисон с раздражением.
- Но вы изъявили желание осмотреть синхрофазотрон. Почему?
- Ах, так вот что вас беспокоит! Ну, я попробую объяснить. Моя научная карьера была погублена четверть века назад. И вот я решил найти для моей жизни какое-то оправдание, вернуть ей смысл, а сделать это возможно только вдали от Хэллема, то есть здесь, на Луне. По образованию я радиохимик, но это ведь не означало, что я не могу попробовать свои силы в другой области. Парафизика - наиболее современный раздел физики, да и всей науки вообще, и я попытался заняться ею самостоятельно, чувствуя, что это даст мне наибольшие шансы вновь обрести себя в науке.