Драйер выпил две чашки кофе и съел булочку с медом. Марта выпила три чашки и ничего не съела. Франц выпил полчашки и тоже не съел ничего. По балкону гулял ветер.
-- По-ро-кхов-штшн-коф,-- вслух прочел Драйер и рассмеялся.
-- Если ты кончил, пойдем,-- сказала Марта, запахивая халат и стараясь не стучать зубами.--А то еще польет дождь.
-- Рано, душа моя,-- протянул он и покосился на тарелку с булочками.
-- Пойдем,-- повторила Марта и встала. Франц встал тоже.
Драйер посмотрел на часы.
-- Я все равно обгоню вас,-- сказал он, лукаво подняв одну бровь.-- Вы оба идите вперед. Я вам дам четверть часика. Не жалко.
-- Ладно,--сказала Марта. -- Посмотрим, чья возьмет,--сказал Драйер. -- Посмотрим,-- сказала Марта. -- ...Ваши весла или мои ножки,-- сказал Драйер. -- Пусти,--я не могу выйти,--резко воскликнула она, толкаясь коленом и продолжая запахиваться. Драйер отодвинул свой стул. Она прошла. -- К тому же у Франца живот болит,-- сказал Драйер. Франц, не глядя на него, покачал головой. В очках, в пестром халате, он смутно походил на японца.
-- Эх ты,-- японец,-- сказал Драйер и принялся за вторую булочку.
Хлопнула стеклянная дверь. Тишина. Жуя и обсасывая медом запачканный палец, он поглядел на бледное огромное море. С балкона был виден кусок пляжа, неопрятно, не совсем прямо стоявшие будки. Лодки нанимаются где-то в стороне,-- поправее... не видать отсюда. Было холодно, неинтересно без солнца. Но это не могло ослабить приятное чувство, которое он испытывал при мысли о том, что жена согласилась с ним поиграть и не отказалась в последнюю минуту -- из-за дурной погоды, как он втайне боялся.
Он опять посмотрел на часы. Вчера и третьего дня как раз в это время звонила контора. Нынче, пожалуй, опять позвонит. Бог с ней. Не стоит ждать.
Он крепко вытер губы, стряхнул крошки с колен и прошел к себе в номер. Перед зеркалом он остановился, вынул серебряную щеточку, провел ею вправо и влево по усам. Облупилась кожа на носу. Некрасиво. Стук в дверь.
Конторе все-таки удалось его поймать. Драйер поторопился к телефону. Поговорив, он заторопился опять. Того и гляди они в своей лодочке доплывут до скалы первые.
На набережной еще было пустовато. Двое-трое таких же энергичных купальщиков, как его жена и племянник, спешили к пляжу. Но его-то не тянуло купаться... Ни в каком случае... Холодно, тучи, море, как чешуя. Мимоходом он заметил вдали лодку. Он напряг зрение и ему показалось, что он различает халаты Марты и Франца. Он ускорил шаг, изредка поглядывая на беленькую, словно неподвижную лодку. Потом свернул в боковую улочку, ведущую в лес.
Франц греб, то угрюмо склоняя лицо, то в размахе отчаяния глядя в небо. Марта сидела у руля. До того, как нанять лодку, она на минуту влезла в воду, чтобы согреться. Промах. Мокрый костюм прилип к груди, к бедрам, к спине, зябли ноги,--но Марта была слишком взволнована и счастлива, чтобы обращать внимание на такие глупости. Населенная будками часть пляжа медленно удалялась. Лодка стала обходить широкий загиб берега. Тяжело скрипели уключины. -- Ты все запомнил, милый?
Забирая веслами, наклоняясь вперед, Франц кивнул -- и опять стал валиться навзничь, туго отталкивая воду.
-- ...Когда я скажу, только когда я скажу,-- помнишь? Опять угрюмый наклон. -- Ты будешь сидеть на носу,--помнишь? Скрипнули уключины, волна подняла лодку, Франц поклонился. Он старался не смотреть на нее,-- но глядел ли он на бурое дно лодки, вдоль которого лежала вторая пара весел,-- или запрокидывал лицо,-- все равно он ощущал Марту всем своим существом,-- видел, и не глядя, ее синий резиновый чепчик, большое голое лицо, широкий халат. И знал он в точности, как это все будет,-- как Марта скажет пароль, как оба гребца встанут... лодка качается... разминуться трудненько... осторожно... еще шаг... близость... шаткость.
--...Ты помнишь: всем телом, сразу...-- сказала Марта, и он медленно
наклонился.
Ветер прохватывал суровой сыростью. У Марты на голых ногах мелко пупырилась кожа. Она пристально глядела на берег, на бесконечную бледную полосу пляжа, отыскивая то место,--около остроконечной скалы,--где они должны были пристать... Увидела. Натянула левую веревку руля.
Франц, с беззвучным стоном откидываясь назад, услышал вдруг, как Марта хрипло засмеялась, прочистила горло и засмеялась опять. Волна подняла лодку, брызнули весла, он согнулся, напрягся, капли пота, несмотря на морской холод, стекали у него по вискам. Марта,--по воле волны, поднималась и опускалась, дрожащая, большеглазая, на голых ногах мелкие волоски стояли дыбом.
Она смотрела на крохотную темную фигурку, которая вдруг появилась на пустынной полосе пляжа.
-- Поторопись,-- сказала она. дрожа и оттягивая на груди и бедрах холодное
прилипшее трико.-- Поторопись. Он ждет.
Франц бросил весла, медленно снял очки, медленно вытер стекла об полу халата.
-- Я тебе говорю, поторопись!--крикнула она.-- Франц! Слышишь?
