О платоновской идеалистической основе фетовской поэзии давно написал В.Я. Брюсов: "Мысль Фета различала мир явлений и мир сущностей <…>. О первом говорил он, что это "только сон, только сон мимолетный", что это "лед мгновенный", под которым "бездонный океан" смерти. Второй олицетворял он в образе "солнца мира". Ту человеческую жизнь, которая всецело погружена в "мимолетный сон" и не ищет иного, клеймил он названием "рынка", "базара" <…> Но Фет не считал нас замкнутыми безнадежно в мире явлений, в этой "голубой тюрьме", как сказал он однажды. Он верил, что для нас есть выходы на волю, есть просветы… Такие просветы находил он в экстазе, в сверхчувственной интуиции, во вдохновении. Он сам говорит о мгновениях, когда "как-то странно прозревает"" (Брюсов В.Я. Далекие и близкие. М., 1912. С. 20-21).
В стихах такую же интерпретацию фетовского творчества выразил другой поэт-символист, В.И. Иванов:
Таинник Ночи, Тютчев нежный,
Дух сладострастный и мятежный,
Чей так волшебен чудный свет;
И задыхающийся Фет
Пред вечностию безнадежной,
В глушинах ландыш белоснежный,
Под оползнем расцветший цвет;
И духовидец, по безбрежной
Любви тоскующий поэт –
Владимир Соловьев; их трое,
В земном прозревших неземное
И нам предуказавших путь.
Как их созвездие родное
Мне во святых не помянуть?
("Римский дневник 1944 года. Октябрь. 3", 1944).
(В стихотворении Фет назван "задыхающимся", потому что страдал астмой.)
Вообще показательно воздействие фетовской поэзии на творчество символистов – неоромантиков: "В русской литературе 1880-х гг. определенно выделяются пласты, объективно близкие к "новому искусству" следующего десятилетия и привлекавшие внимание символистов, которые <…> могут быть объединены понятием "предсимволизм". Это – лирика школы Фета <…>" (Минц З.Г. Избранные труды: В 3 кн. <Кн. 2>. Поэтика русского символизма: Блок и русский символизм. СПб., 2004. С. 163).. Еще в 1914 г. В.М. Жирмунский выстраивал преемственную линию: "немецкие романтики – В.А. Жуковский – Ф.И. Тютчев – Фет – поэт и философ В.С. Соловьев – символисты" (см.: Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика / Предисл. и коммент. А.Г. Аствацатурова. СПб., 1996. С. 205, примеч. 61; ср.: Бухштаб Б.Я. Фет // История русской литературы. М.; Л., 1956. Т. 8. Литература шестидесятых годов. Ч. 2. С. 260).
В конечном счете решение вопроса о мере философичности поэзии Фета и о близости Фета к платоническому двоемирию, столь значимому для романтиков, зависит во многом от позиции исследователя, трактовать ли фетовские поэтические понятия "вечность" и "вечная красота" как своего рода философские категории, отражающие мировоззрение автора, или видеть в них только условные образы, навеянные традицией. Несмотря на сходство поэтики В.А. Жуковского и Фета, в общем можно согласиться с утверждением Д.Д. Благого: "В идеальном мире лирики Фета, в противоположность Жуковскому, нет ничего мистически-потустороннего. Извечным объектом искусства, считает Фет, - является красота. Но эта красота не "весть" из некоего нездешнего мира, это и не субъективное приукрашивание, эстетическая поэтизация действительности – она присуща ей самой" (Благой Д.Д. Мир как красота (О "Вечерних огнях" А. Фета). С. 550-560).
Что же касается мнения об отсутствии в фетовской поэзии трагизма, романтического разлада, то оно относительно справедливо – но с очень значительными оговорками – только для лирики 1940-1850-х годов. Можно согласиться с таким утверждением: "Во второй период творчества (1870-е годы) образ лирического героя меняется. Исчезает жизнеутверждающая доминанта в его настроениях, остро ощущается дисгармония между идеальной красотой и земным "безумным" миром" <…>" (Буслакова Т.П. Русская литература XIX века: Учебный минимум для абитуриентов. М., 2005. С. 239. Но мнение Т.П. Буслаковой, что "в 1880-е годы снова, уже на новом основании, возвращается гармоническое мироощущение лирического героя Фета" (Там же. С. 241), выглядит необоснованным: во всех четырех изданных при жизни поэта сборниках "Вечерних огней" (1883-1891) есть трагические и даже совершенно безнадежные стихотворения. Лишь один пример – стихотворение 1880-х годов – отклик на празднование юбилея (!) поэтической деятельности Фета, на торжественное чествование: "Нас отпевают. В этот день / Никто не подойдет с хулою / Всяк благосклонною хвалою / Немую провожает тень" ("На пятидесятилетие музы", 1888). Но для строгих выводов необходимы статистические подсчеты ключевых слов, наделенных такими значениями или оттенками смысла, как ‘радость’, ‘оптимизм’ и, напротив, ‘скорбь’, ‘горе’, ‘отчаяние’, ‘пессимизм’.
Романтическое самоощущение Фета питалось обстановкой – неприятием читателями его, резким отторжением большей частью общества консервативных взглядов стихотворца. Н.Н. Страхов писал графу Л.Н. Толстому: Фет "толковал мне и тогда и на другой день, что чувствует себя совершенно одиноким со своими мыслями о безобразии всего хода нашей жизни" (письмо 1879 года).
Наконец, совершенно не обязательно искать признаки романтизма только с сфере идей и / или мотивов. Поэтический стиль Фета с установкой на метафорические и полуметафорические оттенки значения и на мелодически звучащее слово родствен стилю такого автора, традиционно причисляемого к романтикам, как В.А. Жуковский.
И последнее. Само понятие "романтизм" и представления об "эталоне" романтического стихотворения весьма условны. По замечанию американского историка культуры А. Лавджоя, романтизм относится к числу "чреватых недоразумениями и зачастую расплывчатых определений – измов (так что некоторые желают вообще вычеркнуть их из словаря и философов, и историков)", которые "являются обозначениями комплексов, а не чего-то цельного <…>" (Лавджой А. Великая цепь бытия: История идеи / Пер. с англ. В. Софронова-Антомони. М., 2001. С. 11).
Так, тот же В.А. Жуковский, обыкновенно относимый к романтикам, может быть понят и как сентименталист (см.: Веселовский А.Н. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и "сердечного воображения" / Научная ред., предисл., переводы А.Е. Махова. М., 1999), и как предромантик (см.: Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры: "Элегическая школа". СПб., 1994). И все-таки, если не отказываться от употребления термина "романтизм", едва ли оправданно отрицать романтические основы и природу поэтики автора "Вечерних огней".