Поначалу сообщение полицейского инспектора о самоубийстве некоей Евы Смит не производит особого впечатления на собравшихся, быть может, они только слегка раздражены нарушением праздничного обеда - отмечается помолвка дочери Бирлинга Шейлы и молодого аристократа Джералда Крофта. Обнаруживается, однако, что смерть девушки стала результатом прямого соучастия всех присутствующих.
Бирлинг-старший уволил девушку с фабрики в назидание другим, требовавшим повышения заработной платы.
Шейла, подчиняясь чистому капризу, потребовала ее увольнения из магазина модной одежды, где Еве удалось найти работу.
Джералд, завязав с нею легкий роман, бросил девушку.
Эрик, сын Бирлинга, вступает с нею в связь, та ждет от него ребенка. Юный повеса предлагает деньги, которые Ева, человек, сохранивший глубокое внутреннее достоинство, принять не может: знает, что украдены.
Вконец отчаявшись, она обращается за помощью в местную благотворительную организацию. Но миссис Бирлинг, председатель комитета, отказывает ей.
После этого наступает трагическая развязка.
Мы давно знакомы, хоть и под другими именами, со всеми этими бирлингами.
Но показаны они теперь иначе. Раньше, как, например, в «Опасном повороте», во многих рассказах мертвые пожирали мертвых. Ныне они уничтожают живое (бесспорно, значителен тот факт, что писатель, хоть и уходя от прямого изображения, ищет и находит сохранившуюся жизнь в трудовой среде).
Словом, раньше было разоблачение; теперь состоялось обличение. Не поэтому ли удачник, любимец театральных деятелей, Пристли далеко, не сразу нашел в Лондоне продюсера, который бы согласился финансировать постановку? Премьера пьесы «Визит инспектора» состоялась в Москве.
И другой важный сдвиг. Впервые (да и в последний, кажется, раз) писатель с такой отчетливостью, даже с некоторой назидательностью формулирует словами инспектора необыкновенно важную для него позитивную идею:
«Эта Ева Смит умерла. Но среди нас остались миллионы и миллионы Ев и Джонов Смитов - со своими судьбами, своими надеждами и тревогами, со своими страданиями и видами на будущее счастье. Мы живем не в одиночку. Мы члены одной семьи. Мы несем ответственность друг за друга. И если люди не усвоят этого урока, им, говорю я вам, придется познать его в огне и крови».
Пережив войны, Пристли все-таки остается романтиком и мечтателем. Не только в таких книгах, как «Дженни Вильерс», как « 31 июня», как сборник рассказов «Другое Место», но даже в «Визите инспектора». Ведь герой не в пустоту бросает: «Все мы - члены одной семьи». Он всерьез верит, что Бирлинги могут проникнуться этим чувством.
Нет спора, такая позиция заметно ослабляет критическую основу произведений английского писателя.
Но задумаемся сейчас о другом.
За века существования люди сжились с трагической мыслью о смертности человека. И привыкли к спасительной мысли о бессмертии человечества. Но ядерная эра имеет свою логику и свою психологию: сейчас впервые в истории угроза гибели нависла именно над родом человеческим. Вот почему все честные, здравомыслящие люди, сколь бы многое их ни разделяло, объединяются в общей борьбе за мир, за будущее.
Книги, спектакли, картины не предотвратили еще ни одной войны, не спасли ни одной человеческой жизни. Но в распоряжении писателя, художника остается вечная способность, вечная обязанность напоминать о самоценности бытия. Подлинно ответственное искусство, утверждая веру в неистребимость жизни, противостоит соблазнительному скепсису.
Творчество Джона Бойнтона Пристли основными своими коренными чертами принадлежит этой великой гуманистической традиции.