Держа очки в руке, он посмотрел сквозь стекла на небо, медленно нацепил их и взялся опять за весла.
Темная фигурка стала яснее, появилось у нее лицо, как кукурузное зернышко. Марта двигала корпусом взад и вперед, не то повторяя движения Франца, не то подталкивая лодку.
Теперь уже ясно можно было различить синий пиджак, серые штаны. Он стоял расставив ноги, подбоченясь.
-- Ничего не забудь,-- уже шепотом сказала Марта.-- Только, когда дам знак... помни...
Она мяла в руках веревки руля. Берег близился. Драйер глядел на них и улыбался. На ладони он держал плоские золотые часы. Он пришел на двенадцать минут раньше. На целых двенадцать минут.
-- С приездом,-- сказал он и сунул часы обратно в карман.
-- Ты, вероятно, всю дорогу бежал,--сказала Марта, тяжело дыша и озираясь.
-- Как бы не так. Шел с прохладцей. Даже отдыхал по дороге.
Она продолжала озираться. Песок, дальше песчаный скат, обросший лесом. Ни души кругом.
-- Садись в лодку,-- сказала она. Лодка чуть вздрагивала от мелких набегающих волн. Франц вяло возился с веслами.
Драйер усмехнулся:--Я вернусь тем же путем. В лесу чудесно. Встретимся у нашей будки.
-- Садись,--повторила она резко.--Ты немного погребешь. Ты разжирел.
-- Право, душа моя, не хочется...-- протянул он, глядя на нее бочком.
Марта рулевой веревкой хлопала себя по колену. Он закатил глаза, вздохнул и неуклюже, с опаской стал влезать в лодку. Лодка называлась "Морская сказка". Франц вставил в уключины вторую пару весел. Драйер скинул пиджак. Лодка тронулась. И сразу волнение Марты прошло. Она почувствовала блаженный покой. Совершилось. Он в их власти. Пустынный пляж, пустынное море, туманно. На всякий случай нужно отъехать подальше от берега. В груди, в голове у нее была странная, прохладная пустота, как будто влажный ветер насквозь продул ее, вычистил снутри, мусора больше не осталось. Звенящий холод. И сквозь легкий звон она слышала беспечный голос:
-- Ты все время влезаешь в мои весла, Франц,-- нельзя так. Я понимаю, конечно, что мыслями ты далеко... Но все-таки нужно быть повнимательнее. Не могу же я оборачиваться. Вот опять! Ты в лад, в лад... Она тебя не забыла. Ты ей, надеюсь, оставил свой адрес? Раз, раз,,. Я уверен, что сегодня будет тебе письмо. Ритм,-- соблюдай ритм!
Франц видел его крепкий затылок, желтые пряди волос, слегка распушенные ветром, белую рубашку, натягивавшуюся на спине... Но видел он это как сквозь сон...
-- Ах, дети,--как было забавно в лесу!--говорил голос.-- Буки, темнота, повилика. На дорожке такие черные голые улитки, с продольной резьбой. Прямо самопишущие ручки. Очень забавно. Соблюдай ритм.
Марта, полузакрыв глаза, глядела на его движущееся лицо, которое она видела в последний раз. Рядом с ней лежал его пиджак, в нем были часы, щеточка для усов, особая зубочистка, бумажник. Ей было приятно, что часы и бумажник не пропадут. В ту минуту она как-то не подумала, что придется конечно и пиджак сбросить в воду. Этот довольно сложный вопрос возник только потом, когда главное уже было совершено. Сейчас ее мысли текли медленно, почти томно. Предвкушение счастья было сейчас восхитительно.
-- Я, признаться, боялся, что гребля будет раздражать спину,-- говорил голос.-- Ты вот обещала, моя душа, что сегодня пройдет,-- и правда, лучше. И грести можно. Рубашка почесывает, это приятно.
Они были теперь достаточно далеко от берега. Накрапывал дождь. На горизонте пушистым хвостиком склонялся дымок. Кругом лодки мелкие волны, журча, проливались и пенились.
-- В сущности говоря, нынче мой последний день,-- сказал Драйер.
Франц выслушал это совершенно равнодушно: уже ничто в мире не могло его потрясти. Но Марта взглянула на мужа с любопытством.
-- Я должен завтра пораньше уехать в город,-- пояснил он.-- Мне только что звонили. Денька на три.
Дождь усиливался. Марта оглянулась на берег, потом посмотрела на Франца. Можно было начать.
-- Послушай, Курт,-- сказала она тихо,-- мне хочется погрести. Ты перейди на место Франца, а Франц пускай сядет на руль.
-- Нет уж погоди, моя душа,-- сказал Драйер и попытался сделать так, как делал Франц,-- повести весла плашмя по воде, на манер ласточки.-- Я только что разошелся. Мы с Францем сыгрались. Прости, моя душа,-- я тебя, кажется, обрызгал.
-- Мне холодно,--сказала Марта.--Пожалуйста, встань и пусти меня.
-- Еще пять минут,-- сказал Драйер и опять попробовал скользнуть веслами,-- и опять не вышло.
Марта пожала плечами. Ощущение власти было приятно; она готова была это ощущение продлить.
-- Еще двадцать пять ударов,-- сказала она с улыбкой.-- Я буду считать.
-- Брось, не мешай... Я скоро тебя пущу. Я ведь завтра уезжаю...
Ему стало вдруг обидно, что она не интересуется, почему ему нужно ехать. Наверное, думает, что просто так,-- по обычным конторским делам.
-- Любопытная комбинация,--сказал он небрежно, исподлобья глядя на жену. Она внимательно шевелила губами.